|
Деньги на любовь
До смерти – два штриха
ебо было цвета бедра спокойной нимфы. Предвещающие беду знаки были явно различимы.
Система Леныча
Возможно, до этого додумался кто-то другой раньше, быть может, немногим ранее, а может и так исторически выйти, что эта система была известна еще древним вавилонянам (как будто есть современные вавилонянин) и они уже тогда зафиксировали её стилом по глиняным табличкам. Но лично мне об этом способе беспроигрышного выигрыша в казино поведал не кто-нибудь, а Леныч (играет и на басу, и на других музыкальных инструментах), посему система названа его именем, ибо любое другое там смотрелось бы нелепо. По сути, нужно запомнить лишь одно: ставь одну фишку на красное (или чёрное) до выигрыша. Если выиграл – забрал фишку и снова ставишь на красное (или чёрное). Проиграл – удвоил ставку, так до тех пор, пока не выиграешь. Выиграл – взял фишки и переходишь к началу алгоритма. То есть ставишь одну фишку на чёрное (или красное). Не поняли в чем соль? Поставили одну фишку, допустим, выиграли – тогда чистый выигрыш вырисовался скромной единственной фишечкой. Но у казино и её урвать не так просто! Проиграли, удвоили – две фишки на кону, выиграли, допустим. Сколько составил чистый выигрыш? Правильно всё ту же скромную одну фишечку. Ну ладно, в третий раз закидываете невод, то есть я хочу сказать ставите свои кровные на круг дьявольский (вспомним некстати, сколько получится, если сложить все числа на рулетке) – четыре фишки на красное (или черное) поставили и, допустим, выиграли. Выигрыш составил четыре фишки, минус две (проигранные во второй ставке), минус одна (проигранная в первой), итого получается одна фишечка-мелкая чистого выигрыша. Вот и все. Как бы там крупье не извращались, вы будете иметь одну фишечку чистого дохода за три-семь ставок. Правда есть вероятность большая нуля, что вы ставите до упора на черное, а выпадает либо красное, либо зеро в количестве раз превосходящих тот диапазон удвоений ставки, который допустим в казино. Ведь на столе обычно есть ограничение максимальной ставки. А вы начинаете с самой мелкой фишки, все время удваиваете ставку и удвоением этим можете превысить порог. Тогда вы проиграли. Проиграли много. Единственное оправдание: они жулики, ибо в честных казино больше десяти раз подряд черное (или красное) не выпадает. Главный недостаток этого почти стопроцентного способа: долго приходится ждать ощутимого выхлопа. Ставишь, ставишь – а выигрыш все равно с гулькин кий.
Почему Би
- Слушай, между нами было всякое и еще больше между нами не было, но я ни разу не задал тебе этот вопрос. Не сочти его не важным, но…
- Ты хочешь спросить, почему Би?
- Да.
- Ну спрашивай, - смилостивилась Би, хотя я и видел, что ей не очень приятна затронутая мной тема.
- Почему тебя так зовут?
- Я сама выбрала.
- Это мне было понятно и раньше. Почему именно Би?
- Я похожа на Афродиту?
- Ты красивая.
- Это я и сама знаю, но я похожа на Афродиту?
- Нет.
- А вот если ты заглянешь в мой паспорт, то увидишь, что меня зовут Афродита Маратовна Фердоусова. Родители увлекались древней Грецией без меры, но спрашивается, причем здесь я? Почему я должна отвечать за их привязанности?
- Назвали и назвали, надо к этому проще относиться.
- У нас в школе одной девчонки сломали руку. Мальчишки увлеклись борьбой. Представляешь, какого это отвечать – гнусное это слово – за базар, за то, что ты Афродита?
- Но на «Билайн» ты тоже не похожа.
- А причем здесь «Билайн»?!
- Я подумал, Би – это сокращенно от «Билайн».
- Много думаешь чересчур. Би – это слово, сказанное одним парнем мне и только мне. Он был в меня влюблен и весь светился этой любовью, я лишь позволяла ему себя любить, и была с ним только нежна, и страстно отдавалась любимому, как можно только отдаваться любимому. Однажды, когда мы вспотели не от июльской жары и не от отсутствия кондиционера – еще одно ублюдочное слово! Он прошептал еле слышно, скорее себе, чем мне, но я услышала… Би… возможно ты бы начал размышлять, а не сокращенно ли это от Биксы? А я только вобрала в себя это слово и поняла – это я и есть. Ничто так не было мне в пору, как это имя. С тех пор я для всех и всегда только Би.
- Би…
- Что?
- Ничего…
- То-то!
Национальный вопрос был разрешен в пол третьего ночи
Карлуша имел длинные сальные волосы, длинные нервные пальцы, длинную шею с острым кадыком и еще он был гей. Честно говоря, с момента, когда я с ним познакомился и узнал… гм… поближе, когда он напал на меня и места живого не оставил на том поле, что я звал своим мировоззрением, я как-то больше стал… не то чтобы уважать, но во всяком случае не унижать геев, и в этом было несколько от уважения все-таки. Да. Трудно об этом говорить, гораздо легче просто наблюдать, как Карлуша накинулся на очередную свою жертву. На этот раз ей стал Сёма. Обыкновенный русский еврей. Последнее и зацепило главный конек Кларуши. Он был мастер двумя-тремя вопросами – заданными вроде бы вскользь – найти, что для человека есть главная глыба, на чем он стоит и жизнь свою основывает, что есть его фундамент и незыблемая основа. Узнав, например, что ЦСКА круче чем «Динамо», блондинки красивее брюнеток, пиво лучше открывать зубами или еще какое-нибудь утверждение оппонента, на которой тот и строил свое житие-бытие, Карлуша превращался во взвод демонов с отбойными молотками и заходил со всех сторон, пикировал, рвал и камня на камне не оставлял от обители, где человек спрятался от мира или от бункера, из которого человек мечтал завоевать мир. В этот раз он накинулся на евреев всех и Сёму в частности именно по национальному признаку. Но если бы где-нибудь началась настоящая травля евреев, Карлуша немедленно бы рванулся туда и стад защищать евреев от [нужное вписать] до последней капли своей голубой крови. Вот в этом он был весь. Я точно знал: он будет всегда прессовать меня за моё творчество и имидж художника (он не верил, что я являюсь творцом чего-то нового) и в то же время, если бы меня за картину упекли в тюрьму (я не рисую подобных спорных сюжетов, но мало ли), именно Карлуша носил передачи с сухарями и куревым (я не курю, но табак в тюрьме валюта твердая). В отличие от многих, кто называет себя моим другом и кто никогда не пришел бы к стенам острога.
