|
Сохранялка
Этот текст не предназначен для чтения. Это просто начала самых разных - стоящих и не очень, а также просто отстойных, законченных и откровенно только начатых - вещей. Допишу ли я их - не знаю. Но. У меня потерялась дискета. А на ней - "Пока королева спит" - главная на "сейчас" для меня вещь. А ведь ее могут распечатать и… Короче, я решил навесить на нее ярлык копирайта, чтобы плохим людишкам неповадно было тырить у меня "литературные алмазы". Смешно. Или паранойя. Бывает. В общем, читать ниже ничего не надо, когда до ума доведу - сам вывешу в иннет всё и в наилучшем виде.
Да сохранятся у вас авторские права на самого себя!
Что же касается "главного", то "Пока королева спит" - это сказка для взрослых (чтобы сделать ее сказкой и для взрослых и для детей, то есть сказкой полноценной мне таланта и/или доброго сердца пока не хватает, там видно будет…), состоит она из четырех частей: 1) "Лопотуны" - то есть люди, главный герой Боцман, 2) "Королева" - она спит и действует только в своем сне, 3) "Шут" - весьма забавный персонаж, на мой взгляд, вышел, 4) "Ползунки" - это как бы такие осы. Вот.
Слепой Пью
Пью был собакой. Большой, лохматой, восточно-европейской овчаркой, с широкой грудью и умными карими глазами. Глазами слепыми. Слепыми не с рождения, а в следствии долгой болезни: реснички стали заворачиваться в противоположную нормальной сторону и царапать внешнюю оболочку глаз (ее еще называют - роговицей), собаке это причиняло боль, я не поставил перед словом "боль" никакого прилагательного вроде сильную, режущую и др. Каждому из нас в глаза попадала пылинка, но не каждому царапали собственные ресницы каждое "моргающие" мгновение. Так что каждый кое-что знает о резе в глазах, ну а те кто не знают - им как объяснишь?
А что делал в это время хозяин? Пил водку. Водку "Московскую", "Столичную", "Пшеничную" и еще много других марок. Пил и самогон и спирт и много еще какой огненной воды. Но я не хочу писать о хозяине, этом представители самого высокоразвитого вида разумных существ на планете Земля. Вернусь к собаке. Слепым Пью стал, когда между пьянок хозяин (опять он всплыл - куда же от разумных существ денешься?) заметил, что его четвероногий "друг" стал хуже видеть. Что он сделал? Правильно - стал пить огненную воду дальше. Слово "друг" я не случайно взял в кавычки. Дружба - понятие взаимное, а хозяин не был другом собаке, это только пес - существо "глупое" был другом. Такие дела.
А наречен Пью Слепым был вот как: раз так вышел хозяин на крыльцо, вышел не просто так, проблеваться нужно было. Проблевался, не у крыльца, а за полленницей - всё по высшему цивилу. Глядь - рядом пес стоит. Пью всегда сопровождал своего хозяина - мало ли может быть помощь нужна? Хозяин верному спутнику образовался и на радостях кинул в собаку поленом. Полено попало прямо в ненавистную морду: ох и визгов было.
- Так тебе, падла, и надо, не... - тут рвота вновь подкатило к горлу самого разумного на земле существа, - подглядывать! Не увернулся. Хе-хе! Ты теперь Слепой Пью! Хе-хе.
И снова блевотина полилась на землю. Теперь уже Слепой Пью пытался зализать разбитый нос в конуре. Конуру он находил по запаху легко и без участия глаз. Так и произошло "крещение", у кого-то это водой происходит, а у кого-то и через полено…
Не то чтобы Слепого Пью не кормили совсем. Иногда кормил даже хозяин. Объедки с царского стала доставались псу: кожура от колбасы, прокисший суп, про который забыли в пьяном угаре, потроха куриц, головы рыб и всё такое прочее. Но это редко. Чаще соседка приносила кашу или суп (не скисшие, а значит вкусные). Получалось, что Слепой Пью кушал почти каждый день. Это ли не радость? Не умереть с голоду. Пью радовался. Он даже хвостом вилял: хозяину - потому что он хозяин, соседке - потому что, хотя она и не хозяйка (а жаль!), но кормит, прохожим - потому что они не кидаются поленьями).
Иногда пес вспоминал. Ведь не всегда его жизнь была настолько без-радостной. Когда-то его выбрали. А было это так: связка ключей упала на пол. Пью не испугался, он был самым большим щенком среди своих сестриц-братьев, он смело подошел к невесть откуда взявшемуся предмету и упал на него лапами.
- Вот этого беру! - раздалось где-то наверху, это сказал хозяин.
Сначала хозяин назвал щенка Пиратом, и пес кличке соответствовал: был смелым, шустрым, неунывающим - действительно гроза морей. Когда пес подрос на нем зимой каталась вся местная детвора: запрягали Пирата в санки и мчались на эдакой тройке по близлижайшим улочкам. Весело было. И без того мощные лапы пса от такой хорошей нагрузки окрепли, грудь раздалась и Пират намного перерос стандарт породы, но его никогда не водили на выставки - не о чем сожалеть.
Но не долго вспоминал былое Слепой Пью - блоха укусила под лопаткой и надо было срочно почесаться.
А потом хозяин запил и потихоньку стал превращаться в "хозяина" (в кавычках), а пес из Пирата стал Пью. Гордые человеческие губы слишком надменны для рокочущего слова "пират", теперь они лишь плевались словом "пью", которое очень похоже на "тьфу". Так падал пес в глазах человека, а вот человек по прежнему оставался для пса самым главным авторитетом, практически Богом, если, конечно, допустить, что псы знают о Боге.
Холодно стало псу и он забился поглубже в будку. Зима. Ветер. Колючие снежинки. Более гладкошерстная собака бы сдохла, но восточноевропейская овчарка выводилась не для мягкого климата, посему Слепой Пью дрожал лишь в самые лютые морозы. Других собак, даже дворовых, хозяева в такие ночи запускали домой, но только не Пью. У него же был "хозяин".
Так бывает.
Пес все-таки заснул среди относительного холода (ведь будка все же у него была) и постоянного голода (да кормили, кормили его, но большому псу в мороз нужно много… хотя бы костей). И ему снились сны: он катал на санках детей, лаял, дети - кричали, было весело… и тепло… и не хотелось постоянно есть. Были ли эти добрые сны цветными? Я не знаю.
…
Истинный культ
Грузчики чего-то грузили, а бабка собирала милостыню.
- Подайте, Бога ради! - сказала старость с морщинистой протянутой рукой.
- Какой на хуй бог… - бросил один из напрягающих жилы небритых мужиков.
Для него всё началось именно тогда, это как озарение было. Понятно, что он и не ждал от небес немедленной молнии, поразившей бы богохульника на месте… но все-таки. Какой на хуй бог… он задумался.
Сначала Великий Неназванный создал тьму и свет, потом холод и жару, потом пыль и воду и только потом мир с верхом и низом. Потом создал жизнь и время, а вместе с жизнью и временем в мир пришла смерть. Потом создан был человек, как воплощение Самого и свидетель. Потому человек всегда ищет своего Родителя и часто ошибается принимая не то за То.
(откровения Рады)
Как это было. Рада сидела на песке Лазурного моря и чертила тонкой сухой веточкой символы на расчищенной ладонями площадке. Последним, что она вывела был круг, перечеркнутый сверху вниз (в принципе слева на право, но здесь точной уверенности нет, поэтому впоследствии мнения толкователей разделились и после прений стали делать Символ Разорванного Бытия, венчающий церкви, крутящимся, как флюгер). А дальше Рада улыбнулась, помахала рукой сподвижникам и пошла к морю, а потом пошла она по Лазурному морю и больше ее никто не видел. Создатель позвал ее к себе.
(книга свидетелей)
Круг - символ человеческой круговерти, которая бесконечна, по воле Всемогущего. Разорвать ее может только Он сам, но не для каждого такая милость, только для ищущего и выполняющего предназначенье - сие и значит черта, выводящая человека из собственных границ.
(смиренный Морт)
Шаг первый: поверь в Него. Шаг второй: соблюдай заповеди Его. Шаг третий: увидь Его там, где не ожидал. Шаг четвертый: выйди из круга по милости Его. О шаге пятом тогда узнаешь тогда, но не нам здесь о нем говорить.
(направляющий Курт)
Люби всех всегда.
Не убивай никого никогда.
(две основные заповеди)
"Когда были ниспосланы две основные заповеди?" - один из самых любимых вопросов начинающим ученикам. "Когда она сидела под вишней в саду заброшенном" - отвечает обычно (если знает) ученик, только потом его посвящают в то, как все было на самом деле.
Не бойся.
Не лги.
Не проси.
Не надейся.
(четыре правила)
Не искушай достоянием своим слабого.
Не иди за сверкающим сильным.
Не слушай шепчущих.
(дополнительные правила)
Скажи спасибо матери и отцу своим и забудь о них.
Продолжи род свой и сойди со стези наслаждений.
(техники третьего шага)
Найди смерть свою в том месте, где она тебя ждет, но найти ее сможешь лишь тогда, когда забудешь, что ищешь ее. Ежели сам руки на себя наложишь снова вернешься в круг.
(ритор Благовест)
Сомнение проникло в сердце его давно, но сейчас оно пустило корешки, корешки впитали в себя горечь и разбухли, стали больше, стали разрывать сердце. Он пил, пил много, пил так много, как не пил никогда. Пил в грязном дешевом баре. Тогда он и увидел ее. Она танцевала. Она танцевала и раздевалась под хрюканье пускающих слюни самцов. Но даже ему, прошедшему отречение захотелось ее. Она это поняла и специально танцевала только для него, для человека в сутане посвященного. Для пьяного и заблудшего человека, который когда-то был посвященным. Он закрыл глаза, но не перестал видеть ее. Тогда он разбил кружку и проткнул острым краем ладонь. Она засмеялась. Он шатаясь выбежал из бара.
На следующий день долго искал бар, оказалось, что пил он в "Похотливой кобыле", трещащая по швам голова (и только неосознанному наблюдателю показалось, что голова его трещит от похмелья - от дум тяжких и необъятных она трещала) не могла помочь в разрешении вопроса: как пришел он сюда, как опустился в эту грязь. Но он стал опускаться еще ниже:
- Как зовут девушку, которая вчера здесь танцевала?
Бармен протирал стойку.
- Здесь много бывает девушек и многие из них танцуют.
Он достал из кружки для пожертвований монетку и бросил ее на стойку.
- В здешних местах ее называют Алой, настоящего имени не знаю, приятель, я много видел таких как ты, и поверь, ни один из нашедших Алую сюда не вернулся, а это, согласись, плохой признак. Если человеку больше не нужна выпивка, он конченный человек.
- Ты говоришь притчами, это тоже настораживает. Благодарю, - он вытащил из кружки еще одну монетку. Больше там ничего не гремело.
…
Лист
Рад бы представить, тебе, читатель, главного героя этого рассказа, но не могу. Точнее, что-то не пускает меня рассыпаться в подробностях. У меня нет других вариантов объяснить это как только не сослаться на название. Лист - четыре буквы, а они как оковы ограничивают и направляют - ни шагу в сторону от плана (которого я не знаю). Лист, кстати, будет обыкновенный - 1Г, нет, - А4 (всего-то цифры с буквами местами поменялись, а какая разница в ассоциациях! первая пара ни о чем не говорит, вторая многим знакома).
Буду краток, в этот раз особенно. Итак: ему 23. Горяч. Влюблен. Что было раньше? Немного. Родился. Сначала спал с мамой, потом некоторое время один, потом с девушками (их было не очень много). Драки и учебу опустим (лист неумолим). И вот любовь (настоящая, другой не бывает). И она ему говорит: достань путевой лист. Всё. Мир перевернулся, и он пошел...
Контора. Слишком необычная, чтобы ее описывать подробно, достаточно лишь намекнуть: подвернулся бы ему по пути дьявол, продал бы душу, за такси до места. Но никому, вроде бы его душа не интересовала... (и снова меня сокращают). Пройдя много миль вперемешку с километрами, он вновь вернулся в родимый городок, где на одной нецентральной улочке и нашел именно то учреждение…
Чиновник за столом (человек молодой, быть может, ему тоже 23), он очень сильно не похож на чиновника. Одет в дешевый пуховик (отопление отключено), небрит... ковыряется в зубах карандашом, или грызет карандаш - трудно различить.
- Смирнов Дмитрий, - представился наш герой, - пришел за путевым листом.
- А здравствуйте? - недовольно спросил чиновник, не вынимая карандаша изо рта.
- Я поздоровался.
- А я не слышал.
- Добрый день.
- Откуда вы знаете что сейчас день?
- Здравствуйте.
- У меня, тут есть один лист и он действительно предназначен Дмитрию Смирнову.
- Я могу его забрать? - блеск в глазах способен зажечь сверхновую.
- А откуда я знаю, что вы Дмитрий Смирнов?
- У меня есть паспорт.
- Оставьте его для милиции, у нас контора серьезная (с потолка начало капать, похоже это была вода из батарей, которые не грели). Отпечатки пальцев, сетчатка глаза, анализ ДНК, другие свидетельства или свидетели также меня не удовлетворят. Ничего не может служить доказательством того, что вы Дмитрий Смирнов.
- Что же мне делать? - он в отчаянии.
- Я не договорил. Что это за привычка перебивать чиновников? Нас тут не так уж и много... - выплевывает карандаш и берет новый.
(Становится ясно, что карандаши он всё-таки грызет. Хотя с другой стороны всё еще более запутывается: ведь в следствии процесса грызения в зубах остаются ошметки, и зубы требуют чистки, которая и проводится вышеупомянутыми карандашами. Действие закольцовывается.)
- Только ваша личная решимость заплатить всем за лист, который вам, наверное, нужен, раз вы за ним явились в такое далекое-далеко, может что-то доказать. Да, если он вам действительно нужен, вы это действительно должны доказать, не реально, а действительно, должны понимать разницу, раз досюда добрались.
Чиновник открывает письменный стол (тот шатается, одна ножка покоится на энциклопедии, а это не устойчивая основа), достает револьвер.
- Вот шестизарядный кольт, надежная штучка. Берете его в правую руки, или в левую, если вы левша, подносите к виску и нажимаете на курок. Чтобы убедиться, что пистолет настоящий и патроны не плюшевые, рекомендую выстрелить в стену, можете выстрелить пару раз, чтобы не было сомнений: мол, первая пуля настоящая, а вторая - холостая. Или раскрутите барабан. Да, стрелять в меня не советую, попадете на каторгу, по сравнению с которой самоубийство - благо, но застрелиться или каким другим способом от нее избавиться у вас не выйдет, к тому же у нас чиновников мало, но вас, наверное, это не волнует. И самое главное: застрелив меня, вы лист точно не получите...
Чиновник достает из другого ящика лист. Вот он настоящий путевой лист. И цель и средство и причина и следствие - всё в одном лице для нашего героя, лист переливается, что на нем - не понять, как ни напрягай глаза. Загадка внутри головоломки, вещь в себе, но точно не подделка. Чиновник гладит его, рассматривает, складывает, распрямляет, сдувает с него невидимые пылинки, которых и нет вовсе.
- А, каков? - вы что думаете я тут в цирке выступаю (поет что-то непонятное). - Вот видите - никакого актерского таланта. Я - чиновник средней руки. А это лист, который вам нужен. Либо уходите отсюда с пустыми руками. Либо стреляете в себя и получайте лист без каких-либо расписок, зачем нам излишняя бюрократия, ведь и так понятно, что забрать его может только человек, которому он и предназначен канцелярией. Впрочем, если вы всё-таки не Дмитрий Смирнов, то лучше уходите, нас, чиновников мало, нечего переноской трупов загружать штат.
- Но я же тогда умру...
- Именно так, голубчик. Именно так... А иначе вы можете оказаться клоном, или хорошим актером, которому заплатили за роль Дмитрия Смирнова. Путевой лист один, и я никак не могу его отдать другому человеку, за такое головотяпство могут и уволить, а нас, чиновников, итак мало... Застрелите себя и...
- И что?
- А вот этого вы не узнаете, пока себе в висок не выстрелите. Технология поэтапная.
Герой наш (не факт, что наш) берет в руки кольт. Глотает вязкую слюну. Вспоминает ее. Выдыхает воздух. Подносит дуло к виску. Щелк: боек ударяет по капсюлю, сухой порох вспыхивает, занимается основной заряд, свинцовая пуля начинает разгон - вжить - и по туннелю, по туннелю под действием расширяющихся газов.
Труп Дмитрия Смирнова (которому так и не исполнилось 24, и который так и не принес любимой путевой лист) падает на пол.
…
Красное и черное
Стендалю посвящается
Наши заняли город Белоозерск - вотчину адмирала Казакова и прочей генеральской хунты. Но отбивали мы его не от белых, а от наци. Да, много каких интересов наворочено вокруг этих земель. А всё икра, красная и черная, прямо как наши флаги. Но теперь реет над зданием мэрии наш, красный. Красота! Солдаты стали занимать новые квартиры, а я двинул в пригороды. Надо было воочию увидеть все дыры в обороне. Мы здесь долго не продержимся. Линию фронта била лихорадка и она ломалась, как танцующий на сковородке паук. Эту метафору не я придумал, это мой адъютант Клеменсий. Наградил же Бог именем. Тьфу ты, всевышнего вспомнил. Родители наградили же именем! Во! По-партийному - по-правильному думаю - хорошо. Я зову Клеменсия просто Клеммой, а в пьяном угаре иногда и Клёпой. Он вежливый - не возражает.
Впереди бежало тревожно: "Красные! Расстрел! Грабеж!" (шумит шушера). На счет грабежа - деза. Мы грабим только награбленное, да не грабим даже, а экспроприируем. Это ж понимать надо! Темнота. А темень - это уже чернота, а чернота - это флаг наци (которые со дня на день нас из Белоозерска выбьют - без подкрепления не продержимся, а подкрепления не будет - нет его - а вот это уже военная тайна, кроме меня и Клеммы никому не известная). А наци, значится, наши самые заклятые враги. Еще есть масоны, но у нас с ними договор. Ничего, разобъем наци, возьмемся и за них. Впереди есть только огонь мировой революции и больше ничего. Ни смерти, ни бога, ни черта - только мы, коммунисты. Аминь! Тьфу ты, черт!
- Комиссар едет, комиссар едет! - кричали на разные лады местные зажиточные жители, погрязшие в буржуазных заблуждениях.
И прятались они и прятали добро (глупо это - от нас не спрячешь!).
- Ура красным! - кричала босята (наша опора, между прочим), и вылазила на свет бо… на свет она вылазила.
Комиссар - это я - И.В. Привалов. Точка.
- Почему колокола бьют? - интересуюсь.
- Нас боятся! - догладывает Клемма.
- Отставить!
Дьякона бьющего в колокола расстреляли вместе с попом (чтобы два раза не возвращаться к одному объекту "Церковь"). Религия - опиум для народа. Наркотики - отставить. Дикси - это уже из меня латынь прет (я на медика учился, в старорежимные времена, еще когда император был жив), по нашему это: я сказал. А императора мы расстреляли. Это так, к слову пришлось. Но не будем отвлекаться, надо осознавать окружающее, а то враги враз обрубят все твои осозновательные органы чувств, вместе с думалкой. Это уже философия, а в ней главное вот что: не сознание определяет бытие, а совсем наоборот - бытие определяет сознание. Кто не согласен - того на подозрение, а можно и сразу без лишних дискуссий расстрелять, чтобы зря небо не коптил.
Порядок потихоньку начал устанавливаться, не сам, конечно, мы его устанавливали. Выявляли шпионов. Расстреливали. К нам выползали евреи, которых не расстреляли наци (когда в свою очередь устанавливали свои порядки, порядки неправильные, разумеется). Этих надо было обнадежить: национализма у нас нет. Национализм - это перегиб. Все люди равны. Нет высших и низших рас, есть только классы правильные и неправильные… или? Не успеваю я порой за линией партии следить, по этому делу рубит Клемма, он иногда меня начитывает, то есть по-простому - на пальцах - объясняет что к чему. Да, точно - мы самый правильный класс и гарантируем… что мы там гарантируем… тьфу ты черт! Голубых мы расстреливаем. Это точно. Голубыми я называю представителей дворянства. Тут меня на мякине не проведешь. Граф, герцог, князь, барон аль какой - всё едино: к стенке. Во!
А тут она, прям под копыта моего Фокуса (конь горячий может и насмерть затоптать). Я Фокуса на дыбы, сам с верхатуры гляжу - матерь божья. То есть - ё-моё! Бабища прямо хоть под венец сей момент. То есть не под венец, а как там у нас с институтом брака сейчас? Надо будет у Клеммы спросить.