- Сёма, не кажется ли тебе, что еврее в некотором роде сами виноваты в том, что вас так не любят.
- Карлуша, не начинай!
- Самое время не начать, а кончить. Но ты не ответил на вопрос, давай вообще договоримся, что тот, кто будет отвечать вопросом на вопрос, будет пить штрафную, причем с перцем для укрепления здоровья.
- Лучше сменим тему.
- Сёма, пол третьего ночи, мы втроем сидим у гостеприимного Мотли, который огуливает свою последнюю пассию, Василия от этого морщит, так как он гомофоб, а ты здесь единственный представитель богоизбранного народа, так что отвечай как на духу, почто Христа нашего убили?
- Это чисто наши разборки, - не совсем точно процитировал Сёма фразу из фильма "Ширли-Мырли".
- И сделали ему, между прочим, неплохой пиар. Но дело не в том, что христианство это иудаизм для чайников. Ты мне лучше вот что скажи, в иннете наткнулся на еврейский сайт, смотрю там его авторы делят всех людей вот так: фамилии евреев выделяют синим, а всех остальных пишут как и положено черным по белому. Как ты думаешь, это ли не та красность, которая добавляется на тряпку для волков. А потом взрывают автобусы. А вы потом начинаете лупить ракетами по базам террористов.
- Давай лучше поговорим о погоде, о бабах, о политике или о футболе?
- Пей, - Карлуша ловко нацедил рюмашку водки и сыпанул туда перца. Сёмина борьба за трезвый образ жизни и неперченность окончилась полным провалом, иногда Карлуша был убедительней, чем бригада СС или пропаганда Геббельса.
- Посмотрим на этого гоя, - Карлуша указал пальцем на меня, удивительно, но палец не трясся, и это после всего того, что мы уже залили за воротник. – Сидит он себе и молчит, нас с тобой не трогает, хотя нас не любит, он вообще не любит мужчин. Сомневаюсь, что он любит вообще людей, но это уже общие вопросы. Переходим к частному, пока мы не более чем его собутыльники, все нормально. Он пьет, молчит и нас не трогает. Но если я начну его под столом лапать за коленку, он дыбом взовьется и начнёт выбивать мне зубы. Хотя рихтовкой их я бы предпочел заняться не здесь и не сейчас. Утопив меня в крови, он будет пить водку уже только с тобой. Пока ты такой же, как он. Хотя бы с виду. Но вот если ты не будешь с ним пить в субботу, не будешь жрать с ним сало и не будешь креститься… впрочем, это он ещё выдержит. Простой незамысловатый русский мужик. Без идей. Он даже рисовать не умеет, - Карлуша зыркнул на меня из под сосулек своей челки (а может это и не челка, просто волосы, которые с положенного места растут и убираются за уши и далее назад). Я не отреагировал и он усмехнулся. – Но вот как быть с нетаковостью, а эдакавостью. Чем больше ты, Сёма, будешь походить не на россиянина, а на израильтянина, тем скорее почувствуешь его ненависть. Шесть концов на твоей звезде, это получается на один конец больше, чем на его? И миги припомнятся, сбитые вашими летчиками над Египтом. А вот это уже обидно. И медведь проснется и возьмет в лапы дубину. Так что лучшего его спаивать.
- В спаивание, конечно, мы виноваты?
- А кто. Вот и отвечай за базар.
- Карлуша, ты будешь и Петру святому доказывать, чтобы он ключи от рая засунул…
- Не передергивай!
- Чего тебе надо… в смысле, хотелось бы получить более глубокую формулировку ваших претензий, чтобы более адекватно и полно на них ответить.
- Это уже совсем другой разговор. Не будем брать исторические дебри, возьмем узкие рамки двадцатого кровопролитного века. Что сделали русские? Запустили человека в космос. Круто? Несомненно. Можно без тени натяжки сказать, что они лучше всех справились с этим делом. Не считая американцев, которые людей отправили на Луну и вернули их оттуда, хотя некоторые особенно упоротые конспирологи в этом сомневаются.
- А математики там были кто?
- Вася, налей Сёме водки, а я пока на пальцах объясню, кто там были математики. Главным математиком там был Лаврентий Палыч Берия. А самым главным Иосиф Виссарионович Сталин. И только потом Хрущев и Королев. В принципе, всем миром трудились, интернациональный проект. Но слава досталась русским. Теперь перейдем к евреям, какое ваше самое главное достижение в двадцатом веке? Государство Израиль, без всякого сомнения. И это круто. Без базаров. Только вот и государства организовывали и их успешно от врагов защищали все кому не лень. Так что космос это круче, хотя и бесполезней. Но так часто бывает, что амбициознее, то нафиг никому не нужно. Хотя по сотовым мы сейчас балакаем в том числе и потому, что в космос вышли.
- Сотовые на земле, это спутниковая связь…
- Вася, не о том, технику потом будем обсуждать. Итак, русские прорубили окно во Вселенную, или говоря более точно научились катать туристов вокруг шарика, евреи наконец обрели землю обетованную и успешно там обосновались. Но только вот при всех своих пантах русские не претендуют на мировое господство во всех областях.
- Это потому что СССР развалился, - встрял я.
- И слава Кришне, аббревиатуры надо уничтожать и США это тоже касается. Так вот, а евреи у нас самые главные получаются. Судя по их книгам. Ничего не напоминает? «Моя борьба» – есть такая книга, так там подобное про немцев написано. Какая команда делает всех?
- «Спартак», - опять встрял я.
- Рабы пусть идут на…
- Штрафную за мат! – налил я Карлуше и он махнул перцовку.
- Ты справа, я слева, - предложил креативное решение забубенного разговора Сёме.
Мы окружили Карлушу и погнали отбрыкивающегося националиста в спальню Мотли. Там и заперли книжным шкафом.
- Гомофобы-сионисты! – неслось оттуда, впрочем, скоро обвинения перешли в охи-вздохи.
- За мир во всем мире, - предложил тост Сёма и мы махнули водку без перца.
- Сёма, а ты знаешь, что если какая заварушка случится в Германии, пока тихой и спокойной стране, куда ты скоро сдернешь на ПМЖ, Карлуша запишется в добровольцы или так махнет оберегать тебя от крематория?
- Знаю.
- А мы его спасать не поедем.
- Зачем его спасать? – не понял Сёма.
- Пока не зачем. Но так гипотетически. Случись чего. Впаяют ему при новых порядках – пока их приход к штурвалу не обсуждается – десять лет лесоповала за разврат, допустим, или все пятнадцать. И ни я, ни ты к нему в Сибирь не дернем.
Молчание покрыло трагический финал горячего диспута. Но было ли оно признаком согласия?
То ли Лёнчик, то ли моя смерть
Если и перебирать всех мужиков, которые крутились вокруг Лекси – а дело это неблагодарное и хлопотливое, ибо их много и многие из них достойны уважения или ненависти, но вызывают только ревность – то больше всех (до одного типа, о котором после) не люб мне был Лёнчик. Бывают такие разболтанные типы, которые не могут зайти в комнату по-тихому. Обязательно им надо громко обозначить себя, потом обняться, потом сообщить что-нибудь эдакое. Потом увести вашу любимую женщину. Таких надо убивать пока они маленькие, а лучше не доводить даже до аборта. Не выпускать из презерватива. Но Лёнчики они же получаются из шустрых сперматозоидов, такие везде дырочку найдут. Драться мне с ним было бесполезно. Однажды, когда я понуро плелся за Лёнчиком и Лекси, а точнее за Лекси, которая согласилась его сопровождать и взяла меня и еще Аню в спутники (искренне предложила разделить праздник жизни, а не укомплектовала штат массовки, тут надо разницу ловить), Аня отпросилась у своего джигита, а мне отпрашиваться было не у кого. И так получилось, что путь нам преградили три… для акварельности назовем их имбицилами. Ибо без разницы как их назвать, в две секунды они были порезаны на ленточки для бескозырок. Взмах – и бабочка появилась на свет, взмах – и она пролетела по лицам-рукам, взмах – вытерлась о платок и исчезла… кажется, он носил ее в рукаве. А я в детстве ходил в авиамодельный кружок. Нет, я могу подраться, могу жестоко подраться, но супротив такого виртуоза пера как Лёнчик, не выстою. Другое дело, что мастера железа можно запросто успокоить обычным наганом и в этом есть какая-то дьявольская насмешка. Нагана у меня не было тогда, но я знал, где легко могу найти что-нибудь близкое по огнестрельному духу.
Иногда девчонки налетают сонмом. Не одинаковые, но одного вида. Вот например, я пошел в ночной клуб с Аней и с Аней же плюхнулся в кровать (но это была другая Аня). Я был слишком пьян, чтобы совершать какие-либо поползновения, кроме поиска места, где можно было бы сблевануть. А она… почему она меня стерпела. Вообще зачем девчонкам такие убитые варианты? Лапал и целовал, потом нахерачился и обблевал спальню. Не знаю. Мы обменялись сотовыми, но я никогда не звонил ей, она – тоже понятно почему - не звонила мне, ведь девчонки - настоящие девчонки - никогда не звонят парням. А у знакомых родилась девочка и её назвали Аней. Вот так над вами судьба и смеется порой. Почему? Потому что, мозг выделяют другую строчку в таблице. Александры… их тоже было много, но раньше. А сейчас – Ани. Или это уже мозг шалит, выделяет наиболее значимое из всего. Ну как расист взбрыкивает при упоминание слова «негр», да и сами чернокожие вроде как это слово не любят. Так и я настораживал ушки-локаторы когда ловил знакомые позывные в холодном и черном космосе. Но на мою станцию мир давно не прилетал не то чтобы челнок с экипажем, а даже простой грузовик с пайком. Хотя, наверное, даже одинокому космонавту что-то полагается получать. Хотя бы на день рождения или на день ангела…
Очень тяжело мне было не убивать Лёнчика. Даже просто мысленно.
Я сплю с параллельным мне человеком.
Котёнком называет он меня.
Капиталисты
Своим детством я зацепил времена идеологические, но догматы были уже не строгие, а начинающие разлагаться. А вот юность и молодость прошла уже в пору безидейную. Тогда разваливался социализм, сейчас так и не родилась демократия – одно название полощут все кому не лень искренние апологеты или проплаченные глашатаи. Помню в Новый год вокруг ёлки под присмотром деда Мороза и Снегурочки мы - детишки - не только хоровод водили, но и мочили капиталистов, облачась в одежды богатырей (из оной давали, по-моему, картонные шлем, щит и довольно длинное копье, сделанное из швабры). Капиталисты были не живые, а на плакатах намалеванные – такие карикатуры, злые морды в цилиндрах, в пенсне и с большими животами, - рядом с этими тварями привязывались воздушные шарики, которые и лопали витязи копьями. Лопающийся шарик символизировал, по-видимому, смерть злодея. Игра меня тогда завораживала, и я принимал в ней участие, но лопнуть шарик копьем было трудно – он соскальзывал и уклонялся от острия. Гораздо позже многие в России легли под барыг, которых можно назвать нашими капиталистами. Ну конечно, как можно любить инженера, когда у банкира "мерседес"? Только не подумайте, что меня жаба грызет, мне по барабану, что страну натянули с приватизацией. По-другому тогда было невозможно разделить и дать инициативным то, что они могли окучивать. Всем всё поровну не достанется никогда (здесь). Может, где-то не здесь такое и возможно, но где это не здесь? Так что капиталисты они хорошие, рябчиков там лопают, ананасы, умирают иногда. Впрочем, умирают так же всегда, как и любые другие типы. А о капиталистах я вспомнил, потому что у меня же теперь свой остров, я же того, тоже владелец заводов, газет и пароходов. И пусть эти "заводы" ничего кроме кокосовых орехов не производят, пусть, газету делаю я сам без текста зато с рисунками и карикатурами, пусть парохода нет, зато есть лодка, яхта и катер весьма быстроходный. Но все-таки, как ни крути – я капиталист. Меня тоже можно рисовать на плакатах, вешать (не только на плакатах) и протыкать копьём.
Только вот я на бабки никого не кидал. А ведь наше государство делало это регулярно. Когда-то в 1961 году одни люди почему-то скупали медяки (монетки в копейку, три, пять) а потом – бах – реформа и все деньги поменяли, а мелочевка осталась в том же достоинстве. И кто скупал медяки тут же поднялся в 10 раз. Но это мелочь. Сколько денег сгорело в "самом надежном" сберегательном банке уже при якобы демократии (реформа не то 1991 не то 1993 года)? Этого не измерить в не купленных машинах, дачах, телевизорах. Просто очень многим людям стало грустно. Может быть, так им и надо, пусть просветлеют, не будут так материально зависимы… ага. Только когда всю жизнь горбатился и пахал, а потом – фьють – и всё сгорело. Тогда почему-то тяжело о высоких материях мозгами шевелить. А ведь был еще дефолт 1998… некоторые мои знакомые строили себе коттеджи (как Чебурашка с крокодилом Геной из детской книжки Успенского), а потом продавали по дешевке цокальные этажи (или даже целые дома). Потому что деньги такие большие, вдруг превратились в ничто. Фокус-покус.