- Комиссар, я знаю куда наци пошли! - лопочет уж слишком без акцента, это подозрительно.
Включаю свою комиссарское видение - ага, так и есть: мадам - дас ист шпиёнка. Но расстрел пока обождет. Я влюбился, а это не так часто происходит, чтобы… чтобы принимать неадекватные меры к данной реальной флуктуации чувств. Во! Фигура у нее ладная - мой любимый размер, волосы белесые - мой любимый цвет, зовут Анна (как показал предварительный допрос, то есть знакомство) - люблю имена заканчивающиеся на "а", сие обстоятельство бередит мое либидо. Короче девка оказалась во всех отношениях ладная. Только шпионка нацистская - но это мы исправим. Любые запудренные мозги коммунист с опытом может распудрить и перепудрить иначе какой же он коммунист с опытом. Да никакой. Во!
…
Репетитор
Когда Федору надоело работать грузчиком.
Когда Михайловичу Алиса все уши прожужжала про шубу-мечту.
Когда Достоевскому захотелось купить компьютер.
Тогда они решили: найти работу непыльную и денежную, поскольку это был один человек, ему выполнить задуманное было в три раза тяжелее и во столько же раз дольше.
Достоевский позвонил в дверь.
- Кто там?
- Я по объявлению.
- Никакого объявления не давали.
- Значит репетиторы вам не нужны... - Федор уже было хотел уйти, но дверь открылось, в щели появилось мощное лицо и прошептало:
- Ты репетитор?
- Ага, - сказал Михайлович почему-то тоже шепотом.
- Заходи, - лицо пропустило Достоевского внутрь места его будущей работы.
- Ну, еще по одной?
- Почему только по одной?
Чок-чок. Пили уже без тостов.
Достоевский задумался. Если придет горничная, нужно будет познакомиться. Она такая вся красивая войдет, а я скажу: "Привет, я тут новый репетитор, садись с нами пить". А она: "Куда садиться?" А я: "Ко мне на колени" и тут...
- Окажется, что это хозяйка.
- Да ладно, Петр, что я хозяйки от горничной не отличу!
- Тогда еще по одной!
- Это другое дело.
Чок-чок.
Если придет хозяйка, я вытянусь во фрунт и вежливо представлюсь и резюме присовокуплю к своим данным физическим. А она мне скажет...
- Расслабься, Малыш, я здесь горничной халтурю!
- Перт, ты не прав, что я горничной от хозяйки не отличу?
- Тогда еще по одной!
- Да в смысле наливай.
Чок-чок.
Один глаз Федора видел горничную, другой- хозяйку, он поменял их местами, но понятнее не стало. Другой глаз видел горничную, а первый - хозяйку. Кто перед ним? Тут главное не ошибиться, со одной стороны на кону карьера. С другой - личная жизнь.
- Что здесь за пьянка опять?
Перт вскочил:
- Шеф, никакой пьянки, так обмываем в легкую...
- А это кто? - шеф указал упитанным пальцем на Достоевского.
- Ик, - ответил Федор.
- Это наш новый репетитор, хозяйка наняла, - спас своего нового друга телохранитель.
- И какой пример этот новый репетитор подает детям?
Достоевский ничего не сказал, а Перт промолчал.
- Свободен сегодня! Я тебя увольняю без выходного пособия. Смотри, Петро, ты висишь на волоске!
Михайлович понял, что надо идти домой и пошел. Но в дверях столкнулся с то ли горничной, то ли горничная, то ли хозяйка. Достоевский посмотрел на нее и в его глазах была грусть всего...
(Тут нужно сделать нелирическое отступление. Когда-то давным-давно Федор пил пиво, не один он пил, а в компании. Ну и не хватило пиво, естественно. Надо было идти. Но идти до ларька не хотелось, тогда одна товарка решилась сама сходить, но денег, разумеется у товарки не было. И деньги давать Достоевскому не хотелось, не потому что было жалко, просто у него было ленивое настроение (а это же надо руку в карман сувать, деньги нащупывать, руку доставать из кармана - может застрять - и потом деньги отдавать). В общем, ломливо!
- А ты посмотри на меня так, чтобы в твоих глазах я увидел всю грусть еврейского народа, - сказал Михайлович, а товарка восприняв сию просьбу, посмотрела на него так, как получилось.
Была ли она еврейкой - не важно. Почему у нее должна быть именно грусть еврейского народа в глазах - спросите у самих евреев, они порой почему-то бывают грустными. И вообще это история темная.
Так вот, в глазах Достоевского была грусть всего русского народа (был ли он русский и почему именно русского народа грусть - спросите у русских, они тоже иногда бывают грустными).
- Не волнуйся, тебя так просто не уволят, - сказала то ли хозяйка, то ли горничная.
…
Хорошо быть
- Хорошо быть молодым и неженатым! - Сказал разбойник осматривая достопримечательности молодого, красивого женского тела, лежащего в соблазнительной позе на скомканном ложе. Разбойник и сам там недавно лежал. Сейчас же он в компании двух пистолетов сидел на подоконнике.
Рассвет был встречен во всеоружии. Окинув прощальным взглядом все выпуклости и ложбинке, что оставались в прошлом, Зак легко спрыгнул на карниз и дошел по нему до небольшого окна выходящего в коридор, запор его был еще вчера вечером предусмотрительно открыт. Неслышно для любопытного ухо разбойник очутился в коридоре. Так и есть - двое жандармов пытаются проникнуть в опочивальню и нарушить сон прелестницы, а может быть, им тоже хочется лицезреть обнаженное молодое тело… Зак попытался припомнить как звали чаровницу, кажется, Мари. Разбойник никак не мог допустить такого безобразие и учинил свое, гораздо меньших размеров: он выстрелил сначала из одного пистолета, потом из другого и на пол свалилось два тела. Теперь можно было и вниз спуститься по лестнице, а не выпрыгивая из окон и не спускаясь из них же по ненадежным веревкам - зачем на ровном месте огород городить?
За конторкой стояла Урсула с подозрительно чистым взором, ее объемные груди тоже были подозрительно покойны. Где-то тут был зарыт грешок.
- Урсула, в такую рань и уже на службе!
- Всё шутишь, Зак. Что это был за шум?
- Двое жандармов прихлопнули друг друга, слишком буйно играли в ладушки. Но мне кажется, что они не могли сами додуматься из всех многочисленных номеров в твоем постоялом дворе выбрать именно тот, где придавался невинным утехам я.
- На что ты намекаешь? - все-таки Урсула была подозрительно спокойна.
Зак достал из-за пояса пистолет и направил прямо в сердце владелицы постоялого двора.
- С каких это пор ты стал стрелять в женщин?
- В продажных женщин изредка можно. Это же ты продала меня любителям ладушек?
- Ну я, они заплатили мне два дуката.
- Это веский повод сдать постоянного клиента.
- Зато платишь ты весьма непостоянно.
- Что правда, то правда, - согласился в упреком Зак. - Но тебе не кажется, что из тех двух дукатов один по праву принадлежит мне.
- С какой это стати?
- Во-первых, они выплачены за мою шкуру, во-вторых, пистолет у меня, - разбойник понадеялся на женскую ненаблюдательность, ибо пистолеты после двух выстрелов у него были разряжены, а вновь зарядить их у него не было времени.
- На, крохобор! - Урсула подкинула дукат, а поймала его уже рука Зака.
Разбойник уже было хотел покинуть гостеприимный приют на одну ночь, как его остановил ангельский голосок.
- Ты хотел скрыться не расплатившись? - Мари, завернутая в простынь, босиком шлепала по ступенькам - очаровательное зрелище.
- Я не хотел тревожить твой сладкий сон.
- Ты его и не потревожил своей пальбой по жандармам. Но тебе не отвертеться, это дукат мой!
Зак щелчком отправил дукат в воздух, а поймала его уже рука Мари, простынь без поддержки соскользнула с ее плеч и разбойник не смог не сказать сакраментальную фразу:
- Хорошо быть молодым и свободным!
- Чтоб тебя черти взяли! - пожелала ему добра Урсула. - Кто будет платить за комнату?
- Мари, у нее есть дукат, - Зак был уже за пределами постоялого двора и не имел в кошельке ни единой даже фальшивой монетки.
- Ну уж дудки! С каких это пор за постой должны платить… - попыталась было что-то сказать Мари, но была окружена, взята в плен, и обобрана до нитки (а ниток было мало). От Урсулу еще никто не уходил не заплатив (считались только люди без оружия), но и голыми ее приют никто не покидал - Мари была совершенно безвозмездно предоставлена простыня. Впрочем, она недолго скрывала красоту прелестницы, ругаясь на трех языках и двух наречиях, Мари на пару с Урсулой обыскала жандармов, долго дралась за каждый грош и лишь потом оделась в свой профессиональное обмундирование: короткую юбку и такую же необременительную для портного блузу (две пуговицы - одна петелька).
Зак продал один из своих пистолетов. Да и зачем их два, если пуля - одна. Роскошь излишняя иметь два ствола на одну пулю. На вырученные деньги по уму надо было бы прикупить еще пуль и пороху. Но зачем, когда одна пуля все-таки есть. Гораздо лучше пропить и прогулять легкие деньги. Так разбойник и поступил. Однако на следующий день, когда голова болела, а есть пришлось пустую кашу - мясо в кредит не дали (и правильно трактирщик сделал - при ремесле Зака сегодня он есть - а завтра уж нет, такому харчующемуся в кредит не дают), когда к вечеру деньги вышли все, разбойник решил пойти на дело. Дело это было темным, ночь длят таких дел - самое то время.
…
Война Маха
У него было слишком длинное имя, чтобы все его называли как-нибудь иначе, а не просто Мах. У него было день рождение на следующие выходные после дня Маклая, поэтому он дежурил в казарме, когда все отдыхали, и взял увольнительную, когда все остались на военной базе. У него не хватило взрослости, чтобы поехать до дома на автобусе - хотелось прогуляться под солнечным ветром и ветреным солнцем. Он так и сделал и потому опоздал. Но он не опоздал на свидание с любимой девушкой, он не опоздал к родителям, которые ждали его с не меньшем нетерпением, чем любимая… он совсем не опоздал на праздник жизни… и не потому, что праздника не было. А потому, что он опоздал на собственную смерть.
Утюги отбомбились неточно. Их целью был мавзолей Маклая (это был символ государства, самый главный, самый-самый), северный ветер и зенитки чуть изменили курс и кассетные бомбы смели жилые дома на проспекте Революции. Прямо на глазах Маха: вот утюги заходят на вираж, вот от них отделяются бомбы, а вот родной дом оседает в пыль. А мавзолей Маклая остался непоколебим, Маклаю везло и после смерти.
Другие утюги отбомбились точно и когда Мах вернулся на свой боевой пост (а так и должен делать всякий живой солдат), он увидел ту же пыль, но уже на месте своего второго дома (базы десантников).
Можно сказать, что утюги (бомбардировщики федералов А-45) стерли прошлое Маха также, как они стерли его светло-мирное будущее. А можно сказать по другому: стоя на двух ногах (и одновременно на одной Земле) и глядя на развалины военного городка (и одновременно на развалины проспекта Революции), Мах понял, осознал одну мысль до бесконечной глубины: война началась. 12 июля действительно началась война (ее потом назовут Мировой, но тогда это было просто нападение большой Федерации на маленькое суверенное государство Макленд) для очень многих людей, но Мах этого понять уже не мог. Ведь для него началась своя война. Война Маха.
Маха не учили просто стрелять из всех видов оружия.
Маха не учили просто водить все виды транспорта.
Маха не учили просто различным видом единоборств.
Маха не учили просто ориентироваться и выживать на любой местности.
Маха учили достигать цели минимальными средствами.
Маха учили достигать цели любыми средствами.
Маха учили достигать цели средствами, которых в наличии нет.
И еще Маха учили убивать.
Патруль федералов. Двое в полном вооружении. Двое победителей. Что они видят? Девушку. Легко доступную девушку. Девушку не потому легко доступную, что она легко доступная, а потому что они победители, потому что их двое, потому что они крутые, а все более-менее крутые парни Макленда в той или иной степени уничтожены в первые часы войны (хотя ее пока еще официально называют по-другому: восстановление прежних границ Федерации - но это скоро пройдет). И вот первый имеет девушку, а второй смотрит.
Первый был настолько занят, что не услышал, как сломались шейные позвонки второго, впрочем, может быть он и услышал, но не успел никак это показать - его шейные позвонки тоже сломались. Так у Маха оказалось два комплекта трофейного вооружения. А девушка поплакала, поплакала и перестала, только носом шмыгала. Мах ей ничего не сказал, просто скрылся в развалинах. И всё.
…
Танка
Делать было решительно нечего. Военные действия как таковые закончились полной… полным… короче тем, чем никак от них не ожидали главнокомандующие. Поочередно передвигая свои натруженные ноги, Дас медленно передвигался из одной неопределенной на карте точки в другую такую же. За одной из полуразрушенных стен, коих было море вокруг, он обнаружил целый танк и курящего на его броне танкиста. Танк был из редкой серии "Гвардиан", а танкист судя по всему принадлежал к распространенной серии "Лентяев-каких-свет-не-видывал".
- Почему не отдаешь честь старшему по званию? - вместо приветствия сказал Дас.
- Во-первых, ваших погон не видно, во-вторых, мы из разных пушечных мяс - вы из имперских, а я - из федеральных, в-третьих, война уже кончилась. Хотите табачку? - танкист честь так и не отдал.
- А ганжи нет?
- А ее и не было в наличии.
- Как зовут-то?
- Зовите, ваше благородие, по-простому: Михалычем.
- А меня можешь называть тоже по-простому, что значит на ты, Дасом.
- Как? - переспросил Михалыч, чуть поднимаясь на локте.
- Меня зовут Дас, читай по губам: "д" "а" "с".
- А мне сначала послышалась "таз", я и переспросил.
- И очень правильно сделал, не люблю, когда меня называют как-нибудь по-другому. Ты так и собираешься здесь курить?
- По-моему, неплохое занятие в сложившийся обстановке.
- Соляра в баках есть?
- Под горлышко.
- Так может двинем?
- А куда?
- Куда ствол будет показывать.
- Это можно, - сказал Михалыч не двигаясь с места.
- Тогда заводи, Михалыч, не томи измученную душу, которая жаждет приключений.
- Что-то непохоже, чтобы ты чего-то жаждал.
- А ты психолог, в танковом научили?
- Жизнь постаралась, да начальство помогло, да две жены, царство им небесное.
- Погибли?
- Сами умерли, им помощь ни в чем не нужна была.
- Понятно, - сказал Дас и залез в башню.
Поскольку танковому делу он был не обучен, то просто обосновался за станковым пулеметом, уж на его гашетку он мог нажимать даже во сне. И они поехали. Из ниоткуда в никуда.
Показалась площадь, на ней толпа явно хотела кого-то повесить. Дас заинтересовался этим действом и по внутренней связи приказал Михалычу переть прямо на толпу, что тот и исполнил мастерски. Дас добавил суматохи, выстрелив из пулемета трассерами по зданию то ли мэрии, то ли дома-молений неразбери-пойми какой секты. Народ расступился и танк никого не задавил, когда, пофыркивая движком, подъезжал к импровизированному эшафоту. Дас спрыгнул с брони на это хлипкое сооружение из досок, гвоздей и прочей скрептотуры и подошел к виселице. На плече у него, на всякий случай, был взвален демократизатор - автомат системы: "Ты-стреляешь-они-падают".
- Кого вешаем? - спросил Дас у местных аборигенов.
- Жида-кровопийцу! - заверещали аборигены.
- За что? - Дасу было понятно за что - за шею, но он решил уточнить.
И хорошо сделал, была получена масса версий, если коротко пересказать их все, то получится: во всех бедах, как то: голод, неурожай, болезни и т.д. виноваты евреи.
- Знакомая песня, - резюмировал Дас, - ее, если мне память не изменяет, еще любили на Матушке Земле петь, с тех давних пор ничего не изменилась.
Толпа выражала свое недовольство легким матерным гулом. Дас подошел к потенциальной жертве и спросил:
- Ты хочешь стать жертвоприношением своему Богу или еще немного пожить?
- А какие условия моего освобождения? - если бы он ответил не вопросом на вопрос Дас в этом старичке разочаровался бы.
- Всё свое движимое и недвижимое имущество, а также деньги и другие ценности ты отдашь этим нуждающимся людям, которые хоть и не выглядят особо нуждающимися, но это дела не меняет, за место на броне нашего танка.
- Со мной еще дочь с ребенком, - старик указал головой на свою немногочисленную родню.
Только теперь Дас заметил девушку красоты необычайной, с бейбиком лет четырех на руках, ее шпинали со всех сторон, но вешать вроде не собирались, просто привели помучиться лицезрением на казнь отца.
- Я думаю, что танк их выдержит.
- Я согласен.
- Слушайте сюда, жители хрен знает какого вольного города. Этот человек, - Дас указал не старика с петлей на шее, - вознамерился пожертвовать вам все свое имущество без остатка. За это вы его освобождаете. А кто с этим не согласен, получит пулю вот из этого автомата, - он обвел дулом толпу, - и из танка картечью.
Танк не надо было представлять, его видели со всех сторон во всей красе и мощи. Толпа не согласилась с таким приговором, но других вариантов своего будущего (которые ей бы нравились) у нее не было. Дас освободил старика от неудобного колье из волокон неустановленного растения на шее и помог влезть на броню.
- Это тоже отдай, - Дас указал на предмет культа, явно ценный, который старик сжимал в руках.
Старику пришлось сделать выбор. Дас кинул культовый предмет в толпу, та стала рвать и метать за право обладать этой драгоценностью.
- Михалыч, распределяй гостей нашей обители чести и порядка в здешней дикой местности так, как твоей душе будет угодно.
Михалыч засуетился, устраивая поудобнее красотку с ребетенкой, на старика механик не обратил ровно никакого внимание. Дас занял привычное место у пулемета и танк покинул площадь с людьми так и не увидевшими сегодня госпожу смерть.
На привале, который сам собой организовался в березовой рощице "экипаж" танка распределился так: Мария стала готовить жидкий суп, Борька разглядывал танку (так он обзывал "Гвардиан"), Михалыч пожирал глазами и Марию и суп, Абрам следил за танкистами и явно им не доверял, Дас отправился на разведку, но не нашел конопли между березами. Несколько позже так и не покуривший в который уже раз Дас увел на тет-а-тет Михалыча.
- Слушай, старый хрыч, если ты чего-нибудь с нашей Мадонной, то я тебя расстреляю.
- За что?
- Не за что, а почему - по законам военного времени.
- Понял, - сказал танкист и тяжело вздохнул. - Но без водилы тебе будет нелегко.
- Михалыч, я даже всплакну, - а глаза у Даса были такие добрые-добрые.
Они вернулись к биваку и суп как раз сготовился. Некоторое время в прозрачном воздухе были слышны лишь звуки ударяющихся алюминиевых ложек о не менее алюминиевые миски.
- Командир, а ты в каких войсках служил до того, как стал танкистом? - спросил Михалыч, чтобы просто что-нибудь спросить.
- Я как был военным разведчиком, так им и остался, а на танке еду как и все - в качестве гостя, командир "Гвардиана" - это ты, Михалыч, убей не понимаю, как ты этого не понимаешь.
- Эх! - не согласился "командир" со своим "не командиром".
Да, Дас был разведчиком, причем не рядовым, его даже приглашали на приемы к самому… это было давным-давно, очень много стреляных гильз назад. Воспоминания не закружили Даса, он просто их вспоминал.
…
Комуналка
Действующие лица:
Баба Катя - необъятных размеров женщина неопределенного возраста, обладает громким голосом и часто ругает всех и вся, однако человека более доброго в комуналке нет.
Аполлон Маркович Врубель - профессор физики и математики. Все свое время тратит на решение уравнений гиперполя. Обладает исключительной памятью и эрудицией.
Колян - парень, который должен большую сумму денег и поэтому вынужден работать с утра до ночи. Всегда уставший. Вспышки ярости смягчаются прирожденным чувством юмора.
Ралина Зубова - проститутка. По выражению бабы Кати девка непутевая и пропащая. Часто нарушает "режим", обычный жизни комуналки, это является пищей для частых скандалов.
Рустик и Айгуль Хабибуллины - молодожены. Он хачинник (летом иногда подрабатывает у людей земли) она безработная. Лучшая семейная пара комуналки (к сожалению бездетная).