Чудеса в решете
Москва – для меня в детстве это не только эскалаторы в метро (их я обожал), не только Детский мир с его невообразимыми богатствами (в них я тонул), Москва – это еще всякие диковинки, которых в нашей деревне не было. Например, телефон 100. Позвонил и узнал точное время. Для нас – мальчишек, это было чудом. Таким же как игральный автомат "Морской бой" по 15 копеек, который запускался без денег. Позвонил и тебе сказали время. А сейчас чудес стало на порядок меньше. Раньше люди мечтали, чтобы их услышали близкие на расстояние. Теперь сотовые телефоны есть у пенсионеров и школьников. Чудеса стираются одни за другими в безжалостных жерновах прогресса. Люто он с тонкими материями расправляется.
Обжить
Я не знаю как другие, но я могу обжить только одну комнату, одно кресло, один стол и одну кровать. На большее моей самости не хватает. Мне никогда не дорасти до уровня дворца и даже трехкомнатной квартиры. Сейчас, когда я лежу в гамаке, один и в одном, мне комфортно и я не занимаю клеточек больше, чем мне положено. В Морском бое я был бы однопалубным кораблем. И так было с самого детства и ни юность, ни молодость ситуации не изменили. Сейчас, когда я могу построить здесь бунгало или аэродром с башней, или замок с башенками, рвом и разводным мостом, я по прежнему живу в однокомнатном домике и там одна кровать и во дворе вот этот единственный гамак. И даже девушки не могли расширить моих рамок или показать, что есть территория вне этих узких вешек. Чтобы рисовать, а это для меня синоним слова жить – мне достаточно одного стола. Мне никогда не нужны были мастерские с высокими потолками и большими окнами. Чтобы спать – всегда хватало одной кровати, ванной и туалета… если их натыкать штук десять по периметру одной комнаты, то было бы концептуально, но жил бы я в другом месте. Чтобы любить… иногда всего мира бывает мало. Чтобы есть… как-то я забыл про кухню и гитару (почему-то лучше всего мне играется на кухнях – привычка матерого интеллигента или барда без затей рифмующего плошку и ложку). Да и пантеонов мне не надо или как они там зовутся, одна могила, а лучше одна урна, а еще лучше прах по ветру развеять и не париться. Точнее попариться в бане и забыть.
В "Подарки" завалился злобный журналюга Семёркин. С новым телефоном.
- Сотик прикупил? Когда обмывать будем?
- Денег нет.
- Ого, "Алкатель"! Много заказных статей, наверное, написал? Не исписался еще? Свое-то крапаешь?
- Вася, держи свою рацию крепче, а мой телефончик нежнее, ты же его сломаешь художественно. А мне это ни к чему.
И уже выйдя покурить (никто из нас не курит), я его спросил:
- Чо такой унылый?
- Любовь невзаимная.
- Заразная болезнь, согласен. Работаешь, небось, много, перегоняешь энергию в бессмысленные газетные строчки, за которые тебе платят совершенно реальные и скучные деньги. Дас, шедевров, от вас ждать покамест не приходится. Коптите воздух просто так.
- Ты это просто так несешь, или с целью какой?
- Цель она в "Сиянии" подорожала только… но ты в следующий раз с зарплаты уж не забудь туда забежать. Хотя… может и не надо. Скучно что-то стало в этом дневном клубе. Уйду я отсюда, а девчонки что-то на работе пить бросили.
- Потому что Лекси в «Сити-центре»?
- От вас папарацци не скроешься.
- Это фотографы папарацци, а репортеры по жаренным фактам зовутся стрингерами.
- Заделался стрингером?
- Еще одни такой вопрос и я тебе водку уже не должен.
Ну разве можно было спросить: удается сублимировать и топить тоску в болоте работы? Так и остался в догадках. А вообще у нас призабавные иногда диалоги случаются. Вроде каждый о своем, но все-таки фразы обоих, как шестеренки, друг дружку цепляют и к чему-то эта вся шестереночная байда диалог выворачивает. Мы словно два термита, встретились, бамс-бамс – усиками друг дружку обхлопали и уже все знаем: что, где и когда. А словами лишь воздух сотрясаем. «Сити-центр»… странно, но в его рекламе использовался такой слоган: центр притяжения. Он был для меня действительно центром притяжения. Ведь в одном из бутиков на его втором этаже работала Лекси. Только я никак не мог туда попасть. Как в компьютерной игре: чтобы перейти на другой уровень, нужен ключ. А ключа у меня не было.
Би расклеилась
Что-то Би захандрила. Лежала у меня на коленях и мрачностью засоряла Вселенную. От такого негатива даже дождь пошел на улице, по стеклу заскользили капли, капельки и каплищи, образовывая струйки, шайки и лейки. Хрен с ними. А вот как развеселить Би? Но она меня первая уделала:
- Это ангелы ссут на нас.
- Может, плачут?
- По детям они, может, и плачут, а на нас ссут!
Где тот психолог, который смог бы развести хляби небесные в голове Би и сделать так, чтобы на месте их засветило добродушное солнышко.
- Ну не всё же плохо.
Это была мега-попытка, жаль, жюри её не засчитало.
- Да, потому что всё очень плохо.
- Давай сходим в кино, будем сидеть практически одни в зале, хихикать не вовремя, если это будет кинокомедия... или орать на фильме-ужасов.
- Кино – это отдых для моральных уродов, не способных прожить свою жизнь самостоятельно!
- А телевидение?
- Героин.
- Слушай, я тебя сейчас изнасилую, чтобы жизнь малиной не казалось.
- Валяй, - после этого разлюли-валяйя она заплакала, тихо так.
- Я так импотентом стану, - но и это заявление оказалось несмешным, чтобы за что-то зацепиться я чуток отмотал назад. – Но бывают же и хорошие фильмы.
- Дерьмо, все дерьмовые, только от жизни настоящей отвлекают. Убийство времени.
- Не все же время работать, творить, детей плодить и Богу молиться.
- Тебе в проповедники надо пойти… разврата и лени.
- Не достиг бы я высот карьеры, конкуренция огромная! Да и я слишком ленивый для этого.
- Есть предложение немножко помолчать, но тебе разрешается приготовить горячий чай, принести его сюда и выпить, немножко распаришься и мне будет лежать на тебе теплее. Только всё это молча, а то твои успокаивания действуют мне на нервы. Как по арфе, брум-брум.
- У арфы нет звука "р-р-р".
- Гроссируй отсюда на кухню.
- Уже молчу, мой писающий ангел-хранитель.
Все-таки улыбка родилась на её лице, жалкая с периодом полной аннигиляции в миллисекунду, но она все же существовала мгновение. Чего там умные говорят? Существование предшествует сущности. Вот бы всё то же самое, но простыми словами, для тупых. Короче: дождь – это ангелы писают с небес. Просто и доходчиво. А то атмосферное давление поднимает пары воды и доносит их до краев облачного фронта, где они конденсируются в точках кристаллизации, переходят в другое агрегатное состояние и выпадают кучей жидких кристаллов на головы метеорологов.
Если собрать все слезы
Что плакала я три дня
Напиться можно едва ли
А утонуть всегда
Почему бьют
Мотли избили. И теперь он сгорбившимся, но не сломленным художником, который вопиёт, сидел на стуле и прикладывал к фингалу холодный чай кракаде. От этого синяк наливался демоническим огнем и сиял в пространстве и времени почище Александрийского маяка.
- За что?! – причитал он. – Я же им ничего плохого не сделал.
- А хорошего?
- И хорошего. За что, Дима, за что? – один глаз Мотли взывал одновременно к гуманизму и справедливости, а другой рад бы был это сделать, да почти заплыл в океан "кракаде".
- Мотли, в нашей стране бьют не за что а почему.
- Почему?
- В основном, по морде.
- Тебе легко говорить, ты сильный, - начал уж совсем по-детски канючить Мотли
- Ага, а кто в армреслинг меня делает? Ты. Это ты сильный, просто ты рохля, причем рохля, тонко чувствующая мир. Ты художник, мотли. Большой добрый художник.
- А ты?
- А я простой рабочий тире крестьянин. Короче, гегемон.
- Кто? – Мотли почти улыбнулся, но вся кровь, которая должна была пойти в лицевые мышцы, призванные обеспечить хотя бы сутулую улыбку, по венам убежала в фингал и от этого он запульсировал адским лиловым пламенем, который не смог бы потушить ни один огнеборец.
- Ге-ге-мон, - по слогам растолковал я очевидное. – По крайней мере, раньше был таковым, пока не вырастил на своей шее клопов номенклатуры, элиту, олигархов и прочую шушеру. Вот взять бы трехлинейку со штыком и начать экспроприировать. Заодно буржуев замочить в золоченных сортирах.
- За что?
- Чтобы не раздражали моей революционной зависти.
Мотли все же улыбнулся, правда косо, улыбка его была жалким дополнением к страшной картине в стиле Пикассо: "Фингал и тело человеческое, его родившее".
Это лучше чем секс
Конечно, это купание на озере Голубом. Почему? Плюс четыре, потому что. Что плюс четыре? Температура воды. Всегда. И зимой и летом. Потому что ключи, вода проточная, голубая (колор задает дно, там то ли радон балует, то ли червячки какие-то особенные плодятся, а может все это вместе создает светло голубой итог) и холодная. В этом весь кайф. В холоде сокровенном, что проникает в твой организм весьма быстро. Дух отлетает, разум скукоживается, воля остается одна и ты на ней, как на крыльях вылетаешь в виде пробки от шампанского из озерка на мостки. Правда, можно до мостков и прочей цивилизации не доезжать. Остановится загодя немного, ведь мостки – не главное. Бултыхнуться можно везде. С берега плюх, обратно уф-уф скорей-скорей, быстро-быстро, шнель-шнель, и айда обтираться чем можно и перетаптываться с ноги на ногу и ухать и выражать свой восторг простыми матерными словами (ну, кто от природы далеко ушел, то может и без мата пару слов связать). Но многие произносят ключевое: "Это лучше чем секс!" (восклицательных знаков не жалеют при этом, один тут поставлен для сокращения). И еще там какие-то черви живут на дне редкие, им чуть ли не миллион лет, что могло бы быть свидетельством древности озера, ан не выходит, потому что они могли туда приползти (откудова только?) попозжей. Их там много и только там они и водятся. Потому что радон, он голубой цвет и дает. Или черви. Или чернил подливают гномики.
ссс (с сексом сравнимое)
Как-то летом мы с Кешой напились и пошли в парк Горького. Там аттракционы из детства, колесо обозрения, "Сюрприз". Аж ностальгия взяла, а мы взяли пиво. Потом Кеша нашел кореша – а где у Кешы не было корешей? – доброго большого и слегка замедленного Сергея (а где вы видели больших, добрых и суетящихся?), голого по пояс (сверху). Когда-то Кеша доставил ему траву, сегодня мы выпили у Сереги его водки, запили, заели одним на двоих яйцом с солью. Сергей отправил последних детишек на свою карусель, а нас отправил на "Сюрприз". Там мы на халяву прокатились. Я в первый раз, Кеша еще долго удивлялся: неужели в первый? А у меня так вышло: в детстве я прошел мимо "Сюрприза", а в более старшем возрасте "Сюрприз" прошел мимо меня. А тут в измененном алкоголе сознании меня как закружило, вместе с Кешей, вместе с молодыми и грудастами мамашами тех детишек, что кружились рядом на карусельке менее опасной для содержимого желудка, где в будочке сидел Сергей, большой и добрый, полуголый сверху и чуть датый. Он еще объяснил парнишкам (это было раньше по времени, если брать наш приход к нему за час отсчета), что не гоже на авто заезжать аж до самых аттракционов. Парнишки были кто пьян сильно, а кто уже и раздет, оказалось, что они Борисовские, но с прокуратуры. Я так и не понял, что они тут делали и кто они по положению, братва или прокурорские. Такой круговерть перед глазами, что и не поймешь, где начинаешься ты, и кончается небо-зелень, платья девчонок, и девчонки без платья, будка, алея, деревья, купол неба светло-синий. И лишь неугомонная сила Любви к тебе Земли не дает потеряться – тянет к себе, вниз, от небес.