Ваннэса Ли - мать двоих детей, старшему Чану - 12, младшему Боло - 8. Мужа казнили на суде народа. Ли уверена, что муж был невиновен. Харитон и Лолита - самая ядовитая и неприятная пара комуналки. Лучше всего о них говорят данные им клички: Таракан и Гадюка.
Сюзанна - очаровательное создание, ждет своего принца
Приезжие:
Натали - самостоятельная девушка (приехала с другого континента) у нее есть раб-карта и этим все сказано.
Абдула - малозаметный человек, но у него всегда можно занять до получки.
Дмитрий Крумский - хакер, легче находит общий язык с машинами, чам с людьми.
Частые гости:
Мальчишки и девчонки из других трущоб разной степени чумазости.
Хаинс - старик с длинной бородой "сватается" к бабе Кате 9безуспешно).
Грэг Тимонс - представитель "власти" часто комментирует последние новости, так как знает их подноготную.
Грэгги Младший - сын Грэга Тимонса, ловкий малый, умеющий добыть свежие овощи и фрукты в любое время года (естественно без помощи папы).
Мир: Все люди делятся на две категории: те кто жили до войны и молодежь не знающая старого мира. Рассовые и национальные различия потелись. Сейчас уже не спрашивают кто ты по национальности, а спрашивают откуда ты и куда идешь, есть ли у тебя еда и раб-карта. Все знают эсперанто, хотя называют этот универсальный язык по разному. Есть всепланетное правительство, но оно почти никак не влияет на жизнь простых людей. Армий больше нет, у всех к военным жуткая ненависть. Полиции тоже как таковой тоже нет. Порядок наводится на местах самим народом. Престижные профессии: фермер (человек земли) и инжинет компьютерщик (хакер). Адвокаты и врачи не котируются, так как в адвокатах нет нужды, а врачам обычно не чем заплатить (только состоятельные люди могут позволить себе лечение в клинике). По фермам и городам бродят лекари, которые лечат за еду и плату только за лекарства из трав (мизерные суммы запрашивают). Золото, алмазы и другие драгоценные металлы и камни обесценились. Предметы искусства почти никого не интересуют. Пустых домов гораздо больше чем живых людей и квартирный вопрос решен на много поколений вперед. Строителей нет, есть хазчинники, которые ремонтируют жилища, они универсальные специалисты и могут почти всё. Люди обычно предпочитают коммуны (так легче выжить). Собственность полуобщественная, но есть и личные вещи. У социологов 20 века волосы встали бы дыбом, если бы они увидели что такое абсурдное общество может существовать и вполне неплохо функционировать. Но сейчас 21 век и социологи не удивляются, констатирую, что численность населения Земли почти не увеличивается. В этом виноваты: 1) Большая детская смертность. 2) Плохая экология (чистых мест не так много). 3) неизлечимые болезни. 4) Большой процент стерильны людей.
Если вы можете выбирать, в каком веке вам жить на Земли, то лучше выбирайте ДРУГОЙ век!
Поздним вечером Колян завалился домой. Тут его встретил скандал. Он раздраженно поморщился, ему хотелось спать, а не разборок, но ничего не поделаешь:
- Что за шум, а драки нету? - спросил он по-хозяйски.
- Да опять Галька блядует! - заголосила баба Катя.
- Так у нее работа такая… - мирно констатировал Колян.
- …каждый день… Галька совсем… опять не дает… - высказалась баба Катя.
- А шумит. - Врубился Колян.
- Ну да, я же тебе на эсперанто уже полчаса об этом талдычу, а ты все никак не разумеешь…
- Баба Катя, сейчас у нас будет тихо как на кладбище, - Колян подошел к двери ведущей в личные апартаменты "мадмуазель" Галины и постучал.
- Кто стучит, вашу мать?! Сейчас выйду и пасть порву! - раздалось из-за двери.
- Гальку позови, а еще раз мою матушку помянешь, я тебе мозги вышибу, - спокойно ответил на эмоциональную тираду из-за двери Колян.
Через некоторое время открылась дверь и показалась растрепанная Галька.
- Привет, Колян, ты чего спокойно кончить клиенту не даешь? Я и так… - договорить она не успела.
Колян взял её за шнурок на шее и притянув к себе поцеловал. Шнурок был второй частью одежды, которая закрывала роскошное Галино тело, первой был халатик по площади гораздо больший шнурка, но зато намного прозрачнее.
- До твоего мудилы мне по фиг, но я устал, хочу спать, а громкая музыка у тебя мне мешает. Всё ясно?
- Если хочешь спать, заходи… - сразу закинула удочку Галя.
- Я же сказал устал. Короче: чтобы было тихо, ясно?
- Не очень до 12 часов по закону можно… - начала было качатьь права проститутка.
Колян вздохнул и стал доставать пушку.
- Милый, сделай музыку потише! - тут же среагировала Галина.
- То-то! - бросил Колян и пошел по коридору к своей комнатушке.
- Вот спасибо, милок, вот удружил! - забухала баба Катя.
- Баба Катя, не долдонь, а иди спать.
- Так рано же еще!
- Тогда просто не долдонь! - сумрачно процедил уставший Колян.
Проходя мимо центрального зала Колян увидел, что там сидит Аполлон Маркович и как всегда что-то строчит в общей тетради.
- Аполлон Маркович, рабочий день закончился. Пора спать. - Сказал ему Колян.
- А, спасибо Коля, что напомнил. Уже иду… - сказал и снова что-то стал записывать в тетради.
- И чего это вам не отдыхается, а?
- Так и ты много работаешь?
Я деньги должен, когда отдам так не буду надрываться.
- Я тоже должен, Коля…
- Кому это?
- Человечеству. Рано или поздно, а надо будет лететь к другим звездам. А гиперпространство еще математически не описано.
- Мы одну планету издермили, а вы говорите звезды. Надо ли нам туда?
- Надо обязательно… хм, интеграл от этого члена не берется…
- А у меня член после работы не встает.
- А если по частям…
- Нет уж, лучше целиком!
- А это мысль! - так побеседовал Колян с профессором и наконец-то дошел до двери к себе.
Упав на кровать и убедившись, что сил раздеться нет, он закрыл глаза. А сон не приходил. Приглушенная многими стенами до него долетала медленная музыка и страстные охи-вздохи.
- Эх, если бы сутки поспать всласть, уж я бы потом показал Гальке, что значит настоящий секс! - на этой сладкой мысли Колян заснул.
Сны не могли пробиться в его мозг. Утром загрохотал будильник. Колян столкнул его на пол, но будильник не заглох, а только прибавил звука.
- Опять! - позевывая промычал Колян и стал осматриваться вокруг, потихоньку приходя в себя. - Где-то я эту картину уже видел. Художник - дерьмо, но реализма у него не отнять!
На кухне было малолюдно,, точнее там была только Галка.
- Привет, красавица! - поприветствовао её Коля.
- Уху, - соблаговолили ответить красавица с мешками под глазами, отхлебывая из большой белой чашки кофе.
Колян подошел к плите и поставил на огонь сковородку, сейчас надо бы разбить яйца, с этим у Коляна были проблемы. Вот опять он не рассчитал силы и смял яйцо, ошметки от него забрызгали все вокруг.
- Коряга, даже яйцо не можешь разбить! - сказала Галина.
- Ты бы погрузили с мое необработанные шкуры, мешки с цементом, с сахаром, с…
- Ладно, давай я помогу, - смилостивилась Галя, ей очень не хотелось узнавать, с чем еще бывают мешки.
- Ты, такая золотце мое, спасительница, что бы я без тебя делал? А выглядишь - м-м-м… чудесно, как будто и не было вчера ничего…
- Ну вот, осталось посолить.
- Свет очей моих, ты так сексуально выглядишь, когда солишь яичницу, сделай это ради меня!
- Льстец.
- И наблюдательная к тому же и умная, просто чудо… - Колян закончил петь дифирамбы, так как яичница была готова и стал запихивать её в рот большими кусками, обжигаясь и урча от удовольствия.
- Люблю смотреть на то, как мужики едят.
- Могу на бис, если еще приготовишь.
- Разбежалась, я вообще на тебя обиделась.
- За что?
- За вчерашнее.
- А чего вчера было то?
- А ты не помнишь?
- Помнил бы - не спрашивал.
- Обидел ты меня, - Галя театрально вздохнула.
- Не тебя, а клиента твоего борзого. К тому же тупорылого.
- Да уж не тупее тебя, а он мне бабок недоплатил.
- Надо с сутенером работать, тогда бы на бабки тебя бы не кинули.
- С сутенером делиться надо.
- Ну и жадюга ты.
- Ага, жадюга, на платья не хватает!
- Да у тебя их и так миллион. Вот я хожу в одной куртке и двух рубашках и нормалек.
- Знаешь что?
- Что?
- Тебе, Коля, на работу пора!
- Заботливая ты моя… - Колян чмокнул Галину, хлопнул её по тугим ягодицам, получил полотенцем по башки и довольный сытным завтраком, да беседой с гарной дивчиной пошел на работу.
…
Гоблин
Часть 1. Гоблин
В детстве гоблин думал, что его зовут Гной, ведь это было единственное обращение, которое он слышал от близких родственников.
Тут самое время вклиниться. Кому? Мне! Я - дух, но не бестелесный, а повествования, то есть всего, что внутри книги этой от начала и до конца. Некоторые думают, что есть еще авторы, писатели, писаки. Чего только не выдумаешь из-за ограниченности своих знаний. Писаки! Да кто их до сочинительства теперь допустит. Но не о этих презренных сейчас речь. О гоблинах замолвлю слово: не все гоблины грубы и уж тем более не все они так наплевательски относятся к детям, что не находят слов ласковее гноя, для своего отпрыска. Но бывает и хуже. Хуже, это когда молодая мать, находящаяся в отчаянии берет только что родившегося гоблина и… шандарах его тельце об стену пещеры что только мозги и разлетаются в стороны. Причина разные бывают, одни из них: чтоб не орал (весомо, веско, достаточно, кто не слышал как противно порой орут маленькие гоблины, тому не понять). Так что, Гной - это где-то посередине между холодной любовью (кормят, но не бьют) и жгучей ненавистью (шандарах младенца об стенку и нету его!), это где-то по нулям. И многое интересное происходит именно около этой загадочной отметки, равновесие бывает даже наступает… но не об этих секретах речь. Лучше распишу про заварушку.
Только-только гоблин смекнул, что на самом деле его зовут не Гной, а… и тут же забыл это имя. Уж слишком сильно его ушибли на голову. Как ни тужься теперь - только круги перед глазами, как ни суживай вертикальные зрачки - не видать в зеркале настоящего имени. Прокручиваешь, прокручиваешь прошлое - и лишь в тысячи тысячный раз натыкаешься на резку боль в затылке - что-то ударило тогда, давным-давно, уже не Гноя, а… не вспомнить! А дальше смутное пробуждение. Пробуждение у людей.
Объяснюсь. Времена после последней мировой войны прошли, прошли еще, еще натикали, накапали, насветились (а какие у вас часы?). Позабылось многое, а многое превратилось из были в легенды и сказки, а то и вовсе в анекдоты. Бывает. Гоблина нашли лесорубы. Рубили делянку как вдруг - жалобно воет кто-то… топоры в руках играют играючи, таким голову незваному гостю снести - раз плюнуть, а можно и не плевать, просто отсечь от тела, или тело рассечь на две половинки, можно и неровных. Мало не покажется. Но тут сила и железо острое не пригодились - среди трупов гоблинов дровосеки обнаружили скулящий комочек. И комочек тоже был гоблином, но еще живым. Решали быстро - надо было лес рубить. Брать - не брать? Решили, что раз нашли - то надо и отогреть. Ну и принесли в деревню. Бывает. Чего только в лесу не найдешь. Хотя бабы в деревни и поудивлялись маленько, но уродца выходили. Я же говорю, что много времени прошло с той поры, когда бы гоблина просто затоптали в трупы, или оставили умирать в лесу (типа гуманнее). Но на ту пору, эльфов почти не осталось, как и волшебников, как и троллей, как и самих гоблинов. Волшебства почти не осталось, почти не осталось нечисти и прочих атрибутов старины. Сейчас кругом люди, деньги зарабатывают, или любят (реже), или воюют (чаще), но всё это друг с другом. Посторонних сил нет. А что найденыш гоблин? - так пушинка, он ничего не изменит в людских делах. Несомненно (я это говорю от себя, а значит действительно несомненно: ничего выдающегося гоблин за свою жизнь не сотворил, но все-таки он будет главным героям, по той простой причине, что этого хочу я).
Бездельникам в деревни лесорубов (она располагалась далеко от торных дорог и не имела названия - у людей, что проживали в ней и рубил лес было много более важных дел, чем называть деревню как-нибудь иначе, чем просто деревней) делать нечего, поэтому гоблина сразу пристроили к делу - уголь и воду для кузни носить. Но возник вопрос: а как гоблина называть? Решили просто, раз гоблин - то пуст и зовется Гоблином. Так гоблин Гной стал гоблином Гоблином. Бывает.
Со временем надоедает всё. Даже я. Посему стану умолкать: мой голос превратится в шепот, шепот - в шипение, шипение - в еле слышный свист, свист через малое время сольется с тишиной… в которой раздастся голос:
- Гоблин, почему до сих пор воды не принес? - кузнец не отвлекался от ковки, мышцы играют в красно-желтом свете стали, пот разъедает грязь и копоть на лице.
- Уже… - Гоблин схватил два деревянных ведра и побежал к ручью.
Раньше он не любил воду, но за долгие рейсы туда-обратно (то есть, от кузни до ручья), он свыкся с этой прозрачной субстанцией и больше она его активно не раздражала.
Раньше он считал, что самое светлое что только есть на свете - это солнце. Его глаза с вертикальными зрачками его не любили, но ясно давали понять: оно - самое светлое, что только есть в мире… это было раньше, или до. До того, как он увидел ее.
Даже непонятно, как такое возможно: два ведра еще не наполненные упали на траву, упали чуть слышно, но и этого звука хватило, чтобы она обернулась. Гоблин замер, он даже не щурился, хотя день был яркий, он даже не заметил, что открыл от удивления рот, он не обратил внимание на свою оплошность (ведра упали). Он - и так казалось ему самому - просто перестал существовать. Он только наблюдал за… он не мог назвать то, за чем он наблюдал, хотя каждую часть был в состоянии описать: волосы пшеничные до плеч, глаза васильковые, губы алые и без клубничного сока (но сейчас на них сок клубники), веснушки на щеках и вздернутом носике, загорелые плечи, покрытые сеткой царапин (свежих и давних), и…
Она улыбнулась.
При виде Гоблина некоторые улыбались. Но это были улыбки насмешливые, они резко обозначали: улыбается человек, не просто улыбается человек, а человек улыбается над уродом, над гоблином (имеет право). А ее улыбка была улыбкой доброжелательной (если бы Гоблин знал такие длинные слова, то он, несомненно, выбрал бы это, или даже -!- такое: "дружественной"). Тут уж столбняк Гоблина стал полным и только сердце трепыхалось в груди.
- Хочешь клубники?
Ведра, те несомненные якоря, которые должны были удержать Гоблина строго на маршруте: "Кузня - ручей - кузня" бурное течение бытия сорвало даже не как пушинки, а как тени пушинок.
- Бери больше, не стесняйся!
Клубника сладко таяла во рту, странно, ягоды казались гоблину вкусными (или даже так: ягоды казались вкусными гоблину, а ведь гоблины известные мясоеды, можно даже сказать: мясоеды-ортодоксы).
- Я знаю тебя, - сказала яркость ярче солнца, - ты Гоблин.
Клубнички скрываются в этих губах произносящих наиважнейшие для Гоблина слова.
- А меня зовут Маша.
Гоблин понял: Маша - это имя того светлого, что раз и навсегда вошло в его жизнь. Вот уж никогда не знаешь, что найдешь на таком знакомом пути за водой…
Только гораздо позднее, через многие-многие бессонные ночи Гоблин понял следующую фразу Маши: "Ты не похож на остальных в нашей деревни и это здорово!" До этого изгойность Гоблина била его только в минус, непохожесть на остальных было его проклятием. Его рост, его голова и особенно уши, его руки и ноги, его когти - всё, что отличало его от людей, оказалось -!!- могло быть для кого-то не поводом для насмешок и колкостей, для зубоскальства и презрения, для ненависти и ехидства, для злорадства и иронии а -!!!- для чего-то доброго, что выразить Гоблин не смог даже многие-многие бессонные ночи спустя.
- Ты забыл свои ведра, - заметила Маша. - Тебя, наверное, послали за водой.
И тут якоря вернулись. Гоблин понял, что он уже довольно далеко отошел от места, где ему надо было набрать воды и бесконечно далеко ушел от себя прежнего. Он так ничего и не сказал тогда Маше. Даже его пальцы брали ягоды коряво, а уж губы… губы просто не могли произнести ни единого слова (ни человеческого, ни на родном наречии). Он набрал воду и отправился к кузне. Тропинка шла в гору, но Гоблину не от этого становилось тяжелее - не ведра оттягивали ему руки: его сердце рвалось назад к ручью, и даже не к ручью, а к Маше. Но в этом желании он видел настолько ужасные последствия, что даже не мог вообразить всю их ужасность. Он не понимал, почему неправильно то, что происходило между ним и ей, но понимал: это - неправильно. Такого не может и не должно быть. И снова не было слов для выражения собственных чувств.
- Почему так долго? - спросил кузнец и, не дождавшись ответа (он бы его никогда не дождался), бросил: - Ну что стоишь чурбаном, сходи в дом, узнай готов ли обед.
Оказывается уже был обед. Гоблин что-то жевал и всякая еда отдавала клубникой, но не это было самое странное. Везде он видел Машу. Куда бы не смотрел - везде она, как не зажмуривался - только она и видна.
- У тебя что-то с глазами? - довольно-таки участливо (как вообще может быть участлива обычная жена кузнеца в глухой лесной деревни к гоблину) спросила Злата.
- Спасибо, всё было очень вкусно! - поблагодарил за обед Гоблин и вышел из-за стола.
- Он, наверное, заболел.
- Или на солнце перегрелся. Сегодня жаркий день, - предположил Варг, средний сын в семействе кузнеца.
- Глупости, - веско сказал кузнец и никак не объяснил почему предположения жены и сына - глупости.
…
Мародеры
Иван - 30 лет. Рост 180 см. вес около 85 кг. Длинные темные волосы перетянуты черной лентой.
Гектор (Гек) - 40 лет. Рост 200 см вес за 120 кг. Шрам на левой щеке от штык-ножа.
Натали - около 25 лет. Рост 165 см. Коротко стриженная брюнетка со спортивной фигурой. В прошлом биатлонистка.
Слава - 22 года рост 190 вес 80 кг. Лысый, всегда в черных очках, представитель вымирающей касты хакеров.
Гербалайф приблизительно 35 лет рост 186, вес 95 кг. Тупорылое создание, озабоченное на почве секса.
Алиса де Клермон - 21 год рост 175, блондинка с длинными волосами. Графиня, случайно попадает в Ничейные земли.
Рафа - Главарь банды мародеров промышляющей на той же территории, что и банда Ивана.
Ничейные земли - территория возникшая после Третьей мировой войны, между так называемыми Цивильными землями и зараженными пустынями.
Цивильные земли - более или менее контролируются федеральными войсками в отличии от Ничейных, на которых хозяйничают мародеры, на их банды федералы устраивают рейды. Сами мародеры иногда объединяются и нападают на цивильные городки и деревни.
На зараженных территориях обитают лишь отшельники и мутанты.
Иван и Натали танцевали рок-н-ролл на горной дороге, когда к ним подползла колонна джипов. Машины затормозили перед парочкой и из них начали выскакивать федералы, эти бравые ребятки думали, что сейчас покуражатся. Иван поклонился Натали и махнул рукой. Из зеленки на горе стали появляться мародеры, у многих гранатометы на плече. Гектор так вообще держит на перевес скорострельную пушку. Федералы быстро смекнули, что попали глухо и не рыпаются. Иван подошел к головному джипу и расписал расклад сидящему в нем офицеру:
- Нам нужны патроны и наличка. Вас не тронем, считайте это актом доброй воли. Все пистолеты тоже забираем, у нас с ними сейчас напряженка. - Офицер пытается что-то сказать, но Иван обрывает его:
- Я не спрашиваю твоего мнения по поводу моего плана. Я ставлю тебя перед фактом. В любом другом случае будем снимать стволы с ваших трупов!
Иван идет вдоль колонны и осматривает пассажиров в машинах. В третьем джипе он обнаруживает богато упакованную парочку.
- Натали, ты кажется хотела новые сережки. Тут с брюликами, как раз в масть.