Какбудто
Именно так и никак иначе. Есть такая смешная компьютерная программа Ворда, хотя лучше бы её назвали Мордой, какбудто она живая. Потому что она часто ведет себя не как скучна компьютерная программа, а как своя в доску мордася. Например, она подчеркивает красным слово простое и русское «таз». Напишешь его, а морда его не знает и подчеркивает, мол, хозяин, тут ты ошибся. Впрочем, если сделать три ошибки в слове «таз», то получится слово «мир», а если сделать другие три ошибки, то получится другое слово, совсем на мир не похожее. Зато напишешь это матерное и совсем не мирное слово непохожее на таз в воздухе и можно забор приколачивать к нему – удержит. Впрочем, я совсем не о них хотел рассказать, а о какбудто. Разбивать его, как советуют правила на как и будто для меня крайне не логично. Какбудто – это то же самое, что и понарошку. Понарошку мы пишем слитно, значит и какбудто мы должны писать слитно. Иначе греза не получится, по отдельности как и будто чудо не сотворят, только слившись в одну семью они могут создать в вашем воображение новый мир, в котором хорошо будет себя чувствовать таз и кое что еще…
Много вибрации
Это в Европе было, не помню где точно, да это и не важно. Какой-то маленький и милый городок. Там я и уговорил одного немца сыграть в вибро-шахматы. Я помнил, что телефончик у Семёркина весьма резво "бегал" в режиме вибрации по гладкой поверхности, причем не лежа, а стоя – всё как положено. Ну взяли мы тридцать два «Алкателя» (нам их дали бесплатно, когда узнали зачем нам так много трубок), нанесли маркерами номера телефонов, цветным скотчем отдифиринцировали по цветовой гамме на черных и белых, и начали играть. Действо транслировалось в прямом эфире по местному каналу (вроде бы мы даже потом на кабельное попали и – это уж точно враки – в Евроновости). Конечно, телефончики приходилось все-таки руками подправлять, а иначе они только вперед пёрли. Особые хлопоты доставляли кони, но после двухсот грамм на рыло мы быстро изменили к этому отношение на благостное, а потом и вовсе обменялись конями, чтобы они отдыхали вне доски, не гоже давать лошадям огромную нагрузку – слоны дело другое. К концу партии наши пальцы уже заплетались и мы звонили не на те номера, и ходили соответственно не теми фигурами. Но правило жесткое было назначено: позвонил – ходи! Посему игра обрела дополнительную интригу. Вокруг нас кольцо зрителей было таким, что видать его было из космоса. Хлопки, одобрение, они тоже пили… потом нас забрали в полицию, потому что оказывается снимать на этой площади было нельзя – то ли собор какой-то очень редкий, то ли день постный. Я честно говоря в эти тонкости не вдавался. Зато выспался в участке душевно. Потом нас – телефонщиков – отпустили с миром. Штраф мы должны были заплатить только после решения суда. Немец заплатил, а я как-то не удосужился, знал – скоро все равно уеду, а то, что мне потом могут шенгенскую визу не дать – ну и Шут с ней.
Фиалки
Пахло фиалками. Хотя, откуда здесь фиалки? Здесь их быть не могло. Значит что? Угарный газ… нет, сероводород… нет. Цианид? Глупо. Но и фиалок здесь нет. Что в Париже моют улицы одеколоном? А может, я просто напился и у меня обонятельные галлюцинации. Глюки на почве алкоголизма? А пью, потому что грустно. Потому что нет любви (точнее есть, но недоступна) и последняя женщина меня покинула. И не застрелила. Сука! А в голове ясность необыкновенная. Хоть и похмелье. Такое просветленное состояние редко, но бывает после хорошей пьянки. Люди в монастырях молятся, медитируют, чтобы приблизиться к подобному состоянию. А тут бах – через Бахуса – к сатори. Я смотрел в окно на дом и полукупол небосвода. Практически ни о чем не думал. Кроме фиалок, которых не было.
Ванна
Почему-то слезы подступили к голове. Стало тяжелее, мокрее и гадостнее. Особенно на душе. От души дало в голову. В ванну, в ванну! Кран с горячей - на полную. Скорей, скорей. Пальцы жмут веки, плотина стоять! Но тупость уже захватила положение. Тут только в одну сторону проход. И слезы потекли. Брякнуться в ванну обжечься. Не помогает. Удариться вскользь лбом о кафель. Он недостаточно холоден. Нет облегченья во вне. А внутри перегруз. О ком плачешь, зачем - бесполезно дополнительно ломать голову. Она и так не справляется с ситуацией. И снова руки к лицу - черпок воды в рожу. Хрен поможет! Снова кровь буйная к голове прилитая, кровь плохая, тёмная, тупая и тяжелая выдавила воду солёную из глаз. Еще один черпок. Крепись. Не выдержать, еще раз то же самое. Головой под воду - мелко. Не пройдет, пока само не успокоится. Тут мыслей нет. Ы-Ы-ы... не нагнетай. Легче, уже чуть легче. Не тяни пальцы к глазам и плакать не будешь. Ы-Ы-ы! Еще один черпок. Та же волна. От виска к виску бьется и не выходит. Умывайся, не умывайся, плескайся, не плескайся. Тяжело. Мантру! Молитву! Заговор! Не верю ведь в них. Не помогут. Песенку бы тупую и запоминающую сочинить, не хит, чтобы без повторения и популярности, чтобы только сейчас спасла. Вынесла. Слезы отвела, точнее те валы боли, что их из тела выгоняют.
Я пойду, пойду,
на базар покупать,
черную, черную
куртку!
Ого, срифмовал, в размер загнал, на мелодию положил, ну и хрен с ней. А с другой стороны свой-то сейчас никуда не положишь - вот он трепещет вяло в круговерти горячей воды. И снова - о ней вспомнить, о себе, о бессилии изменить парадигму: она - там, я - здесь. У меня - никого, а с ней кто? И боль в круговую по цирковой арене головы и снова порция слез. И снова водой в морду.
Я пойду, пойду,
на базар покупать,
черную, черную
куртку!
Выдохнуть. Не думать. Петь.
Я пойду, пойду,
на базар покупать,
черную, черную
куртку!
Да что же такое? Почему не кончается-то!?! Доколь я буде не хозяином не то что жизни, но и тела своего? Ты не можешь быть с ней, да и денег у тебя нет - крутит подлая! Не думать, в морду воды, и снова по кругу...
Я пойду, пойду,
на базар покупать,
черную, черную
куртку!
День, который уже завтра. На базаре курток не было. То есть были, но не те. Кожа надоела до тошноты. Половина Казани ходит в черной коже. Но если бы была в меру изящная, в меру короткая, в меру недорогая - взял бы. А те бахилы, что валялись с прошлого сезона, пусть лежат до выкидыша на свалку. В секонд-хенде еще тоскливее - до прилавка доходит такой бутор, все приличное продавцы забирают, начальство, друзья и знакомые и тех и других. Можно что-то отхватить, но надо пасти привозы, быть в теме. Купил ветровку в "Ильдане", смешно. Если это они сами шьют. Смешно, потому что давно не покупал ничего отечественного, а оказывается, мы не только нефть продаем, а ещё шить не разучились. Обычно же как, тряпье к нам везут из Турляндии, Вьетконга, или из подвалов Поднебесной. Фирма под фирму, в двух словах. А тут "мегаполис" по-ненашему намалевано и этикетка тоже по-буржуйному. Но тогда почему в "Ильдане"? Да какая разница? Материал был шершавым на ощупь и не напоминал кожу. Даже не куртка - ветровка по размеру похожая на плащ. Черная. В меру недорогая. Похожая на ту черную и в меру недорогую, что он взял год или два назад в секонде (тах их три висело - некондишен партияс, замки плохо ходили, главный замок и сдох, но не беда - пуговицами можно было накрайняк от ветра кое-как спастись, но трескаться начал воротник, натуральные таки раны-трещины пошли, то ли морозы не понравились, то ли срок годности вышел и куртофенция стала самоутилизроваться - фетиш её разберет). Эта, если разобраться, посолиднее будет. Чуть-чуть. И карманы продуманнее - слева внутренний на замке, плюс малыш на липучке, справа - на пуговке и еще два мальца без запоров, для мелочи что ли, один так вообще карапузик - мизинец залазит с трудом, внешние двойные - и руки засунуть есть куда и отдельно карманы на замочках - ничего не вывалиться, если ты не зазевался и не забыл застегнуть (или карманник не сработал втихую). А продавщица еще удивлялась: "Вы так быстро выбрали". Да разве быстро - копался минут восемь или все десять, в зеркало смотрел, как будто и так не ясно - вещь моя. Вкус не обманывал, да и глазомер я еще из глаз не выпла...
Я пойду, пойду...
Все, уже купил. Сработал песенка. Вчера помогла, а сегодня к куртке привела. Вот и не верь в силу слов.
Беру в руки гитару и пытаюсь на ходу подобрать аккорды к той белиберде, что лезет в голову. Автотекст, по-моему данное действо называется, только в моем случае это еще пытается быть зарифмованный автотекст и снабженный автомузыкой. Творчество, можно сказать, но лучше не говорить. Потому что из творчества я могу только рисовать, а все остальное – пустое (даже это рифмую – клиника).
Что рифмуется со словом "любовь"?
Морковь.
Это как-то смешно,
но по жизни правильно.
Что рифмуется со словом "морковь"?
Любовь.
Не смешно, не смешно,
но по жизни правильно.
Когда я понял, что джип - тот? Как говорят психиатры и следователи: таких совпадений не бывает. Паранойя у вас, милейший. Что, что? терминатор из будущего был послан уничтожить вас, чтобы вы не родили? А аборт вам не снился? И так далее. Сначала он темнил стеклами и увозил от меня Анну, потом другая Анна чуть меня им же и не задавила. А еще чуть погодя, мы увозим в багажнике джипа его хозяина в лес. На вечную парковку без своего авто. Для машин белым рисуют силуэты - туда они должны швартоваться, трупы обводят мелом - так принято. А тут земля сырая и маячков нет, только звезды в ночи равнодушно мигают (это пыль, а также космические мусор более крупных размеров их закрывает от нас), мол, мы и не такое видали. Если просто вырыть яму, потом туда положить человека и закопать, то останется лишняя земля по объему примерно равная... нет я не Архимед, я не могу сформулировать закон, а он, наверное, не закапывал трупы, а только ванны принимал. Ну и правильно. Очень хотелось на обратном пути выпить, причем выпить много, да еще и соблазн около правого локтя - Анна непрерывно отхлебывала из фляжки и протягивала мне. Я лишь морщился и говорил "неа". Как подросток в кино пережравший покорна отказывается от предложения такого же балбеса или сверстницы (девчонки бывают умнее и развитее, но тараканов в голове у них не меньше). Продавцы полосатых палочек нас не тормознули. И какая у нас карма?
И еще помню, что ехали довольно тихо туда. Я поставил диск "Тату" и динамики шептали – специально громкость тихой была – "нас не догонят", но и это ей видимо нервы резало. Вырубила магнитолу. А на обратном пути Анну прорвало. Чего-то жаловаться на него начала. Как будто кипело и вот крышечка котла сорвалась. Бу-бу-бу-бу… понеслось слезливое чтиво. Жаль романиста под боком нет. Я лишь запомнил один аргумент (или факт): он её котенком называл, а меня за пять лет брака ни разу! Поди ж ты, каков оказался главный аргумент (или все-таки факт), хоть и не оправдывающий убийство, но по крайней мере примиряющий к данности брутальной. Все там будем, человека уже нет, а женщину плачущую жалко немного. Ёе котенком пять лет не называли, а любовницу и киской, и рыбкой и даже малышом. В конце-концов я где-то парканулся и допил фляжку. Потом зашел в ближайший магазин и взял водки. Потом мы её где-то пили, но вот где? Странно, до сих пор помню цифры: 158 рублей оставил в магазине, и не помню адреса, где эти рубли, превращенные в алкоголь и закуску, добирались до наших желудков. Ни у неё (там еще дух покойника не выветрился), ни у меня (родители дома, зачем туда ехать?), и ни у друзей наших, потому что не время тогда было к друзьям обращаться даже для алиби. Как отрезало. Не помню, где пили. Только потом уже до дома добрались, где дух еще… но мы на перегар богатые его не замечали.
Почему нет
Начну от противного, то есть от да. Если каждой девушке, с которой я разделил ложе, присвоить бусинку, то совокупность прелестниц даст целую фенечку. Только я не принадлежу к субкультуре неформалов и поэтому браслетика из бисера не выйдет. А вот если взять имена девушек, которые похитили мое сердце, то на фенечку не хватит (далась мне она!) так что уж перечислю просто без затей: Александра и Анна. И вот теперь скажу про печальное нет. Я не понимал, почему я не могу обнимать Анну, целовать, шептать ей на ушко глупости, стирать с её губ помаду своими губами, носить на руках и кружить в танце, щекотать и ласкать, качать, лежать щекой на её животике, одевать и раздевать и даже рвать на ней одежду, спасать от дождя, от холода и от медведей (пусть они и не настоящие), катать на байке, втирать в её бархатистую кожу лосьен для загара на пляже, брызгать её в воде и обтирать полотенцем, принимать с ней душ и нагло оттеснять от плиты, не давать нажать на нужный этаж в лифте, чмокать в нос без повода, дарить цветы холеные оранжерейные, дикие первоцветы, занесенные в красную книгу, и безродные полевые, ластиться, когда почему-то виноват, зарываться ей в волосы и затихать, а главное любить, любить всегда и везде. Почему нет?