- Уже иду, любимый! - отвечает Натали и идет экспроприировать богатеньких буратино.
Перед последним джипом Иван оправляется, и чеканя шаг отдает честь к непокрытой голове:
- Здравья-желай-господин-бригадо-генерал Хаммер!
- Здравствуй и ты, лейтенант. Чем занимаешься? - спрашивает седой военный, находящийся в последнем джипе.
- Разрешите доложить. Я тута мародерствую помаленьку. - Иван прекращает строить из себя военного и расслабляется.
- А с каких это пор, кадровый офицер армии её величества Королевы матери, стал мародером?
- А с тех самых пор, когда командование этой самой королевской шантрапы послало нас штурмовать замок Разберри, находящийся уже в тылу нашего тогдашнего врага, мотивируя это тем, что там находятся жутко секретные архивы, и эти архивы ценнее чем жизни 50 сыновей нашей горячо любимой родины. Мы выполнили приказ и заняли дворец. Только вот незадача не обнаружили там никаких секретных архивов. Нет, там были бумаги: переписка нашего королевского двора с другими дворами, любовная переписка всех герцогинь и герцогов и прочая любовная хренотень. А также всякие очень нужные антикварные раритеты и любимые домашние вещички. Мы доложили, что заняли дворец и что неплохо было бы прислать за нами вертушки, а то беда - удержать то десантура долго этот скворечник не сможет… А вместо вертушек нам прислали бомбардировщики, которые сбросили на нас напалм. Это, конечно была случайность. Только после этой случайности в живых остались трое друзей по несчастью, у которых напрочь исчезла любовь к родине. А потом и родина исчезал под ядерными ударами сверхдержав. Вот с той поры я и мародерствую. Но из уважение к вам, Хаммер, ваш джип может деньгами не скидываться на житье-бытье бедолаг мародеров, а вот пистолетик свой сдайте-ка моим хоть и не бравым, но воякам. Чао!
Мародеры тем временем освобождают колонну от кошельков, патронов и пистолетов. Очередная акция банды Ивана проходит без эксцессов и никаких трупов в статистику сегодня не попадает.
Мародеры наткнулись на блок пост, его осаждала другая банда, видимо там было чем поживиться, иначе зачем лезть на рожон? Иван принял решение ввязаться в бой, а там видно будет, что они найдут: деньги или смерть.
Когда стало ясно, что бандиты берут вверх, федералы попытались пробиться из окружение, но у них ничего не вышло. Как сказала Натали: "Это вам не в туалетах дрочить!" Иван был с ней согласен. В одной из комнат он обнаружил трех своих архаравцев, которые насиловали девушку. Точнее пока насильничал лишь Герболайф, его туша буквально расплющило деваху по аскетичному военному столу.
- Гербалайф, слезь с неё! - сказал Иван.
- Она моя! - зарычал Герболайф.
- Я сказал, слезь с неё! - повторил свой приказ Иван.
- Да пошел ты!
Иван приставил пистолет к левой лопатки Гербалайфа и нажал на курок. Тело мародера дернулось и замерло. Иван отвалил труп с девушки, она была даже очень ничего, помятая, конечно, но очень даже ничего. Прямо хоть картины маслом пиши. Иван снял с пояса удавку и обернув её нейлоновой петлей стан девушки, пристегнул этот своеобразный поводок к себе.
- У кого-нибудь есть вопросы? - спросил он у своих архаровцев, по их глазам Иван видел, что вопросы есть.
- Командир, это была наша добыча, Гербалайф был первым, мы бы отымели ее потом, а ты забираешь это мясо так, как будто нас тут нет? - спросил Лезвие. - Да и Герболайфа ты замочил по беспределу.
- По беспределу? Лезвие, он не выполнил мой приказ, я что буду вас просить что-нибудь сделать? Может быть, но только после моей смерти, если вам удастся приручить меня как приведения. А до этой поры все те кто не исполняет мой приказ сами станут привидениями!
Лезвие был резким человеком и быстрым стрелком. Ему было достаточно мгновения, чтобы разрядить свой дробовик в командира, но он знал, что этого мгновения у него не было.
- Еще вопросы есть? - спросил Иван и обвел всех присутствующих пристальным взглядом.
Еще вопросов не было.
Заведя добычу в спальню дома, в котором в эту ночь было суждено переночевать банде, Иван толкнул её на постель и стал раздеваться.
- Что ты собираешься делать? - первый раз с момента их встречи заговорила девушка.
- Трахнуть тебя, что же еще? - не понял наивности девушки Иван и расстегнул ремень.
- Послушай я еще девственница.
- Да, а сколько тебе?
- Двадцать один.
- Знаешь, сохранить невинность до 21 года это поступок. Уважаю. - Иван положил пистолет на тумбочку так, чтобы в случае чего его можно было легко схватить своими цепкими ручонками. - Но я не сентиментальный герой романа, я мародер и ничего не помешает мне сейчас лишить тебя девственности.
- А миллион кредиток? - спросило белокурое создание.
- Какой миллион? - не понял Иван, стягивая трусы.
- Понимаешь, меня зовут Алиса де Клермон, и мой папа даст тебе один миллион кредиток, если ты доставишь меня к нему в целости и сохранности. То есть живую и непорочную.
Член у Ивана уже встал и недвусмысленно давал понять своему хозяину, что думать в данной ситуации не надо, но его проблема была в том, что у его хозяина была еще одна голова.
- А ты случаем не врешь?
- Я бы показала тебе свой паспорт, но он остался в том блокпосту, который вы уничтожили. Но ты действительно получишь ровно один миллион, если довезешь меня до дома. Я даю тебе свое слово, а де Клермоны свое слово никогда не нарушали! - она гордо вскинула вверх свой подбородок.
- Тяжелая ситуация, - сказал Иван и сел на постель.
- Меня нужно довести только до Сити№10. Там должна состояться свадьба. Я помолвлена на герцоге Валенштейне и должна через неделю выйти за него замуж. Поэтому то мы поехали через перевал Ходун, а не по безопасной объездной дороге.
- А если я тебя доставлю в Сити№10 просто живой?
- Либо я выйду замуж девственницей, либо застрелюсь, потому что я не могу обесчестить свою фамилию!
- Что-то у вас у голубокровых всё как-то сложно. Ладно, я тебе поверю. В конце концов, если не будет миллиона, я тебя трахну. Только тебе придется сыграть роль.
- Какую?
- Моей любовницы. Мы не можем выйти из этой комнаты и не показать всем, что замечательно покувыркались в постельке. Иначе мои ребятки перестанут меня уважать, а как только они перестанут меня уважать, ты точно распрощаешься с надеждой выйти за Валенштейна невинной, да и вообще выйти куда-либо.
- Не то что бы я была рада выходить за него, но я дала слово…
- Тебе придется сидеть у меня на коленях, целовать меня страстно, часто и самозабвенно. А сейчас мы будем тренироваться! - Иван заключил Алису в объятия и стал делать всё, что не входит в список лишения девушки девственности.
В это время в комнату ворвалась Натали.
- Меня на шлюху променял! - воскликнула она.
Иван ничего не сказал, ибо не хотел делиться миллионом кредидок.
- Когда она тебе надоест, на меня можешь не рассчитывать! - Натали выбежала из комнаты и на прощанье хлопнула дверью.
- То что надо, - сказал Иван. - Теперь у нас есть свидетель и алиби.
…
Фон Барон
(автопародия)
Маленький барон скучал, скучал давно и безнадежно. Его день рождение был уже завтра и у него наблюдался предднерожденческий синдром доктора Пилорамы (вялый-фактор третьей тяжести). От зеленой тоски мальчик решил скрыться на крыше фамильного замка (где и проживал вместе со всей бароньей семейкой), он часто туда залезал через слуховое окно чердака. Привычно открыв отмычкой дверь на чердак, барон пробрался сквозь раритетный мусор и уже было хотел вылезти на крышу, но путь был закрыт - на подоконнике сидел долговязый парень и болтал ногами в джинсах.
- Что ты здесь делаешь? - спросил барон.
- Ты разве не видишь, я запускаю змея. - Ответил незнакомец.
Мальчик выглянул в окно, но не увидел ни змея, ни даже бечевку, за которую парень мог бы его запускать.
- Ты меня обманываешь - нет никакого змея!
- Это еще почему?
- Я его не вижу!
- А ты видишь электрический ток?
- Нет.
- А Господа Бога, а луну днем, а Антарктиду вечером? Не видишь, но значит ли это, что их нет?
Барон задумался.
- Меня называют Змеем, потому что я запускаю з-з-змеев. А тебя я буду звать Фон Барон, потому что ты важен как бочка пятизвездочного коньяка, но наполнен ты совсем не этой амброзией, а лишь чувством собственной важности.
- Да как ты смеешь?!!
- Я сильнее, больше и тяжелее, еще вопросы будут? - Змей согнул руку и напряг бицепс, чтобы всё стало ясно и наглядно.
- Да я действительно барон, но что за тон?
- А стихи ты случаем не пишешь? - Змей резко поменял тему разговора, ибо обсуждать тон ему бы не хватило вежливого тона.
- Нет.
- Напомни мне, чтобы я задал тебе вопрос, на который ты бы ответил да.
- Ни в жизнь не напомню!
- Неужели?
- Да.
- Приплыли. Знаешь, наша с тобой случай напоминает мне ситуации описанные в двух книгах: "Малыш и Карлсон" и "Маленькая девочка и Человек с ружьем".
- Я не читал.
- Что именно ты не читал?
- Про девочку.
- Так почитай, вот тебе ссылка на сайт, русский язык ты знаешь в пределах оскопленной программы твоей привилегированной школы?
- Что ты имеешь против нашей школы?
- Да ничего. Я сижу, спокойно запускаю змея, а тут вваливаешься ты и начинаешь мне мешать. Заметь, я даже не выразил недовольство, а ведь мог бы запросто спустить тебя с лестницы.
Змей ударил Фон Барона чем-то тяжелым. Что-то тяжелое сильно напоминало микроскоп.
- Что это? - спросил Змей.
- Микроскоп.
- Неправильно, это прибор для видения того, чего не видишь в обычной реальности. Так что это?
- Это прибор…
- Неправильно, это микроскоп, умей настаивать на своем мнении, когда оно правильное.
- А как я узнаю что оно правильное?
- Иногда бывает, что это сделать невозможно, но это еще не повод для вселенского отчаяния!
- Я прочитал, я прочитал! - вопил Фон Барон взбегая на чердак.
- Что ты прочитал? - как всегда лениво спросил Змей, отвлекаясь от запуска очередного змея.
- Книгу.
- Какую именно?
- Маленькая девочка и Человек с ружьем.
- Ну и как?
- Дерьмо рассказ!
- Неужели. Давай разбираться конкретно: название понравилось?
- Нет, слишком длинное.
- А конец?
- Нет, слишком неопределенно-шаблонный.
- Третья страница, четвертый абзац понравился?
- А что там?
- Не помнишь?
- Нет.
- Так сбегай и посмотри!
Фон Барон сбегал и вернулся с распечаткой.
- Абзац как абзац…
- А как тебе мой новый змей?
- Я его не вижу.
- По-прежнему ничего не видишь, может быть, ты не просто Фон Барон, а слепой Фон Барон? - ехидно поинтересовался Змей.
- Нет у тебя змеев и рассказ плохой и…
- Ты только не лопни, а то дерево твоих предков превратится в пень!
- Расскажи мне про солдатиков, - попросил Фон Барон.
- Я лучше расскажу тебе про женщин. Было в одной стране три красавицы. И были они настолько красивы, что мужчины падали штабелями от одного их взгляда. И вот решили они узнать, кто же из них самая красивая, но в данном вопросе ни на одно жюри нельзя было бы положиться, ибо любое, даже самое стойкое жюри из всех самых стойких, просто передралось бы. И вот они вышли на центральную площадь столицы в своих лучших нарядах. Сначала вышла первая, и большая толпа мужчин побежала за ней, но не догнала её. Потом вышла вторая - еще большая толпа мужчин упала ниц и поползла к ней, но никто не дополз, ибо, когда ты ползешь, трудно догнать пешего. Вышла третья - и никто не двинулся с места.
- Она была некрасива?
- Ты слушал невнимательно, они все были ослепительные красавицы. Просто третья была настолько обворожительно, что никто не мог глаз от нее оторвать.
…
Серые тетради
Билет только туда
за двадцать лет до отплытия
Мало что можно сказать о Ваге до того момента, когда ему исполнилось двадцать пять лет. Родился он в какой-то маленькой деревеньке, пас лошадей, а потом куда-то пропал. Объявился уже ратником. Где и как он научился искусно обращаться с мечом - неведомо, но так клинком никто в округе, да что там в округе - во всей провинции, - не владел.
за десять лет до отплытия
От одного гнома он услышал такой стишок:
Отдай Хранителю мифрил
и выслушай вопрос.
Ответить, нет - тебе решать.
Уйти пока возможно.
Ответил - ждешь…
Иль смерть увидишь ты,
Иль снова отдавать мифрил.
Загадок - три, отгадок - тьма,
Но верных тоже три.
Сумел найти - герой.
Ты руку протяни и если
сможешь отраженье взять -
неси скорее вверх.
Там свет уж ждет иль тьма…
Почему-то этот стих запомнился Человеку в капюшоне.
за пять лет до отплытия
за год до отплытия
Месяц орки ломали дверь. Ропот начался уже через неделю. Бунтовщиков казнили. Оставшиеся сжали клыки и долбили, долбили, долбили. Но дверь, выкованная гномами, не поддалась. Хозяин произнес: отбой! Ватага орков получила премиальные - хозяин был справедлив. Человек в капюшоне выбрался на поверхность. Через неделю до Гримли (старейшины одного из клана гномов Срединных гор) дошли слухи, что орки добрались до заветной двери. Тут же вызвались добровольцы. Отряд гномов дошел до двери и вот тут… тут до их вожака донесся плач. Плачь из-за двери. Этот плач был так похож на всхлипывания его жены, без вести пропавшей одиннадцать лет тому назад, что сердце гнома дрогнуло. Он нарушил приказ: ни при каких обстоятельствах не открывать заветную дверь. Тут же со всех сторон на гномов обрушились орки. Две сотни орков на пятнадцать гномов. Орки орали и оглушали темноту подземелья дикими криками. Гномы дрались молча.
После битвы у хозяина осталось лишь двадцать орков.
- Не оставляй свидетелей, - шепнул Человек в капюшоне Архату.
Тот кивнул и отравил вино, которое без меры хлебали орки, празднуя победу над своим заклятыми врагами. Они расставили отрубленные головы гномов вокруг костра и кидали в них кости. А через час головы гномов казалось улыбались - они глядели на мертвых орков. Один Архат не пил вина…
Человек в капюшоне спускался, спускался, спускался. Три факела потухло прежде чем он достиг площадки. Холод проник в кровь. Факел потух, но не от того, что кончилась пакля, просто в воздухе стало меньше жизни, в том числе и жизни для огня.
- м-и-ф-р-и-л… - донесся до человека то ли шепот скрипящий, то ли скрип шепчущий. Это не было голосам ни человека, ни какой другой твари. Так с пришедшими сюда общался Хранитель. Да и имя этому явлению дали лишь немногие добирающиеся досюда, сам Хранитель никак себя не называл. Что уж говорить об интонации или чувствах - их не было в голосе и не могло там быть.
Человек в капюшоне протянул сверток в темноту. Что-то холодом обожгло его руку и тяжесть ноши исчезла.
- з-а-г-а-д-к-и…
Человек в капюшоне весь превратился в слух. Если до этого момента ему помогали спутники, союзники, помощники (добровольные и нанятые), то сейчас всё зависело только от него самого.
- ч-е-г-о з-д-е-с-ь н-е-т…
Человек в капюшоне ответил быстро:
- Пустоты! - эта загадка была легкой.
- в ч-е-м ц-е-л-ь и-г-р-ы л-ю-б-о-й…
Иногда в самой игре, иногда в выигрыше, иногда в проигрыше (и так бывает), в целом два последних варианта можно обобщить: в результате. Итак: в самой игре или в результате? Игры бывают разные… а ведь Хранитель спросил: в любой. Это важно. Что общего у всех игр? Причина, правила, обстоятельства, партнеры - могут быть разными, или их может и не быть вовсе. Что остается?
- В убийстве времени! - решился Человек в капюшоне.
- ч-е-г-о я б-о-ю-с-ь…
В принципе Хранитель не должен бояться ничего. Но этот ответ прямо вертелся на языке. Так и хочется его выкинуть за зубы. Опасно. Подвох какой-то. Человек в капюшоне нагнул голову. С его носа скатилась капля пота. Ведь и первых вопрос был с подковыркой, ибо пустоты здесь нет, но она есть, пусть мы ее никогда не видим, но можем представить. Вот и со страхом то же самое: ну чего боятся Хранителю? Но если я отвечу: "ничего", то ему по ответу действительно ничего не страшно, а ведь вопрос предполагает наличия ответа, с другой стороны и ничего - ответ. Круг замкнулся. Сказать "ничего"? Нет, два однотипных вопроса Хранитель бы не задал. Или мог? Человек в капюшоне представил себя на месте Хранителя. Вот я сторожу отражения. Никто не может меня уничтожить, кроме Создателя мира, но он этого делать не будет. Смерти нет. Если уж и умру, то с концом всего мира. Приходят пытающие получить отражения. Проходят через мелкое сито ловушек, потом через еще дотошнее препону - через загадки. И что? Обычно ищущий не возвращается. И снова ждать… Времени я не боюсь. Буду здесь всегда. Возьмет отражения или нет пришедший - мне все равно. Или нет? А если никто и никогда не ответит на загадки. Что тогда? Ни одно отражение из оберегаемых не ускользнет от меня. Вроде бы успех. Полный порядок. Но ведь сама возможность потерять одно - не сладка? Нет. Я никогда не представлю себя на его месте. Я смертен, я не хранитель.
- В принципе ты не боишься ничего, но тебе бы не хотелось чтобы никто и никогда не ответил на твои вопросы и не взял бы отраженье.
Человек в капюшоне приготовился. Приготовился ко всему. Но на него обрушилась тишина. Никакой реакции Хранителя на его ответ. Что это? Так и должно быть?! Человека в капюшоне впервые за много-много лет за сердце ухватил страх.
- б-е-р-и…
Не расслабляться! Человек в капюшоне вытер ладони о рукава. Мысленно он представил Фродо, представил именно этого полурослика, представил во всех деталях, вот хоббит поворачивает голову, вот смотрит на него и не видит. Именно таким он видел Фродо единственный раз в жизни. Что-то легло на его ладонь.
- Есть! - выдохнул из себя Человек в капюшоне.
И помчался. Помчался! Вверх. Без факела. Его ноги помнили высоту ступеней, а ладонь касалась стен. Первый порыв радости выдохся. Факел был зажжен, бег перешел в шаг - уж слишком высоко надо было карабкаться.
- Хозяин! - приветствовал его Архат.
Человек в капюшоне оглядел костер, трупы орков, головы гномов. Осталось последнее…
- Это же я… - успел прошептать Архат, пронзенный снизу тонким стилетом.
Ничего не сказал Человек в капюшоне. Никто не должен был знать, что ему удалось. Архат выполнил свою миссию. Позже гномы найдут своих сородичей с отрубленными головами, найдут порубленных орков, надут отравленных орков около кострища, и одного невысокого человека, заколотого под ребра. Гномы так и не поймут: спускался кто-нибудь к Хранителю и если спускался, то вернулся или нет. Гномы лишь запрут дверь, спихнут трупы орков в бездну, своих похоронят… а человека оставят перед входом в качестве напоминания ищущим отражений.
…
Мамарацци
Посвящается всем сыновьям,
которые так и не смогли объяснить
своим матерям, что любят именно эту девушку…
Часть 1. Ак-Куй
Арсен сидел на паре по философии, но лектора не слушал, а пытался вникнуть в лекции совершенно не по философии, а по очень сложному предмету, который студенты называли "Арсения - наш дом-дурдом". Из общей тетради он узнал, что суверенная республика Арсения имеет выгодное геополитическое расположение между устьем Волги и Черными землями, другими словами, с одной стороны икорные реки, с другой - черноземные берега. На самой же территории республики из ценных сельскохозяйственных культур росла одна конопля, но о ней в лекциях не было и полслова. Перевернув страницу, горе-студент узнал, что суверенитет республика потеряла в далеком 24 году, когда её насильно присоединили к Совдепии негодяи-коммунисты и вновь обрела его в радостном 92, то есть всего на два года позже, чем известный "большой брат" Татарстан. Арсен задумался, он как себя помнил, - никогда власти Москвы не ощущал, всегда рос с мыслью, что он нефтяной принц и что денег, жен и любовниц будет иметь столько, на сколько хватит его здоровья. Лектор тем временем говорил о какой-то вещи в себе.