Я не знаю кто навел следователей на след. Может, сами догадались. Это в фильмах их порой изображают наивными, мол, раз муж пропал – значит, жена его и порешила, или любовник жены. В этот раз так и было. А где они у нас? Ага свалили из страны. Это подозрительно. А так оно и есть. Только вот почему мне надо было уезжать, а, допустим, не остаться и всё решить. Ведь деньги были, из-за них же и шел на дело. Только вот в чем закавыка: если в "Амуре" все нелогично, но хорошо кончается, то у меня в жизни все нелогично и не кончается и... я не знаю. Я не мог в бесконечный раз придти к красавице под окна и петь старые серенады. Я не изменился в лучшую сторону. У меня добавилось денег в мошне, но, обретя их и потрогав пальцем (да, да, я указательным пальцем потрогал деньги и больше с ними ничего не делал), я понял, что может быть это и средство, но точно - не путь.
Я не мог остаться с близнецами и той, которую не любил. Я оставил им денег. Анонимно, чтобы не думали, что я хороший.
Я не мог остаться с друзьями, потому что Кеша был уже мертв, да и если бы был жив. У меня не было друзей.
Би. Мне кажется, у нас срослась бы неплохая семья. Крепкая и довольно гармоничная. Она бы мне изменяла, я бы предпочитал об этом не знать. Обратное тоже верно. У нас не было бы скандалов. Но могли бы быть дети. Мы принимали бы друзей и врагов и неизвестно с кем было интереснее. Только при всей её бесшабашности и моему пофигизму мы немного романтики и хотим чтобы была любовь. Хотя бы в самом начале, а потом привычка. Поэтому мы не муж и жена. А может, быть всё проще. Просто так.
Мне целого мира было мало для написания картины и ничто не могло помочь. Достаточно лишь карандаша и листа. Только что-то не рисовалась здесь и сейчас. Я не надеялся, что где-то будет лучше. Но когда Анна собрала свои вещи, так уж получилось, что мои вещи тоже были собраны. Мы не стали сидеть на дорожку. Мы сплелись на ковре в последнем для нас обоюдном сексе. Жарко, когда знаешь - совместное завтра не наступит никогда.
Родители – это отдельная тема. И в то же время отсутствие таковой.
Заграница с турецким лицом встретила нас слегка навязчиво-комфортно. Нам не надо было расслабляться. А то могли обработать без вазелина. И мы быстро сменили географию на шенгенскую-безликую-равнодушную. Как будто стеклянный стакан одели, или в пробирку затолкали, как микробов, вокруг всякие красивые реактивы и стерильность. А яйцеголовые ушли на вечный перекур.
Не из-за экономии мы спали в одном номере. Наблюдали друг за другом. Очень своеобразные отношения, почти так выходит, что рядом ты, клон, все про себя-дубля знаешь но до определенного момента, потом у каждого уже личная история пошла. И ты-дубль на себя-дубля становишься всё более и более не похож. Тут морщинка лишняя, там жест слегка отличается. Ты темное заказываешь, а твое почти абсолютно точное зеркальное отражение - уже светло берет.
У кого-то тройка-семёрка-туз. А меня: сумка-кровать-браунинг. Простые карты судьбы, но как нелегко ими играть, или... они мешают и сдают тебя (но это лишь красивая метафора, образ ничего не объясняющий, может, конечно, и не нужно добавлять ничего, кто сдавал - тот прочувствует). В сумке – один миллион долларов (хотя мы были в Европе, евро как-то в голову не пришло собирать - стереотипы). В кровати - я. В браунинге - восемь патронов. Куплен по случаю. Из себя представляет точную копию того, из которого был убит муж Анны. Рок. Кому нужна яркость - читайте "Машеньку" Достоевского. Кому нужна жизненность... я был много раз в реанимации и никогда так близко не подступал к черте. Я проснулся и не открыл глаза. Я знал - дуло пистолета в считанных сантиметрах от моего виска. Волосы не могли шевелиться - уж слишком коротко подстрижены, но казалось, что их обдувает струйка шаловливого воздуха, нет шаловливая струйка воздуха. Такая может раздвинуть лобные или какие они там по анатомии кости и запустить в гостеприимный клубок извилин мягкий свинец тяжелый, прочный.
В который раз я был пассивной стороной, а женщина - активной. Она решала: бах, сумка забирается, а труп остается. Разумеется, деньги были не главным в этой цепочке. Я слишком много знал - классическая по своей брутальности фраза. А деньги - так, довесок. Но довесок неплохой. Ведь карточку легко проследить, да и счет на ней можно заморозить, драгоценности нужно реализовывать и тем светиться, хотя их легче, чем наличку спрятать и, тем не менее, лучше нала нету ничего для беглеца. А Анна бежала, бежала от самой себя, и я, если и помог в этой гонке на определенном этапе, то сейчас являлся лишь отработанным шлаком, пешкой, стоящей рядом с доской, картами в бито. Это я сейчас нагнетаю. Тогда лишь перед глазами пятна разные плавали и мы дышали почти неслышно. Я как будто ровно, потому что вроде как сплю. Она как будто тихо, чтобы меня не разбудить. За другого человека отвечать не буду. Я не знаю: знала ли она тогда, что я не сплю и могло ли это что-то изменить. Тебе, читатель, легче, раз пишу это сейчас - значит жив, а раз жив, то тогда либо она не выстрелила, либо осечка. Всё так, всё так.
Не убила и не сказала "пока, пока!". А я потный пошел в душ. Долго охлаждал тело и никак не мог заморозить душу. Какое бы мороженное придумать, чтобы съела его душа и не болела любовной горячкой? Мечты идеалиста, или идиота.
Кешу убили так… однажды он не вернулся с ночной подработки. Просто не приехал. А потом гаишники нашли брошенную машину – раритетную «копейку» бежевого цвета. Водитель был мёртв, его закололи заточкой. Прямо в сердце. Видимо, какие-то уркагады (а кто ещё в наше мобильное время носит заточки?) остановили, наверняка, он их знал, а так бы не посадил и не довез в эту тёмную тьмутаракань на задворках Казани. И тут всё решилось - зачем-то Кешу убили, но не из-за денег, у него их просто не было, ну и не из-за машины, её же оставили, а что там ещё брать? Сотовый? Его нашли в кармане куртки. Непонятно. Видимо, это был удар из прошлого. Если и были причины устранять Кешу, так их давно смыло время, но не для всех… Ни милиция, ни ребята, которым я заплатил, не смогли найти убийц Кешы. А то, что я помог семье… зачем тут об этом?
Струйкам воды
не смыть грязь.
После насилия
недостаточно выжить.
=>>>Дальше
<<<на Повести
|