- Слушай, Гуль, - отвлек он свою соседку, от просмотра какого-то модного женского журнала, - а в тебе же тоже есть вещь в себе.
- Какая? - попалась в лапы Арсениной хохмы Гульнара, несостоявшаяся из-за категорического запрета родителей фотомодель и признанная на их факультете королева минета.
- Тампон, - сказал Арсен, увернулся от оплеухи журналом, и стал читать лекции дальше.
Нынешним президентом Арсении был избран на демократических выборах 98 года Абак Султанбаев, который до сих пор успешно занимал недавно построенный президентский дворец в Ак-Куе. ООН, наверное, до сих пор не знает, что город Ак-Куй - столица суверенной от всего, особенно от России (которая окружает её со всех сторон), Арсении. Всякие каламбуры на счет белого члена в республики считаются дурным тоном, поэтому не произносятся разве только на дипломатических приемах. А господина президента Арсен всегда помнил изрядно поддававшим на всех больших праздников, какие только были в их доме, и иначе как дядей он Султанбаева не называл. Он попытался все-таки сконцентрироваться на лекциях. Ага, нефть - главное достояние республики. Ну это то Арсен знал, как с детства знал точное количество принадлежащих их клану (или семье, если вы не употребляете слово "клан") скважин. До конца лекции он так и не осилил и половины тетради. Видимо экзамен он в очередной раз не сдаст, в том числе и по философии. Но за философию дома ругать не будут, а вот за знания по родному краю… Арсен вздохнул, видимо лишат возможности брать машины в гараже отца. Он ясно дал понять, что не собирается подвозить Гулю ни до её дома, ни до ближайшего леса (в Арсении нет лесов), ни до публичного дома (а ближайший официальный, возможно аж в самом Амстердаме). Гуля фыркнула и села в темно-зеленый "БМВ", она была из бедного тейба (или семьи если вы не употребляете слова "тейб"). Арсен нажал на клавишу "сигналки" и ослепительно-красный "Ферарри Ф-50" ответил послушным "бимком", сообщив хозяину, что замки открыты, и можно упаковываться.
Домой ехать не хотелось, и Арсен погнал машину на трассу… 100 км в час, 200… 220… почти предел на президентской трассе. Оранжевое пятно промелькнуло справа. Арсен затормозил и послушный "ферри" (так ласково называл он итальянского жеребца) встал, как вкопанный, оставив на асфальте слой резины. Развернувшись с заносом, Арсен вернулся назад, и рассмотрел "пятно" уже в подробностях. Это была девушка в оранжевом топике, такого же цвета шортах, с абсолютно рыжими волосами, в которых были колокольчики. За спиной дивы болтался небольшой оранжевый рюкзачок, а еще не успевшие загореть под жарким солнцем Арсении стройные ноги под ним заканчивались оранжевыми кроссовками с толстыми зелеными шнурками. Таких экземпляров нефтяному принцу не попадалось никогда и он, остановив "ферри", вылез из авто и пошел знакомится.
- Привет, можно тебя подвезти? - спросил Арсен у "оранжевой" девушке.
- Нет.
- Почему?
- А почему ты подумал, что я нуждаюсь в том, чтобы меня подвезти? - спросила незнакомка, её глаз за зеркальными очками не было видно.
- Ну, ты идешь по дороге… а у меня машина, я подумал: "Почему бы не подвезти красивую девушку".
- Понимаешь, я, может быть, и выгляжу со стороны, как девушка, к которой можно подъехать на красном "Ферарри" и предложить помощь, но таковой совсем не являюсь. Возможно, мы еще и встретимся в этом мире и в этих наших жизнях, но это будет точно не здесь и не сейчас. Так что пока, мажор! - она отвернулась от Арсена и пошла своим путем дальше.
Карточный домик, который Арсен принимал за собственный мир начал рушиться…
Он искал её повсюду, он искал её везде. Он мало ел и практически не спал. Он начал худеть. Тут забеспокоилась его мать.
- Ты, случаем, не заболел? - спросила она у него за ужином (слова были другие, но смысл примерно такой: раз ты не ешь, значит ты заболел, а раз ты заболел, значит пора беспокоиться и начинать обширную процедуру спасения "погибающего" сына-любимчика).
- Все в порядке, мам… - Арсен изо всех сил соображал где ему искать "оранжевую" девушку, и не хотел вдаваться в разговоры о собственном самочувствии, виде, духорасположении. Её не видели ни в ночных клубах, ни в отелях, ни на пляжах…
Этот кошмар продолжался уже три дня. Точнее три полных дня, четыре ночи и еще 6 часов… Ситуации не улучшалась. Арсен не мог заснуть, ворочался и что только не делал, но не мог отогнать образ "оранжевой" девушки, который разгонял полчища кенгуру, которых он считал обычно в редкие минуты бессониц.
Арсен рассекал улицы на своем (ну, практически своем) "ферри", когда его лихо обогнал по внутреннему радиусу белый "Макларен Ф-1". Сия белоснежная машина подрезала "ферри" и когда они обе остановились под знаком "стоянка запрещена" из "Макларена" вылез Вован. Это был, если так можно выразиться, один из культовых людей Ак-Куя, да и всей Арсении в целом. Он был вечно молодой (несмотря на свой уже солидный по понятиям Арсена возраст - 30 лет) и вечно пьяный (даже за рулем, а вернее - особенно за рулем). Он был вечно чуть-чуть не брит (а значит брился регулярно, но непонятно когда) и ездил исключительно на "Макларенах". С этим связана одна из баек Ак-Куя: как-то раз Вован напился и поехал к новой своей пассии (а два раза с одной и той же девушкой его никто не видел), но свернул не на ту аллею и вписался аккурат в закрытые кованые ворота. Потом пошла долгая тяжба с фирмой "Макларен" Вован выставлял претензии: почему это машина стоимостью в миллион зеленых не может затормозить перед воротами со скорости всего в 120 км в час? В Ак-Куй приезжали эксперты, которые измеряли тормозной путь (Вован застолбил дорогу ведущую к замку и хозяину этой частной собственности приходилось ездить к своему "домишке" по объездной дороге), тщательно исследовали характер повреждения машины и т.д. экспертам не повезло - в упакованном наворотами по самое "нехочу" "Макларене" не было банального спирометра, тогда бы все стало ясно. В итоге следующий "Макларен" Вовану обошелся "всего" за пол-лимона баксов.
Еще одной черточкой в портрете этой неординарной личности был кортик, который всегда болтался на боку у Вована. Сам он говорил, что это именной кортик его отца, моряка северного флота, но Арсен точно знал, что Вова - "продукт" детского дома и родители его так и не были установлены (это уже Вован их искал, когда стал взрослым, богатым и знаменитым, а до этого родоков он видеть не рвался). Ну а отсутствие наличия у Вовы сотового уже вошло в поговорки. Сам он позиционировал это так: "Я могу себе позволить не иметь сотовый". Он действительно мог это себе позволить. Кому надо было - находили Вову и без предварительных вызваниваний по телефону. А Вове не был никто настолько нужен, чтобы из-за этого человека обременять себя трубкой. Жил Вова не в дворце, а в обыкновенном трейлере, который был всегда запряжен в тягач "Ивеко". Вован часто переезжал с места на место, но обычно не покидал побережья (ему нравился вид моря из окон трейлера).
Солидные отцы семейств в Ак-Куе называли Вована не иначе как "лимитой", но им приходилось считаться с тем, что ни одно крупное дело в республике не обходилось без участия этого "безродного лимитчика".
Вот такой колоритный тип тормознул Арсена. Мимо проехали гаишники, но посмотрев на машины, решили, что мзду здесь не получат и поехали искать легкие деньги где-нибудь в другом месте. Арсен тоже вышел из тачки и пожал сильную руку Вована.
- У-у-у! - сказал тот, осматривая Арсена с ног до головы. - Сдается мне, что ты болен неизлечимой болезнью, которая оптимистично начинается на букву "Л" и пессимистично заканчивается на мягкий знак.
Арсен промолчал - да и что он мог сказать? Вован зрил что называется в корень.
- Похоже я угадал. Мой кореш созрел до серьезных отношений с девушкой. Эх, Арсен, Арсен - пропал ты для общества! А я думал тебя пригласить сегодня в "Улет", я тут выписал стриптизерш из Тайланда, судя по прайсу - горяченькие штучки!
- Мне нужна твоя помощь… - Арсен наконец смог выразить свои мысли в словесную форму.
- Пошли официальное письмо моему секретарю… - они посмеялись и Вован уже серьезно продолжил:
- В чем проблема?
- Мне надо найти оранжевую девушку…
- У-у-у! - во второй раз протянул Вован. - Ладно, помогу тебе вляпаться в дерьмо. Да ты не обижайся, я не имею в виду под словом "дерьмо" твою избранницу. Просто я подумал, что если у девушки нет ни имени, ни фамилии, ни других опознавательных знаков, кроме цвета оранжевый, то ты будешь иметь через нее большие проблемы со своими предками, особенно с матушкой. Маманам обычно не нравятся оранжевые девушки. Ну да ладно, это уже будут твои чисто личные сексуальные проблемы. Через два часа найдешь меня в "Улете", я уже буду обладать нужной информацией.
- Так быстро?
- Как говорил Шерлок Холмс: "Это элементарно, Ватсон, - дело на одну трубку" (напомню, что у Вована нет трубы).
Они сказали друг другу: "Пока" и разъехались. Транзисторы в электронных часах Арсена по-видимому слиплись друг с дружкой, так как два часа тянулись как два года, он уже пожалел о своих словах: "так быстро".
Через час и еще пятьдесят пять минут Арсен подъехал к золотой пирамиде клуба "Улет". Охранники были предупреждены о приходе Арсена и его проводили в кабинет Вована без долгих и утомительных проверок на "железо".
- Ну что раб Эроса, как и обещал, скидываю тебе инфу: оранжевая девушка сейчас загорает на Дальней косе. Знаешь где это?
- Да… я это… пойду уже?
- У-у-у! - засмеялся Вован, но Арсен уже не слышал его, он выбежал из кабинета и мысленно просчитывал дорогу на Дальнюю.
Гипотетическая лекция о достояниях республики Арсения, записанная с мыслей Арсена прямо на бумагу
У нашей республики есть три достояния. Первое, конечно, нефть. Второе - конопля. Можно было бы поставить коноплю и на первое место, да нельзя - там же уже стоит нефть. Но зато на втором - точно конопля, так же точно, как то, что на первом нефть. Это есть факт однозначный, действительный и непреложный. Третье достояние - это Вован, хотя сама республика об этом и не знает. Но знают девушки или если вам угодно лучшая половина Арсении. Как уже говорилось, Вован никогда не ездил в одной и той же машине с одной и той же девушкой два раза. Причем он ничего не делал для обольщения прелестниц (одно из его любимых определений для представительниц женского пола). Он никогда никого не цеплял, тормозя со скрипом и опуская стекло на своем "Макларене", на улице. Он никогда не пускает пыль в глаза. Он практически никогда не говорит комплиментов. И вот в такого вечно небритого раздолбая, который ничего не делает для соблазнения "объекта", влюблялись все девицы, что видели его хотя бы мельком. Нет, девушки любят его не за деньги, тачки, цветы, рестораны или еще тысячу и одно плюсовое (Арсен читал Оруэла, более того книга "1984" - бала одной из его любимых) свойство Вована. Они любят его за то, что ему всегда по барабану любит его кто-либо или нет, есть у него 100 миллионов зеленых или уже нет. Девушки даже не ревнуют его (не успевали просто - контингент меняется слишком быстро), они даже сразу понимают, что он никогда не предложит руку и сердце - как они это понимают сразу, они не понимают никогда, но об этом и на задумываются - тоже не успевают. И после всего что у них бывает (а бывает обычно короткий, но бурный роман), все они остаются с Вованом в замечательных отношениях. Никаких мелодрам, слез и соплей на руле, перерезанных вен в ванных - ничего подобного. Прекрасные отношения, но уже без романа - вот итог одинаковый для всех дам. Теперь понятно, почему Вован есть третье достояние Арсения?
…
Философ
(Сергей Саадамович Сбруев, Норман Афанасьевич Хэндрикс - братья)
Караульного клонило ко сну и чтобы не уснуть на посту он стал считать джипы подъезжающие к СИЗО-5. Их набралось уже восемь, но на этом дело похоже не закончится. Сегодня выходил Седой и его приехали встречать коллеги по "бизнесу". У них Аль-Капоне посадили за неуплату налогов, у нас в случаи с Седым этого сделать не смогли. Дело рассыпалось. Какие-то важные документы вдруг потерялись, свидетели отказались от своих показаний под разными предлогами. И вот с такой помпой разрекламированный арест Седого закончился ничем. Он выходит за недостаточностью улик.
Машина заглохла и, прокатившись по инерции метров 50, встала.
- Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса, - Сергей в сердцах ударил по спортивному рулю с изображением вставшего на дыбы жеребца. - Ладно, если за пять минут не починишься, приму меры.
Он вышел из авто, открыл капот и стал выкручивать свечу.
- Так, посмотрим, топливо поступает, искра замечательная… какого еще рожна тебе надо?
Исчерпав свои познания в автомеханике, Сергей сел за руль и прибегнул к внушению:
- Машина, я в тебя вложил столько денег, труда и заботы, что ты должна откликнуться и завестись, я даже волшебное слово знаю: пожалуйста! - и ласковое поглаживание по рулю.
Повернув ключи Сергей услышал долгожданный звук работающего двигателя.
- Умница, - сказал он, трогаясь с места. - Ломайся сколько угодно, когда я еду на куражи, на свадьбы или на похороны, но никогда не подводи меня, когда я еду на встречу с братом.
Сергей нажал на кнопку сиди-чендчира и из динамиков усиленных сабвуфером раздалось: "…мой фантом стрелою белой с ревом набирает высоту"
Караульный протер глаза - нет, это ему не снится. По тротуару, игнорируя все правила движения ехал чудо-монстр отечественного автопрома (тех времен, когда под "отечественным автопромом" подразумевался автопром СССР), вызывающе ярко желтый горбатый "Запорожец" с литыми дисками и хромированным бампером. Он остановился прямо у входа в СИЗО-5. Из культовой машины с претенциозным номером 777 вылез парень в вареной куртке и таких же брюках, которые были заправлены в высокие ботинки от ОМОНа. Тут как раз стали выводить Седого и караульный сделал вид, что он несет службу, а именно служивый стал подозрительно смотреть по сторонам, всем своим видом давая понять, что он во всевнимании осматривает горизонт с праведной мыслью написанной на всем его лице: "Не готовится ли где побег?".
С абсолютным спокойствием Седой прошел все необходимые бюрократические формальности и вышел на волю. Он сразу же увидел встречающих и конечно первым из них шел его младший брат Серега с довольным выражением на лице.
- Здорово, Норман, как жизнь? - спросил он раскрывая объятия.
- Регулярно! - обнимая брата ответил Норман.
Мало бы кто из прохожих мог бы угадать в двух обнимающихся братьев, Норман ростом под два метра и за центнер весом, был блондином (рано поседевшим) с голубыми глазами, Сергей же являл собой жгучего брюнета немного не дотягивающего в росте до метра девяносто, а в весе до 70 кг. Норман был одет в кашемировое пальто стоимостью в немыслимое количество минимальных зарплат среднего россиянина, Сергей был в уже упомянутой потертой варенки, на левом рукаве которой чернел круглый лейбл: "С детства ненавижу авторскую песню" - было написано по окружности, а в центре была изображена гитара, разрубаемая топором.
- Я тебе подарок привез, - Сергей полез за пазуху. - Вот, сотовый, самый крутой на сегодня, экологически чистый.
- Чем отличается от обычного? - спросил у Сергея его старший брат.
- Не влияет негативно на мозги и потенцию.
- Да, существенное отличие, - сказал Норман засовывая трубу во внутренний карман пальто. - Спасибо.
Братьев как-то незаметно окружили коротко стриженные парни в кожанках.
- Да не за что, как-нибудь увидимся.
- Обязательно.
- Кстати, я рад, что ты вышел.
- А я рад, что ты снял серьгу, хотя машину мог бы и поновее взять.
- Так это же "Порш", только маленький, - сказал Сергей.
- У всех братья как браться, а у меня философ! - сказал Норман Марату, который подошел поприветствовать шефа.
- В мировой истории такого еще не было, - поддержал шутку Марат.
- Это точно. - Норман обнялся с Маратом. - Давай заканчивать бурные проявления радости и сворачиваться отсюда.
Сергей стал выруливать с тротуара на дорогу, стараясь не поцарапать свой раритетный автомобильчик об кенгурятники "Гранд-Черроки" и "Митцубиси-Паджеро" загромоздивших все проезжую часть. Выезжая, он окончательно перекрыл и без того узкую полоску свободного асфальта. Сзади недовольно загудела 99-я. Окно у одного из внедорожников опустилось и оттуда высунулась бритая голова:
- Чего разгуделся, твою мать! - осадила она не в меру горячего джигита за рулем 99-ой, тот сразу сник.
- Это свои, - указывая на горбатый запор, уточнила бритая голова.
Водитель 99-ой поднял руки, мол, понял, всё понял.
На кухне кроме самого философа, который по обыкновению готовил мясо со специями находились: Чиж, Ворона, Сова и Дрон. Поскольку тема разговора уж больно суетливо менялась, как звук на поцарапанной пластинке, философ замыслил прогнать через умы неформалов телегу на счет кличек, прозвищ и погонял.
- Чиж, тебя так мама с папой назвали?
- Нет.
- Сам придумал?
- Да.
- Тебе не нравилось старое имя?
- Чиж мне больше нравится чем Петр.
- Так круче?
- Так лучше.
- Лучше не значит ли неглупее?
- Значит.
- А хочешь докажу, что ты не прав и носить придуманные самим собой имена вместо тех, что тебе дали при рождении - это глупо?
- Попробуй.
- То есть, ты сомневаешься, что я сумею тебя убедить в том, что это глупо?
- Родители не сумели.
- Хорошо. Тогда прежде чем начать, мне нужно сделать одно замечание. Договоримся считать правдой то, до чего мы дойдем на этой кухне в ходе наших рассуждений, а не то что нам нравиться или считается правдой большинством народа. Ведь вам, неформалом, не надо объяснять, что всё остальное человечество, не похожее на вас, возможно ошибается?
- Так точно, философ, - сказала Ворона.
- Замечательно, а за это время, я думаю, мясо как раз приготовится и мы устроим пир на весь неформальский мир. Итак, я приступаю к доказательству. Сначала возьмем такие конкретные понятия как "Мерседес" и "БМВ". Они чем-нибудь отличаются друг от друга?
- Даже очень, - сказал Чиж.
- "Мерс" - круче! - однозначно заявил Сова.
- "Бумер" сделает "Мерина"! - не согласился Дрон.
- Но есть в них не смотря на сильные различия и общее. А именно - они оба автомобили. И как бы для разных людей они бы не отличались, а ведь многие покупают только "Мерседесы", другие же - только "БМВ", основа их одна и та же. Так вот, если мы ничего не знаем, допустим об "БМВешках", но найдем в гараже после ядерной войны целый "Мерседес", исследуем его и по обрывочным данным узнаем, что это автомобиль, а ручками найдем в нем движок и поймем, что без двигателя эта колымага просто не может функционировать, то есть быть настоящим автомобилем. Так вот, если в каком-нибудь обгоревшим не до конца автомобильном журнале мы увидим фотку "БМВ", мы зная только то, что это автомобиль можем сделать умозаключение: у "БМВ" тоже есть двигатель. Ведь если бы у "БМВухи" не было бы двигателя, то она бы не была автомобилем, а была бы паровозом или велосипедом. Какие-нибудь возражения по поводу вывода есть?
- Это типа той шняги про акулу, которая дышит жабрами как и все рыбы? - спросил Сова.
- Точно. Теперь перейду к главному. Есть закон всемирного тяготения, он гласит, что любое тело притягивается к нашей Земле-матушке с ускорением свободного падения равным 9.8 метра в секунду за секунду. Это факт. К нему можно относиться по разному, он может нравится или нет. Его можно даже изменить, например, принять, что для такого необычного чувака как я, ускорение равно 10 метров в секунду за секунду. Или даже 15, если жадность обуревает. Но как мы назовет такой поступок?
- Глупостью, - сказала Ворона, которая, может быть соображала и не быстрее остальных, зато имела более быструю "подвеску языка".
- Кроме этого факта, есть еще и другие. Например, дата рождения. Она у каждого своя и это без сомнения отличает ее от ускорения свободного падения, но отличие может быть для кого-то и очень большое, все равно не общее. Общее - это то, что и ускорение свободного падения и твоя совершенно индивидуальная дата рождения для тебя являются фактами. Данностью от природы. Дату тоже можно изменить, ну не нравится тебе, что родился пятого числа, можешь взять 8 или 20. Но и это будет глупостью. Или есть возражения?
- Нет возражений, - сказал Дрон, который с вожделением смотрел на сковородку с жарящемся мясом и не склонен был затягивать пустую, с его точки зрения, дискуссию.
- Теперь перейду к имени и фамилии, но прежде еще раз пройдусь по отличиям. И дата рождения и имя определяются многочисленными случайностями, бывают преждевременные роды, а бывает, наоборот, приходится вызывать роды искусственно. Да и на имени может настоять не в меру упертая теща. Я уж не говорю о том, что мы пока не знаем в какой именно момент сперматозоид соединившийся с яйцеклеткой становится человеком, до рождения, после рождения, во время… да и имя дается иногда до рождения, иногда спустя довольно долгий срок после. Принято считать, однако, что в момент рождения человек становится допустим Иваном Ивановичем Ивановым родившимся в такое-то и такое-то время, указывается время выхода его из материнского чрева. Но не смотря на то, что и дата рождения и имя - факты для всех разные и не такие абсолютные как ускорение свободного падения, а если более конкретно: то отличаются друг от друга как "Мерседес" и "БМВ", а, быть может, даже больше, все равно - для каждого это факты. А раз и имя с фамилией, пусть и ненавистные и нелюбимые все равно данность и любая попытка изменить их - глупость.
- Не может быть! - сказал Сова и стал искать противоречие в словах философа.
- То, что многие дают себе псевдонимы и носятся с ними как с писаной торбой всю оставшуюся жизнь, еще не значит, что это не глупость. Правда есть на Земле племена и отдельные группы людей, у которых есть имена данные при рождении, тайные - ими не делятся, а потом, когда человек проявит себя во всей красе ему дают прозвище, например такое: Танцующий с Волками, характеризующее уже конкретно его. Или погоняла в тюрьмах, уж если к тебе что-то приклеют, это будет не в бровь, а в глаз точно соответствовать твоим повадкам. В этом какой-то смысл есть… - философ критически осмотрел мясо, убедился, что оно готово и произнес уже более домашним тоном:
- А теперь, Петр, Маша, Андрей и Марат для вас кушать подано, садитесь жрать пожалуйста!
Все стали накладывать картошку, которая, ложась на тарелку сама тянулась к мясу на соседней сковороде, сдабривать эту всю вкуснятину кетчупчиком (или обходиться без оного) и уминать саму вкусность за обе щеки. А философ в это время декламировал:
"Имя скажи мне, каким отец твой, и мать, и другие
В граде твоем и в отечестве милом тебя величают.
Между живущих людей безыменным никто не бывает
Вовсе; в минуту рождения каждый, и низкий и знатный,
Имя свое от родителей в сладостный дар получает;"
- Гомер "Одиссея", - в заключении пояснил он на всякий случай (мало ли, может, кто не узнал классика).
Некоторое время за столом раздавались лишь звуки поглощения вкусной пищи.
- Но раз ты считаешь клички - глупостью, то почему тебя зовут философом?
- Во-первых, сам я себя так никогда не называю. А во-вторых, когда я ем - я глух и нем. Достаньте кто-нибудь водку из холодильника, нечего ей там застаиваться.
- Вот за что я тебя люблю, философ, - проговорила с полным ртом Ворона, - за то что не смотря на заумные замашки, ты чувак негнилой и ненапряжный.
- Целоваться будем? - спросил философ.
- А кариеса не боишься?
- Не вопрос! - с пафосом сказал Сергей.
Он не обольщался - все его воздухосотрясения не оказали никакого влияния на неформалов, которые волею судеб собрались у него на кухне сегодня. Но ему просто хотелось сказать эту речь и он ее сказал без надежды на славу, деньги и любовь красивых женщин. Впрочем любовь, если не очень красивой, то вполне симпатичной Вороны его ждала в спальне, но это уже совсем другая история…
Семёркин возвращался домой с помывки. Надо сказать, что в его родных трущобах не было горячей воды со всеми вытекающими, а правльней будет сказать - со всеми не вытекающими из этого обстоятельство последствиями. Поэтому мыться он ходил с родной улице Бутлерова на улицу Ульянова к друзьям. Путешествие обратно могло быть осуществлено различными способами, если исключить подбрасывания на машине, то оставались три пеших варианта: идти до угла Ульянова-Маяковского, потом до Маяковского-Бутлерова, а оттуда - до самого дома казанского писателя-прозаяка. Это был самый длинный путь в виде буквы "П". Можно было пройти по более замысловатой траектории через Школьный переулок. А можно было идти проходными дворами. Коренной житель центра города Казани (а сноб в этом отношении Семёркин считал, что казанцы - это только жители центра, а не всяких там "краев географии" типа Кварталов или Дербышек) ходил, естественно, через проходные дворы (это уж потом он переехал в Азино и стал более либеральным в географическом смысле). И вот идя этими знакомыми подворотнями, он увидел новое. Что-то блестело на двери ординарных для этого района двухэтажных деревянных трущоб. В связи с плохим зрением, Семёркину пришлось подойти чуть ли не к самому крыльцу, чтобы утолить свою немеренное любопытство. Как оказалось блестела медная табличка следующего содержания:
Место под солнцем
Оставь наркотики и оружие
всяк сюда входящий!
(склад мертвых негров ниже по улице)
Философ следил за парнем, который вот уже минут пять как пялился на табличку, вся надпись которой состояла всего из 16 слов и одного знака препинания (не считая скобок). Наконец парень решился-таки позвонить и дернул веревочку. Философ тут же открыл дверь, видимо, незнакомец не ожидал такой быстрой реакции и слегка стушевался, но потом все-таки выдавил вместо приветствия:
- А в преферанс здесь играют?
Философ понял, что это его клиент.
- Пароль правильный, заходи!
Так и познакомились Сергей Саадамович и Сергей Владимирович. Оба за метр восемьдесят пять ростом, оба скорпионы по знаку зодиака и коты по году (оба считающие астрологию - продажной девкой империализма) и оба предпочитающие из всех видов префа - ленинградку. Короче им было о чем поговорить и они это сделали в первый раз уложась всего-то в три часа с небольшим хвостиком.
И только много позже данной встречи - по Толкиену это была точно встреча судьбы - до Семёркина дошло, что табличка на доме Сбруева намного древнее фильма "Криминальное Чтиво", а это значило, что Философ знал фразу про склад мертвых негров раньше Тарантино (по крайней мере, раньше Тарантино-снимающего-фильм-"КТ").
Философ сидел вместе с Семёркиным около телевизора, когда по ящику объявили о том, что Березовского ушли из совета безопасности. Секунды через три Сергей Владимирович выдал:
- Как еврея - жалко, как олигарха - нет.
Философ чуть со стула не упал и долго смеялся с всхипанием и переходами на хохот, пока не затих. Утерев слезы он пожал своему тезке руку и сказал:
- Ты - это что-то.
- Что-то, в смысле нечто? - спросил писатель-прозаяк.
- Что-то в смысле что-то необычное, - уточнил Сергей Саадамович.
Философ стоял в очереди внутри магазина "Чай" и решил как-то развлечь скучающих неформалов, которые в десятый раз наверное делились своими послепохмельными настроениями и живописно описывали как кто и когда блевал и сколько раз.
- А знаете, что магазин "Чай" есть на двух концах Баумана... - зарядил шприц беседы софистикой Сергей Саадамович.
- Ты гонишь философ, магазин "Чай" один! - сказал Боцман и почесал свою широкую грудь.
- Я никогда не гоню, я лишь иногда загоняюсь. Смотрите сами. Вот мы стоим около часов. Магазин "Чай" по отношению к нам находится на Этом конце улицы Баумана. Так?
- Так, - подтвердил Чиж.
- А если мы пьем пиво недалеко от гостиницы "Казань" то магазин "Чай" будет уже на Том конце Баумана.
- Но магазин-то один, - настаивал в своей правоте Боцман, хотя сам уже в ней начал сомневаться.
- А я и не утверждал, что магазинов два, я сказал, что он есть на двух концах Баумана, и хотя и конец-то по сути тоже один, но в зависимости от нашего положения он то Этот, то Тот и значит в формальном смысле магазин находится... - впрочем договорить философу не дал вопросительный взгляд продавщицы, подошла их очередь и Серега сделал заказ:
- Три баллона "Двойного золотого".
- А что так мало? - удивился Боцман.
- Остальное возьмем во втором магазине на том конце, - подколол его Чиж.
Так они потом и сделали.
Самое время было готовить малину с молоком, и философ приступил к приготовлению этого блюда (наверняка в поваренных книгах у него есть какое-нибудь поэтически-возвышенное название типа "Малинная элегия" или "Ноктюрн с малиной и молоком"). Но Сергей обычно называл его просто малинной похлебкой. Готовилось она просто: нужно было взять малину (свежую, лучше с куста), насыпать в тарелку, взять булку (свежею, лучше прямо с машины), булку покрошить (эстеты разрезают ножом) в тарелку и залить это все молоком. Вот на счет молока шла непрекращающаяся веками полемика: нужно ли его брать прямо с коровы, или довольствоваться промышленным? Философ считал, что молоко прямо надоенное у буренки (или у козы) вещь самодостаточная и смешивать удовольствие от ее поглощения в себя с чем-то еще - кощунство. Поэтому использовал стандартное "пакетное" пастеризованное молоко, предпочитая его предварительно охладить. Прелесть малинной похлебки заключается в том, что ее невозможно испортить. Вот яичницу повар может не дожарить или пережарить, не досалить или пересалить, наконец, испортить слишком большим количеством колбасы, а вот похлебку даже криворукий повар не в силах испоганить.
- М-м-м! Как вкусно! - сказали все, кто был в кухне.
А в кухне кроме философа была только Лизз.
…
Принцессохранитель
В некотором царстве, в некотором государстве жил был король (а может быть государь, а может быть монарх или император, ну на крайний случай султан) и была у него дочь, дочь получается была царевной, на этом и порешим. Охранял ее не взвод, не рота и даже не батальон гвардии, а всего один человек. Вот он-то и будет тем Иваном-дураком, который и тут и здесь и подвиг совершает и кашу из топора ест. Роста Дык был небольшого, плечи до сажени не дотягивали, в руках сила богатырская не чувствовалась - руки как руки. И вот такому заурядному парниши доверили охранять честь принцессы, можно сказать самое дорогое после жизни самого короля достояние в государстве?
Да. Всё дело в начинке, а начинен Дык был от ногтей ног до самых корней волос всякими штучками-дручками охранного и нападательного, а также убивательно и воскрешательного свойства. От нормального человека мало что в нем осталось - одна видимость да и только. На это и расчет. Враг подумает одно, а столкнется с другим, тут то ему и абзац!
Долго ли коротко ли сказка сказывается, да недолго дело делается. А делать Дыку прямо сейчас было нечего. Вот он и шлялся бесцельно по многочисленным коридорам дворца. Дворец строился бестолково и долго, перестраивался, какие-то крылья сносились и на их место возводились новые, где-то шел бесконечный ремонт, где-то проводили секретные коммуникации, где-то ликвидировали протечку фекалий. Бардак полный, если в двух словах. В одном очень узком и модном месте под названием "Бутылочное горлышко" принцессохранитель столкнулся с чванливым герцогом Анжуйским, который к тому же был толст. Дык шел прямо на это чрево ненасытное вкупе с многочисленной свитой прихлебателей.
- Куда прешь? - сказал своим необъятным животом герцог.
- Прямо, - ответил ничтоже сумняшеся Дык.
- Дорогу герцогу! - прошелестела свита.
- Гм… - наклонил голову Дык.
- Герцог Анжуйский что ли? Я что-то в этом сумраке плохо вижу. Нет, точно герцог, узнаю колобкоподобный силуэт, такую тушу не каждая торпеда на дно окияна моря пустит.
- Издеваешься? - герцог заколыхался жиром и глазки его покраснели.
- Так вот, герцог, сейчас я вам дорогу уступлю. Но знайте: может сложится такая ситуация, что жизнь нашей всеми любимой принцессы окажется в опасности и я буду выполнять свои прямые обязанности, которые потребуют от меня быстрого прохода через кое-какие места, где совершенно случайно можете оказаться вы. И вот тогда вам лучше бы очень быстро сойти уже с моего пути, чтобы не быть растоптанным. Я ясно выразился, вы всё поняли?
Анжуйский клокотал и кипел, воспламенялся и извергался - он просто ничего не мог из себя выдавить сверх безмолвного гнева, скрежета зубов и запаха пота. Да, Дыка ему было никак не убить сейчас. Дык - принцессохранитель, а Анжуйский - всего лишь герцог. Это тоже круто, но те так круто, как защищать свет очей короля. И ни убийства, ни самоубийства не произошло.
- Ну вот и ладненько, - Дык фамильярно похлопал герцога по плечу и прижался к стене.
Бочком, бочком принцессохранитель миновал суетящуюся толпу прихлебателей, которые на разные лады приводили герцога в чувства. И как-то маршрут резко свернул и Дык оказался в спальне принцессы, хотя туда сегодня не спешил - покушений не предвиделось, поклонники были отфильтрованы, горизонт чист. Дыка пропустили без доклада, другого бы долго мурыжили: кто таков, зачем к свету нашего королевства, почему без галстука?
- Булка пришла! - обрадовалась появлению принцессохранителя принцесса.
Булкой Дыка могли безнаказанно называть лишь два человека: Сама, да шут. Но шут так Дыка никогда не называл, так что "Булку" ему приходилось терпеть только выпечки принцессы.
- Как спалось вашему высочеству? - чересчур вежливо осведомился Дык и показно безразлично приготовился выслушать ответ.
Принцесса прогнала горничных, постельничных, держательницу расчески и прочих "необходимых" и одушевленных (в некотором роде) предметов мебели и осталась с Дыком наедине.
- А как ты сам думаешь, Булка?
Легким движением руки принцесса освободилась от легкого нечто, похожего на ночную рубашку, но слишком воздушно-прозрачного для рубашки.
(В принципе Дык не был мужчиной, то есть когда его сделали ходячей фабрикой смерти и силовым щитом - сварганив таким образом в человеческой оболочке сразу и звено авианосцев и бункер и быстродействующий аналитический центр по прогнозу вероятности терракта - половую функцию вырубили. Чтобы не соблазнил охраняемое лицо. Но… но принцесса кое-кому заплатила из личных сбережений и хакеры сделали свое фиолетовое дело - Дык снова стал мужиком, да каким!)
Жучков в спальне принцессы не было, так что за несанкционированными королем сексуальными утехами наблюдал только Шут, да и делал он это скорее не любопытства для, а привычки ради - надо же глазам и ушам королевства тренироваться. Потренировавшись, шут отправился в город за свежими слухами.
Король в это время думал. Думка короля: вот принцессохранитель в чем его сила? В оружии, средствах связи, встроенном аналитике и т.д. Но главная его сила в том, что он безгранично предан. Преданность - вот его главная суть. Ведь нанять десяток командос, которые по своим характеристикам не уступят одному принцессохранителю можно, да и обойдется это дешевле. Но можно ли доверится десятку даже проверенных существ (ведь командос не обязательно люди)? Нет. А вот Дыку можно. Он с младенчества воспитывался в узком ракурсе: защищать принцессу и жизнь за нее отдать, если так будет надо. Никаких сомнений - смерти он не убоится, себя не пожалеет, также, как не дрогнет его рука уничтожая заговорщиков и убийц посягнувших на принцессу. Вот бы весь народ был таким же как Дык… Только уж слишком дорого это. Никакой казны не хватит. А жаль. Эх…
Шут ночевал у ЛиА.
- Переходи к нам, - задушевно прошептала она.
- Не могу.
- Почему? - и поцелуи россыпью.
- Потому что я служу. Если бы встретил тебя раньше, чем дал слово служить и защищать и т.д. и т.п. тогда другое дело, а так… Разве тебе нужен человек, который не держит своего слова? - глаза в глаза.
- Мне нужен ты…
- ЛиА, я много чего не понимаю, но вот одну вещь особенно: ведь ты знаешь, что я даже из твоего молчания извлекаю ценные сведения и использую потом против вас. Почему, почему ты поддерживаешь эту связь, почему до сих пор не убила меня? Я ведь мешаю вам больше, чем вся королевская гвардия.
- В два раза больше мешаешь. Шут, а ты не думал, что я и из твоего молчание извлекаю нужное уже нам и потом использую потом в расшатывании основ этого мира. Почему ты не убиваешь меня?
- Я люблю тебя.
Ее голова упала к нему на грудь.
- Я люблю тебя, - ответило эхо взаимности.
Два врага слились в одно целое, подтвердив фактом своего наличия закон единства противоположностей.
Он гладил ее черные волосы и вспоминал, вспоминал тот миг, когда впервые увидел ЛиА, тот миг, когда впервые его сердце забилось чаще от событий происходящих в мире внешнем. Тогда он и понял, что поражен в самое свое глубокое и ранимое место, цитадель холодного казалось сердце пала. Чуть позже он был извещен, что феерическая девушка в френче черном настолько насколько вообще может быть черным цвет с высоким воротником, под который убегали прямые волосы еще более "отсутствующе" черного цвета, и с глазами - и это было не чудо! - еще чернейшими, способными проглотить не одну ночь, - не кто иная как ЛиА - самый злейший враг всего того, чему служил он - несмешной шут. Враг этот был внутренним, внешних-то видно издалека, к их вторжению можно подготовиться - армада кораблей, а мы вам навстречу свою, герцоги на границах ропщут - на каждого найдется кляп. А гниль, разъедающую основы, столпы общества, ритуалы, на которых держится государства - уже так легко не ликвидируешь, трудно ухватить, а не ухватишь - не удалишь. И сидит эта зараза, распространяется, мертвит.
ЛиА боролась против технологий, соответственно была за магию. Чары, колдовство, магия - все эти малозначащие слова в мире лазганов, компьютеров, гиперсветовых скоростей и телепортов - не больше, чем фикция, мнимая часть комплексного числа. Однако и мнимая часть может стать реальной единицей - надо лиль возвести ее в квадрат. Вот этим-то и занималась ЛиА.
Утром разговор стал мене походить на воркование любовников:
- Неужели ты не понимаешь, что здесь и сейчас у вас нет шансов?
- Пропаганду оставь при себе.
- Да это истина в последней инстанции, или я не шут! - он улыбнулся.
- А ты и не шут, в энциклопедию ты войдешь как фаворит великой и ужасной сокрушительницы миров ЛиА! - она тоже улыбнулась.
- Тогда пока и помни, в случае чего я спасу тебя от костра, чисто из-за своих эгоистических соображений.
- Ты тоже помни, что когда мы придем к власти, тебя не заколдуют в морскую свинку, чисто из-за моих меркантильных интересов.
Во дворце шута ждала Руся, а вот кто ждал ЛиА? Эту мысль шут додумать был не в состоянии, здоровью бы не хватило. Руся доложила обстановку, сверкая рыжими волосами и ревнивыми глазищами.
- Без тебя, Руся, нас бы давно превратили бы в морских свинок. Но вот ревнуешь ты зря, не трать на это силы, я уже тебе все давно объяснил, я - человек конченный, но даже конченный человек не хочет быть свиньей, тем более морской, так что соберись. Ты нужна светлой стороны вся! - шут раскрыл свои широки объятия, но Руся ускользнула от них и послала шута туда, где даже морские свинки не живут.
Скучное собрание совета десяти (один король плюс девять герцогов) неожиданно прервалось Анжуйским:
- Милорд, не знаю с чего и начать.
- Начни с начала! - посмеялся король.
- Ваша дочь уже не девственница.
- Что?! - король вскочил с трона.
Принцесса и Дык переглянулись: неужели их тайна раскрыта.
- Подождите, сир, если бы у меня не было доказательств, я бы молчал об этом до гробовой доски.
- Ты очень от нее близок! - взгляд короля мог плавить олово.
- Есть свидетель того, что принцесса… и…
Дык замер, всё его оружие не могло в данном случае помочь.
- Вот он! - герцог указал на шута.
Что тут началось! Был вызван свидетель допрошен. Выслушали и шута, тот все отрицал, принцесса отказалась говорить что-либо по существу, лишь ножкой топнула:
- Отец, как ты мог такое подумать? - больше она ничего не сказала и в слезах убежала в свои покои.
- Слово шута, против слова свидетеля, - облегченно вздохнул король.
- Шут лжет! - герцог Анжуйский пытался развить свой сомнительный успех.
- Я могу так же утверждать, что врет свидетель.
- Мой король, раз пошла такая веселуха, дозвольте мне пройти испытание огнем.
Король взглянул на шута совсем по-другому.
- Я тебе верю.
- Но кое-кто в этом зале сомневается в честности моих слов, и это правильно, ведь ремесло мое лгать, и ложью выбивать из господ моих смех. Но в этот раз сказал я правду, мне нечего бояться огня прикосновенья - ведь истина за мной стоит незримой девой.
- Да будет так! - сказал король.
На этом самый эмоциональный со дня своего основания совет десяти был объявлен закрытым.
ЛиА:
- Вот мазь, она не даст огню притронутся к тебе.
- Спасибо, ЛиА, но зачем ты это делаешь.
- Дурак!
- Да это так!
- Ты мне не безразличен!
- Ой ли?
ЛиА усмехнулась и удалилась, как кость собаке бросив напоследок:
- Поговорим потом!
- Потом поговорим! - как эхо отозвался шут.
Час испытания настал. Шут совершенно спокойно подошел к жаровне и сунул свою руку в огонь, ни один мускул его лица не дрогнул, что уж говорить о криках и стонах - их не было. Не было с его стороны. Лишь некоторые придворные дамы не выдержали и охнули, ахнули, закусили губу.
Песок в часах сыпался, сыпался, сыпался…
- Довольно! - объявил король.
Шут вынул руку из огня и удалился под одобрительные выкрики придворных. Анжуйский скрипнул зубами.
- Казнить свидетеля! - приказал король.
Была послана стража. Стража вернулась:
- Милорд, он повесился.
- Как кстати, для некоторых, - король обвел сумрачным взглядом герцогов, у тех сразу нашлись срочные дела в провинциях.
…
Записки очень старой машины
На давно забытом языке
В начале повествования вообще-то полагается представиться и я бы рад это сделать, но вот беда, не помня своего имени. Да это и не мудрено в таком возрасте мало кто помнит, как его зовут. Да это и не мудрено в таком возрасте мало кто помнит, как его зовут, во всяком случае, ни одно живое (в смысле биологии, а не разума, так как я точно разумен и по этому критерию - жив) существо не жило столько, сколько существую я. Как вы, наверное, уже поняли, я - машина, причем очень старая машина. Мне около 3400 циклов, по крайней мере, столько я себя помню, а память у меня в последние время что-то не очень. Если у вас время меряется не в циклах, то для вашего осознания моего возраста я скажу, что средняя продолжительность жизни звезды примерно равна 5000 циклов. Чувствуете мою древность!
Прямо хоть в музей сдавай как реликвию, да вот только далеко не в каждый музей я при своих габаритах влезу. Как ни как в диаметре я приблизительно со среднего размера спутник (я бы мог назвать точную цифру в ликах, но вы навряд ли поймете, сколько это будет, ведь в ликах давно никто ничего кроме меня не меряет). Для чего и кто меня сделал я тоже не помню, одно могу сказать точно - сделали для серьезной цели и умные кто-то. Возможности у меня громадные - быстродействие и память без лишней скромности ого-го какие. Если бы вы поняли что такое 4 вукса в наноцикл быстродействие и 54 зуха память, ой простите, уже 53.999, один из блоков полетел. Со мной такое часто бывает, бывает, бывает…. Тьфу, порт вывода информации забарахлил.
Дело в том, что с одной стороны я постоянно наращиваю свою память, с другой стороны от старости или перегрузки что-нибудь да отказывает, а реабилитационные системы не справляются с множественными неполадками. Вот так и живу. У меня есть 1000 сенсорных спутников, с их помощью я наблюдаю за событиями в ближайших от меня галактиках. Естественно не за всеми, а только за крупными, так как кто же за всякими мелкими уследит, даже кроги и те не справились бы с такой задачей. Кто такие кроги? - спросите вы. Не знаю, знаю только, что по мощнее меня будут, вот, пожалуй, и всё, что сохранилось у меня о них. Правда помню еще, что кроги очень любят сноков, но это мало что проясняет. Если вы знаете кто такие кроги, или сноки, НЕМЕДЛЕННО! Я еще раз повторю НЕМЕДЛЕННО! Сообщите мне. А я за это расскажу вам об легендарных буляках (не путать с беспринципными и глупыми куряками).
Если написать всё то, что я знаю, вам (а я этого делать не буду) придется исписать поверхность не одной планеты (да ещё мелким подчерком). Много интересных фактов и историй я помню, например, могу поведать о первой галактической войне между хоками и рибалами, или про большую империю снуков, которая потом развалилась (с империями это всегда случается, когда-нибудь да обязательно разваливаются, какими бы прочными они не казались в начале). Еще мне было очень интересно наблюдать за приключениями принцессы Слаксы. Жаль бедняжку, её съели в пустыне Гариссы голодные бузуки и она так и не смогла отвоевать свой законный (с её точки зрения) трон у своего брата. А что касается бузуков, то они всегда голодные, это такие злобные твари… я приказал как-то раз своему разведывательному спутнику вывалить гору мяса лакадей в пустыне Гариссы (хотел посмотреть на сытого бузука), но их сбежалась такая тьма со всех концов пустыни, что всё равно ни одному до отвала не хватило.
Впрочем, я отвлекся от основной мысли своего повествования. А какая у меня была главная мысль? Ага, уже забыл, ну ничего бывает и хуже, один раз у меня так аккумуляторы сели, что я чуть было, не забыл таблицу умножения квадратичных логарифмов в восьмеричной системе малых углов. Вот тогда я был действительно на грани нервного срыва. Это же трагедия - забыть всю таблицу умножения квадратичных логарифмов в восьмеричной системе малых углов, она же ниоткуда не выводится и я бы её уже НЕКОГДА не вспомнил. Хорошо, что всё обошлось (один из моих периферийных блоков аннигилировал, и выделившейся энергии хватило на подзарядку аккумуляторов).
Так, о чем это я? Ах да о библиотеке конечно. Знаете как-то раз прямо на меня из космоса упал полуразрушенный корабль, в котором я нашел эту самую вышеупомянутую библиотеку (красивое слово библиотека, правда? Не то что жкуржунчик, совсем не то), записанную на дисках. Мне аж смешно стало от такого старого и неэффективного способа записи, но я сделал дисковод и вставил туда эти диски. Из них я узнал, что этот корабль сделан землянами (кто такие не знаю, видимо одна из давно вымерших рас), кроме бортового журнала на дисках были записаны разные книги и фильмы этих самых землян. Я их всех прочитал (некоторые вещи мне понравились) и в голову мне (понятие какое интересное - голова, оказывается, земляне могут думать только головой. Я же мыслю почти всеми своими частями, даже простые мои захваты и то могут обучаться и никогда не задают глупые вопросы типа - грузить высокоуглеродистую сталь или не грузить?) пришла очень забавная мысль (может быть, она гениальная, но это со стороны виднее). А что со стороны виднее? А о мысли говорим. Значит так, подумал я, что хорошо бы просто так писать записки на земном языке (всё равно никто не поймет, но зато я чисто для себя удовлетворение получу).
Ну, вот так я их и стал писать на давно забытом языке, давным-давно забытого народа, давным-давно забытой звездной системы. Кстати я их уже пишу, последнее слово, которое я написал вот какое: "какое:". Хорошо надо сказать пишу, как будто на родном языке. Один из землян так сказал: "однажды я думал, следовательно я есть, и я буду еще много есть, потому что хочу думать". Впрочем, за точность цитаты не ручаюсь, как никак некоторые нюансы чужого языка можно понять только в общении, а как это сделать, если на многие лики вокруг нет ни одного живого землянина. Хотя я уже начал писать свои записки, но ума не приложу (ещё одно занятное земное выражение) о чем писать дальше, поэтому ненадолго прервусь для того, чтобы ко мне прилетела муза, и я смог бы написать что-то стоящее, а не всякие там глупости. Ведь глупости писать очень легко берешь первые попавшиеся слова и соединяешь их вместе, ну ещё знаки препинания раскидываешь, где их особо не хватает - вот и готов рассказ. Смысла ноль, на зато бумаги исписано тонны две (это земная мера веса, гораздо меньше лукса). Я так делать, не намерен. Лучше умереть, не написав ни строчки, чем всю жизнь писать бессмыслицы и глупости - вот мой принцип. Исходя из сего я пока закругляюсь…
Сегодня у меня плохое настроение - потерял очки. Уловили шутку? Да? Очень хорошо, конечно нет у меня никаких очков, просто какой-то шальной метеорит разбил мой любимый телескоп, вот моё настроение с утра и не очень. Поэтому и историю я расскажу мрачную.
История про звездного диктатора
Далеко, далеко от основных торговых путей светило небольшое красное солнце, а вокруг него вращалась одна единственная планета, да и была она, что называется замухрышкой - вся изо льда, и полезных ископаемых с гулькин нос, климат паршивый - короче не самое лучшее местопребывание для живых существ. Неудивительно, что жизнь не появилась на этом всеми забытом куске льда и никто из вне не прилетел, чтобы обосноваться там и пожить денек другой - во вселенной есть места и получше. Даже черные пираты закапывали свои сокровища в других местах. Вот до чего поганая эта была планета. И так бы продолжалось до тех пор, пока звезда освещавшая эту планету (у нее не было названия, а номер в каталоге вам вряд ли интересен) благополучно не погасла бы… Но вдруг, откуда ни возьмись на планету высадились горги. Причем не один вшивенький корабль разведчик, а целая армада транспортов и крейсеров охранения. Горки назвали планету: "Мечта каждого горга" - не правда ли милое названьецо?
С этой поры планета стала не просто непригодной для жизни, а просто смертельноопасной. Горги славились на весь сектор галактики своим кошмарным характером. С ними даже бубуки и то дела не имели. В общем близлижайшим обитаемым планетам настал полный … (впрочем мало ли, может этот рассказ всё таки прочтут и среди читателей окажутся дети, поэтому этого слова я писать не буду!).
Горги так затеррорезировали соседей что те прямо не знали как бы избавиться от этой великой напасти. Хотели они объединить свои флоты в один и … всех проклятых горгов. Но расовая несовместимость не дала этому плану сбыться. Тогда мудрые хакеры предложили заплатить звездному диктатору, уж он то - говорили хакеры разберется с горгами. Плюхи с этим планом не согласились, люди как всегда обиделись на то, что это умное предложение высказали хакеры и проголосовали против. Но большинством голосов его всё=таки приняли. Послали к диктатору послов с грузом золота и стали ждать результатов. Звездный диктатор взял золото и примчался на своем дредноуте в этот сектор галактики, а именно к планете Зурлакай (на ней собрались верховные представители всех рас натерпевшихся лиха от горгов) тут от потребовал (и получил) еще три баржи золота. Насытив свои аппетиты он повел дредноут к Мечте каждого горга. На её орбите ему пришлось сражаться с целым горгским флотом, но дредноут сопровождало 9 самых современных линейных кораблей и они в считанные минуты как клопов уничтожили старые корабли горгов. Тем временем звездный диктатор сблизил свой дредноут с планетой горгов на расстояния достаточное для применения разрушителя планет. Звездный диктатор применил это страшное оружие и уничтожил планету вместе со всеми населяющими её горгами. С этого момента одной расой в галактике стало меньше.
Но звездный диктатор только этим не ограничился, он решил, что раз уж он прилетел в эту глухомань, то надо снять все сливки какие здесь имеются. И это у него получилось. Он быстро разбил флот хакеров уничтожил две планеты хомов и поставил на колени все местные расы. Все, начиная от многочисленных хакеров и кончая горсткой лутков признали власть звездного диктатора. Только гордые люди не подчинились, их партизанские отряды долго еще уничтожали транспорты звездного диктатора. Вот пожулуй и ко… хотя нет не конец, у землян есть одна очень хорошая традиция. Какая? Хм, эта информация находилась в 2442 боке, а он только что сгорел со всеми потрохами, ладно попробую его восстановить, а пока прочту вам мораль( вам не нравится это слово? Мне тоже, я по правде сказать глубокоаморальная машина), но раз уж заикнулся, то надо договорить, ведь всякое выполненное до конца дело считается правильным. Это я понял когда в молодости не закрутил одну из десяти тысяч гаек крепивших сингулярный интерферометр (подумал, что и так сойдет), а в итоге у меня стало одним сингулярным интерферометром меньше. Видите, незаметно для вас я уже начал читать мораль, учить вас жизни другими словами. Итак мораль сей истории: 2) если вы хотите избавиться от проблемы каким-нибудь радикальным способом (например самоубийством) подумайте о последствиях 2) чтобы стать звездным диктатором вам как минимум надо обладать разрушителем планет 3) гордость - не самое плохое в людях.
Хорошая новость - я вспомнил хорошую земную традицию: в конце рассказа ставить не слово "конец" а фразу - "продолжение следует". Ну, так вот, продолжение следует…
Как хорошо я себя сегодня чувствую! Поблизости взорвалась сверхновая и я получила столько энергии, что некоторые цепи просто не выдержали и сгорели. Да, давненько я такого оргазма не испытывала. Вы можете спросить почему я раньше вела повествование от мужского лица, а теперь от женского. Просто в земном языке три рода, но средний не удобен для писателя, так как нет землян среднего рода. А я хочу чтобы если уж мои рассказы когда-нибудь прочитает землянин, то он бы сказал: "Этот писатель (писательница) наш человек". А сегодня я чувствую себя больше женщиной, чем мужчиной. Я сделала маленькую копия себя! Снабдила её нужной информацией для выживания в нашем жестоком мире и отправила в дальний уголок вселенной, пусть там растет и развивается. Можно сказать, что я родила на свет новую машину, кроме этого поистине знаменательного (по крайней мере для меня) события, я ещё пришла к одному очень занятному выводу: люди (странно один - человек, а когда больше уже люди) являются дальними потомками землян. Точно я вам говорю, хотя у людей шесть пальцев на руках, а у землян пять, да и язык у людей другой, но всё равно слишком много общих черт. Под впечатлением от этого открытия я решила немного изменить (на время) тему моих записок. А говоря конкретнее далее я хочу привести историю о человеке, точнее о двух человеках, простите людях. Итак, представьте: планета входящая в федерацию гуманоидных рас, мегаполис, дешевая забегаловка, обычный вечер…
Обойма и Аманда
Бар утопал в сигаретном дыму, кислорода в воздухе было мало, больше ментофлока опия и других наркотиков. Наркопиво лилось рекой, то и дело за каким-нибудь столиком опорожнялся очередной шприц с героином, тахой и другой дурью, здесь можно было купить наркотики любых сортов, главное чтобы ты мог вспомнить название и заплатить, дальше дело техники. За угловым столиком проститутка делала своему клиенту минет - обычное дело, на это никто не обращал внимание, как впрочем мало того интересовала стриптизерша что-то пытающаяся изобразить на маленькой сцене. Клиентов бара больше интересовало что будет за столиком где седели два байкера из разных банд. Они уже минут пять о чем то спорили и судя по всему дело шло к кровавой разборке. Но нам надо обратить внимание на соседний столик. За ним седела колоритная парочка - девушка настолько прекрасная, что каждый не совсем пьяный задавался вопросом: а что же она здесь делает? На шлюзу не похожа, платье слишком дорогое, да и колечко с бриллиантиком (настоящим а не подделкой, каратов эдак на пять) - не оставляли сомнения. Этот перстенёк здесь сняли бы в минуту, если бы рядом с девушкой ни сидел Обойма (никто не знал его настоящего имени, ни тем более фамилии), но все знали на что способен Обойма. Про этого парня нельзя было сказать ни что он красив, ни что он силен как Геркулес, однако в нем чувствовалась энергия способная гнуть сталь. Такого человека никогда не грабят на улице даже отмороженные беспредельщики обдолбанные дурью, даже их плохо соображающий мозг способен был оценить, что в этом прохожем скрыто больше неприятностей для здоровья, чем бабок. Обойма пил натуральный апельсиновый сок. Это вам ни о чем не говорит? Хорошо объясняю: он единственный кто пил сок в этом баре, остальные заливали в себя горячительные напитки и не думали когда-нибудь в своей жизни заказать сок. Да и не было в баре таких напитков, здесь водку не разбавляли, и только специально для Обоймы под прилавком (чтобы не увидели и не заприкалывали) бармен держал бутылку сока.
Девушка затянулась сигаретой с марихуаной и выпустила из рта колечко сизого дыма. Ей было хорошо, давали знать две дорожки кокаина стертые недавно, она могла так еще долго сидеть. Обойма допил свой сок и сказал:
- Несешься к смерти на третьей скорости?
- Почему на третьей?
- Потому что есть ещё и четвертая.
- Это как?
- Берешь пистолет, - Обойма достал револьвер и горсть патронов. - Заряжаешь его, - он начал вставлять патроны в барабан. - Сюда входит семь пуль. Дальше выходишь на улицу и разряжаешь шесть из них в первого попавшегося тебе копа.
- А седьмую что для себя оставляешь? - девушка улыбнулась.
- Нет, седьмой кончаешь второго копа, они всегда ходят парами.
- Да я тебя сейчас как свинью зарежу! - выдал один из байкеров и достал нож.
- Сам щас дерьмом станешь, - ответил сосед и второе лезвие блеснуло в рассеянном свете. Байкеры свирепо пялились друг на друга, рядом валялся перевернутый столик.
- Эй, вы успокойтесь, - стараясь перекричать музыку сказал мотоциклистам Обойма.
- Какого чёрта, - один из байкеров развернулся, чтобы посмотреть на смельчака что решил вмешаться в их разборку, но увидев Обойму с револьвером в руке сбавил обороты. ) Да мы просто хотели развлечься.
- Тогда поборитесь на руках и спрячьте мать вашу эти игрушки, - после этих слов Обоймы ножи мгновенно исчезли из виду. - Вот так то лучше. - И уже обращаясь к девушке Обойма сказал: - Ну как Аманда, ты готова повеселиться?
- Да, деньги у меня при себе.
- Заплатишь потом, вдруг не понравится, тогда и вообще платить не придется, я никогда не беру бабки вперед кайфа. Пошли. - Они встали из-за столика и прошли мимо борющихся в армреслинг и ужасно матерившихся байкеров к выходу.
- Ого, нам везет, вот и копы тут как тут, - недалеко от бара действительно стояла полицейская машина.
- Ты их прямо сейчас застрелишь? - спросила Аманда.
- А чего ждать?
- Класс! - глаза девушки загорелись.
Обойма поднял руку с пушкой и начал стрелять, с десяти метров он клал пуля куда хотел и чёрная форма полицейских расцвела красными цветками. Девушка визжала от удовольствия. Копы ничего не успели ничего сделать, как уже мертвыми телами лежали на грязном асфальте. Аманда подошла к трупам поближе, чтобы получше рассмотреть их.
- А вот теперь мы можем поговорить и о деньгах, - Обойма левой рукой обнял Аманду за талию и увлек в один из многочисленных узких переулков.
- Ты больше не будешь убивать? Сейчас же сюда приедут еще копы.
- А ты ненасытная, пока и двоих хватит, сказал Обойма оглядываясь по сторонам. Нет, ни намека на погоню, они растворились в трущобах…
Два часа спустя. Обойма сидел у себя в квартире, снятой на месяц в одном трущобном доме неподалеку от бара рядом с которым он недавно пришил двух копов. Один из них сидел напротив Обоймы в таком же мягком кресле с порванной обивкой. В комнате кроме кресел из мебели присутствовал диван низкий столик и явно нерабочий телевизор.
- Деньги получил? - спросил "воскресший" коп.
- Да.
- Отлично, - коп отхлебнул из стакана виски и поставил его на столик. - слушай, как тебе удается так хорошо обходиться с этими кралями, что они тебе раскошеливаются?
- Плохой вопрос, это всё равно, если бы я тебя спросил, как ты можешь четыре года трахать одну и ту же жену.
- Откуда ты знаешь, что я женат?
- А откуда ты знаешь, что я с ними хорошо обхожусь?
- У меня и любовница есть…
- Без комментариев.
- А ты, Обойма, шутник. Ну ладно, к делу. Сколько?
- Тебе кусок, сколько отстегнешь своему напарнику дело твое, мы о его участие не договаривались. Если тебя интересует стольник я даю Быку.
- А это еще кто?
- Так один байкер, подмахнул мне в баре, так сказать довел клиента до кондиции и молчание обеспечит среди своих. А остаток 1400 естественно мне.
- Да, неплохо оплатили наш спектакль.
- Грех жаловаться.
- кстати она не лесбиянка случайно?
- Кто? А эта, да черт её знает, я же с ней не трахался, получил бабки и отвалил.
- А что не трахнул то?
- Не сплю с обкуренными маньячками, но судя по моим наблюдениям она не лесбиянка. А тебе то какая разница?
- Так подумал, что может как-нибудь я с ней…
- Да брось, ты к ней и близко не подойдешь, у неё столько денег и телохранителей, что для тебя свободного места просто не остается.
- Если у неё так много денег, то что же ты только 2500 с неё вытряс?
- А сколько по твоему можно получить за двух мертвых копов? Если знаешь место где дают больше скажи.
- Ладно, не горячись, ты убил всего одного копа.
- Ты это сейчас про что? - не понял Обойма.
- Читай по губам - ты сегодня убил моего напарника.
- Несмешной розыгрыш.
- Точно, потому что это не прикол, ты уделал его парень.
- Ты хочешь сказать…
- Да, какой же ты всё-таки тупой. Ты убил его.
- На нем, что не было бронежилета?
- Нет, с какой стати на нём он должен был быть.
- Так ты его не предупредил?
- Нет.
- Значит, не я, а ты его убил.
- Не надо ля-ля, мы как договаривались? Я буду один, ты выходишь и стреляешь в меня… но в последний момент мне определили напарника, я тебя не смог предупредить, а ты всё сам решил - начал палить во всех подряд.
- Да пули то были алюминиевые, мать их!
- А Роджеру вот хватило, одна перебила позвоночник.
- Много шуму будет.
- Не то слово, с нашим бизнесом придется завязать.
- Что за гребаный день.
- Полностью с тобой согласен. Слушай, давно хотел тебя спросить, почему Обойма?
- Я вообще то об этом никогда не рассказываю, - начал говорить Обойма, его настроение изменилось, что-то было не так. - Но мы с тобой много вместе дерьма хлебнули, так что слушай. Мне было 15 лет, когда меня поймали солдаты легиона смерти. Ну затащили в свой барак и пустили по кругу. Целый взвод мать их. На следующий день я на все свои деньги нанял шлюх и те пригласили этих солдатиков к себе. А там такие кабинки отдельные маленькие, как шкафы, только кровать и помещается, все в один коридор выходят. Я значит по этому коридору и пошел с бритвой, обходя кабинки по очереди. Захожу, вжить по горлу, и одним мудаком меньше. Так весь взвод и вырезал. С тех пор и прилипло ко мне - Обойма, в смысле по одному почти никогда не убиваю. С одним человеком легче договориться, чем стреляться. А если уж крупная заварушка, то тут не до разговоров, знай стреляй.
- Да, тяжелое детство у тебя было, - посочувствовал коп.
- Скорее его совсем не было.
- Давай еще выпьем.
- Неохота.
- Давай, напоследок, - в руке копа появился пистолет (именно появился, так быстро он его достал).
- Сегодня прямо день сюрпризов!
- Для кого-то приятных, а для кого-то смертельных. Я решил тебя сдать службе безопасности. Не живого конечно. У меня в левом глазу камера, думаю из нашего разговора удастся смонтировать твое признание в убийстве, а на подлинность запись никто и не додумается проверить. Тут вот в чем дело: парнишка которого ты шлепнул сын одного банкира, решил понимаешь стать полицейским, романтика герои и т.д. Он им и стал, посмертно… - коп рассмеялся.
- Тонко ты все рассчитал, парня под мои пули подставил, а меня сейчас убьешь. Ни одного свидетеля, кроме тебя. Хотя девушка видела…
- Наркоманка, кто ей поверит.
- За сколько ты меня продал то?
- 50 000 за твою голову назначено.
- Не хило, а как же верность? Мы же всё-таки партнеры… - тянул время Обойма, после этих его слов коп снова рассмеялся, у него было видимо очень приподнятое настроение.
- Ну, ты дал, Обойма, верность! Моя жена - человек верный, а мы с тобой вчера друзья, а сегодня враги… - палец копа на курке напрягся.
- Можно последнее желание?
- Валяй.
- Никогда не пробовал нюхать кокаин, у меня тут есть доза, - Обойма потянулся к карману куртки левой рукой.
- Эй! Ты кого хочешь надуть? Убери руку!
- Ладно, ладно, - Обойма отвел руку от кармана. Коп не заметил, как мизинцем правой руки он что-то зацепил на манжете.
- Скажи пока своей… - договорить коп не успел. На его лбу появилась маленькая аккуратненькая дырочка.
- Не надо было Луиджи столько болтать. Убил бы меня, а уж потом трепался, - Обойма навинтил глушитель на свою пушку и прострелил оба глаза копа. - Ты признаний от меня предсмертных хотел? Вот тебе информация к размышлению: на счет моего имени, я тебя обманул. А тебе уже кажется всё равно?
- Чего это ты делаешь? - раздался сзади голос. Обойма быстро развернулся и уже было хотел нажать на курок, но узнал в вошедшем в комнате человеке Аманду.
- Как ты меня нашла?
- Дала пару взяток, - Аманда подошла к трупу. - Зачем ты притащил сюда этот труп?
- Слишком долго объяснять, - Обойма думал, что или жизнь пошла быстрее, или он постарел. Уж слишком непредсказуемо стали разворачиваться события вокруг него.
- А куда делись раны на груди? - девушка провела ладонью по гладкой форме Луиджи. - Здесь же полно дырок было.
Обойма вздохнул и подумал: "ох уж это женское любопытство", а вслух сказал:
- Тогда мы тебя разыграли.
- А сейчас вы тоже меня разыгрываете?
- Нет, он хотел меня сдать, вернее сначала убить, а потом представить мой труп ребятам из СБ, мать её.
- Я что-то слышала по радио. За голову убийцы какого то чувака дают большие деньги.
- Нам надо отсюда выбираться, раз ты меня нашла, то и…
- Внимание! Внимание! Обойма! Дом окружен, все выходы блокированы, так что сопротивление бессмысленно. Я полковник Ростинский обещаю, если ты сейчас выйдешь с поднятыми руками, тебя не убьют. Даю тебе две минуты на размышление. Если не выйдешь, мы войдем сами, но тогда сам знаешь что от тебя останется.
- слышала о Ростинском - крутой мужик, - высказалась Аманда.
- Тоже мне крутой, меня своим базаром о себе уведомил. Нет, чтобы спецназовцев тихо послать, они бы меня в десять секунд изрешетили.
- Так он, наверное, думает, что я у тебя в заложниках.
- Вот дерьмо! - Обойма обдумал сложившуюся ситуацию и пришел к выводу, что думать особо некогда. - Ладно, я пошел отсюда.
Аманда наблюдала за тем, как Обойма укрепил на полу какую то установку, она даже представить себе не могла зачем может быть нужен такой драндулет. Что-то зашипело, одна стойка штуковины стала чертить на полу круг. Неожиданно весь кусок пола со штуковиной в центре рухнул вниз. Сразу же в нос девушки ударил удушливый запах фекалий.
- Фу! - поморщилась Аманда.
- Пахнет, как и должна вонять канализация. Я пошел, передай полковнику мой большой привет.
- Подожди, - рванулась к Обойме девушка. - Можно я пойду с тобой. Я из дома ушла… совсем.
- Ты серьезно хочешь бросить свою богатую и сытую жизнь и пригнуть со мной в это дерьмо? - спросил слегка офигефший Обойма. Аманда кивнула. - Вот чёрт, всю жизнь думал, что на свете самый сумасшедший мудак это я, но ты…
- Я еще более сумасшедшая, - улыбнулась девушка.
- Давай руку! - они спрыгнули вниз. Сойдя с куска пола ноги погрузились повыше щиколоток в сами понимаете что, по канализации духи не текут. Обойма что-то кинул около обломков пола. - Подарочек для наших преследователей, - объяснил он Аманде. - Побежали, а то и нас взрывной волной достанет.
- Откуда ты узнал, что внизу есть туннель? - уже на бегу спросила Аманда.
- Один крутой подсказал, что надо останавливаться только в отелях где есть запасной выход.
- А он не сказал тебе, что надо брать противогаз?
- В другой раз напомни мне, я возьму, - они успели завернуть в боковой туннель до того, как сзади раздался мощный взрыв.
…
Истории Зилл-улиц
(добавить мысли Риса: Сначала я думал о смысле жизни, потом о смысле думать о смысле жизни, потом о смысле думать о смысле думать о смысле жизни, потом решил не умничать и просто кого-нибудь трахнуть.)
((добавить: у Ричарда Эндрюса есть младшая сестра-художница))
Тому кто родился на Хакаре не повезло изначально, потому что Хакар - это самая гнусная помойка какая только есть на Тихом океане. С рождения хакарцам надо запомнить, что Хакар - это город и правитель этого города. Слово одно, а понятия совершенно разные. Хакар-правитель один. Не бывает Хакара второго, третьего, есть Хакар. Хакар умирает на его место встает ближайший наследник - и снова Хакар жив. Это слово не склоняется, а вгород Хакар склоняется. Когда говорят о городе Хакаре обычно добавляют пару грязных ругательств, а когда говорят о правителе в присутствие представителей закона обычно ничего не добавляют или сквозь зубы: великий, всемогущий и т.д. А когда поблизости нет копов, то прибавляют еще более изощренные ругательства чем в случае с городом. Конечно не повезло на Хакаре не всем. Есть горстка людей богатых и просто состоятельных, которые живут на этом искусственном острове припеваючи, но их очень мало. Есть несколько фешенебельных улиц. Один богатый район. Остальные районы десятимиллионного города бедные, очень бедные и Зилл-улицы.
Зилл-улицы самая западная часть Хакара. Здесь абсолютный беспредел. Служба безопасности патрулирует эти места только днем, только самые широкие улицы. Ночью из участка никто не выходит. Постоянная стрельба не затихает никогда. В бандитские разборки никто не вмешивается, потому что всем наплевать. Чем больше людей огибнет, тем меньше голодных ртов останется - вот демографическая политика.
Хакар город расположенный на островах и платформах в Тихом океане. Когда-то здесь добывали нефть и нефтяникам жилось здесь хорошо. Но нефть давно кончилась и сейчас выращивают водоросли и другие море продукты. Город живет торговлей переработанными водорослями. Трансформируют их в пищу, ткани, строительные материалы и даже в водку. Также есть доки где чинят и строят корабли (именно в таком порядке). Торговый путь на континент из Тихого океана проходит через Хакар. Этим здесь живут. Большая часть народа сюда выслали или приехали сюда в первую волну эмиграции (тогда еще здесь искали лучшей жизни). Но сейчас тут плохо и уехать невозможно никуда не пустят. По всему миру перенаселенность. Демографическая проблема - это проблема №1 для Земли. В Китае, Индии, Африке - плохо. В Америке, России, Европе - чуть лучше, но тоже плохо. Служба безопасности (СБ - отличается от полиции тем, что лучше вооружена. Униформа серая. Именно СБ-шники охраняют трон Хакара. Естественно прав у СБ много. Привилегии передаются из поколения в поколение. Попасть в эту касту из вне крайне трудно. СБ стрижет деньги со всех, кроме очень богатых люди, которые парят над законом. А обычные люди еще отстегивают мафии. Иначе убьют. Официальные налоги мизерны 9чисто символическая цифра в 5%) на нужды Хакара. Ни о каких правах человека, демократии - не слышали. Это пустые, давно забытые слова, которые могут себе позволить богачи и СБ. Машины работаю на природном газе или спирте, бензина нет - нефть давным-давно превратилась в сладкий миф про золотой век. Основное средство передвижения - велосипед. Молодежь на скейтах и роликах. Общественного транспорта нет вообще, как и бесплатной медицинской помощи. Если ты болеешь - ты должен либо иметь деньги на лечения либо умереть. Твое самочувствие - это твоя проблема.
Рис Комрад - 28 лет. Рост 180 см. Вес - 90 кг. Ни грамма лишнего жира, фигура очень пропорциональная, мышцы не только рельефные, но и сильные. Ходит в черной куртке свободных штанах и кроссовках. Сзади на куртке белый крест, чтобы не приняли за члена банды Черных. Вообще все жители Зилл-улиц носящие однотонную одежду рисуют флуоресцентной краской крест на спине, по нему легко видно даже обкурившемуся малолетнему бандиту, что человек хоть и живет на Зилл-улицах, но не принадлежит к одной из цветных банд. У Риса всегда при себе Магнум 50-го калибра, почти всегда его глаза скрывают солнцезащитные очки. Чуть что он хватается за пистолет, в этих местах по другому нельзя. Слабейшие погибают, народу слишком много и идет жестокий отбор. На Зилл-улицах знают, что Риса Конрада на прочность лучше не проверять. Его жизнь не раз проверяла - выжил. Он сутенер. Занимается этим делом давно и добился многого. Он берет себе меньше с проституток, чем другие сутенеры. Вовремя платит СБ и Стали (кличка Никиты Сталеваровва - босса местной мафии). Себе он берет 50%, он знает - хапаешь больше - живешь меньше. Не поделился - умер. Поделился сегодня - можешь и не умереть завтра. Много конкурентов Риса погибли, кто в перестрелке, кто от наркоты. На места старых приходит новая поросль. Часты самоубийства. Когда жизнь задалбливает подносишь пушку к виску, или груди и соседи слышат одиночный выстрел - почти всегда вестник самоубийства.
- Вот и еще один откинулся, - говорят в таких случаях.
Рис немного не такой. Он не употребляет наркотиков. Осторожен. Даже когда вумат пьян не задирает других. Он понимает: не надо нарываться на неприятности и он не собирается кончать жизнь выстрелом в себя. Ему бывает плохо, но он собирается жить и дальше. Еще одна черта: он всегда жует жвачку. Это с детства. Будучи ребенком он мечтал о жвачки в обертке, но семья была бедной (как будто в этом районе бывают другие семьи) и денег на такую роскошь не было. Он коил и всегда покупал их за что его ругали родители. Некоторые думают, что он жует жвачку с наркотой, но это не так, брикетики, которые он запихивает в рот всегда чисты от дури.
Утро. Рис встал в 12 часов (он всегда встает в это время), ему привезли воду (водопровода нет и воду Рису привез мальчик, которому тот заплатил). Он умылся, почистил зубы и наскоро перекусив вышел на родную Зилл-улицу. Везде мусор, неокрашенные дома полуразвалившиеся трущобы. Многие окна без стекол или заколочены. Алкаши уже на улице, ищут где бы найти выпить и на какие деньги это сделать. Наркотики продаются на каждом углу. Каждый делает свой бизнес и никто не суется в дела другого. Когда Рис выходил из дома он перекинулся парой слов с домовладельцем Дональдом Стронгом (кличка Дак).
- Как дела?
- Еще утро, а я чувствую, что день будет плохим.
- Обычное дел.
- Ты телек смотрел?
- Ты что хочешь меня приколоть? У меня же нет ТВ. - Отвечает Рис.
- Да я знаю. Просто поддерживаю беседу. Надо же о чем-то говорить.
- Нет не смотрел.
- Да вот Хакар объявил о выборах.
- Что?!!
- Да, теперь мы будем выбирать Хакара. Он решил покрасоваться перед материковыми правительствами. Вот мол и у нас выборы.
- Дерьмо собачье - выборы какие-то.
- Да. Все будет как положено: бюллетени и две графы "_а" и "Против". Но независимо от того, куда свои крестики поставят избиратели объявят что-то типа такого: 95% проголосовало "За".
- Я не пойду.
- За тебя все равно распишутся.
- Наплевать!
Вот и поговорили. По улице пронеслись байкеры, обстреливая друг друга и прохожих из других банд. Те не остались в долгу и скосили двух мотоциклистов. Вис разглядел красные и синие цвета. Все банды делились по цветам радуги плюс были еще белые и черные. Не было только серых, так как серой была униформа СБ. Такая же банда, но легальная, в нее мечтают попасть все с одной стороны и ненавидят все кто в неё не пролез. Банды постоянно воюют друг с другом. Иногда две или более банды объединяются, чтобы совместными усилиями замочить третью. Так и живут. Но это молодежные банды, так сказать школа. А есть и более серьезные организации, которые отбирают себе лучших из Красных, Сини и других цветных банд. Во взрослой банде часто встречаются непримиримые враги по молодости.
12 часов утра, а на улицах смог. Никто не заботится об экологии. Рис вдыхая гарь думает, что хорошо бы купить фильтр или даже баллон с чистым кислородом. Но он знает, что не купит, как не купят такие необходимые вещи и другие жители Зилл-улиц. Деньги идут на наркотики, на еду, а о воздухе никто не заботится. Да и глупо это. Что толку дышать кислородом и надеяться прожить на пару лет подольше, когда тебя завтра же могут грохнуть вот такие полоумные байкеры. Рис идет в тренажерный зал. Здесь работают кондиционеры. Он хорошо тягает железки. Здесь своя тусовка. Знакомые сутенеры, бандиты, все друг друга знают. Есть свои приколы, хохмы. Идет неторопливая беседа обо всем кроме работы. Рис выходит на улицу и у подростков стоящих на перекрестке он узнает последние новости. Кто кого убил и т.д. подходя к своему дому он видит человека лежащего на мостовой. Этого алкаша Рис знает. Не по имени, а по силуэту, часто этот мешок здесь лежит на асфальте. Он еще и болеет (лицо распухает) Рис не знает как эта болезнь называется, но он знает что больным вылачивают пенсию. Рис кричит:
- Тетя Эмма!
Из окна вышезает толстая тетка:
- Чо орешь? У меня семеро по лавкам, все не кормлены, а ты меня от дел отвлекаешь!
- Это же ваш муж валяется.
Алкаша начинают грызть крысы, а он уже видимо ничего не чувствует.
- Его уже крысы жрут.
- А пускай валяется.
- Что за дела? Так же нельзя.
- Как нельзя? Как нельзя? На него пенсию перестали давать, пускай его сожрут окаянного.
- Почему не дают?
- Не знаю, мне еще один рот не нужен.
- Елки-палки, ты тогда хоть пристрели его, что он мучается то?
- Ага, а ты знаешь как трудно достать патроны к моему дробовику? - окошко захлопнулось.
Рис посмотрел налево (идет продажа наркотиков), посмотрел направо (то же самое) плюс проститутки стали выходить на улицу (это ранние пташки, те кому не хватает на дозу). До алкаша никому дела нет. Рис достает Магнум и стреляет в голову пропойце. Все кто был на улице повернули головы, оценили ситуацию и отвернулись, так как опасности не было, впрочем как и не было ничего интересного. Подумаешь сутенер пристрелил издыхающего алкаша из-за сиюминутной сентиментального чувства жалости, а может по приколу ему алкашей стрелять. Каждый стал делать свой бизнес. Рис думает: плохая примет, раз достал пушку - целый день придется отстреливаться. На улице 25 градусов, в куртке жарко, но он ее не снимает. Надо же куда-то Магнум прятать, не в пиджаке же (Рис не считает за одежду пиджаки, тем более раскрашенные). Есть куртки и всё. Он подходит к пацану торгующему всякой мелочовкой.
- блок жвачек.
- Как всегда? - спрашивает пацан.
- Да один блок для клиентов с наркотой и один для меня без. - Он расплачивается.
- Счастливого дня Рис!
- И тебе удачной торговли.
Попрощавшись с пацаном, не успел он сделать пару шагов, как рядом с ним торомзит машина. Из неё высыпались СБшники.
- О, Рис, какие люди и без охраны! Как дела?
- Ничего.
- ты вроде как с пистолетом?
- Я?! Да я никогда не хожу с оружием!
- На тебе куртка, а значит ест и пушка, причем не зарегистрированная.
- Лейтенант, вы намекаете на то, что я вам должен бабок отстегнуть.
- Ты всегда отличался большой понятливостью, за это и нравишься.
- Да я же платил на этой недели.
- Да у тебя вообще есть хоть какие-то понятия о времени? Это было на той недели.
- Правда? - Рис достает деньги и отстегивает.
- Ну пока.
- Тьфу ты черт! На наркопиво не хватило, вот с меня и стрясли. Попал я.
Какой-то старик сидящий на крыльце:
- Что, сынок, общипали маленько?
- Да, дедуля, как всегда.
- Надо лучше прятать, - достает из-за пазухи бутылку, отхлебывает и продолжает нотацию:
- Вот её родимую у меня никто не отберет! - отгибает край длинного плаща, опд ним длинное старое ружье, старик улыбается во весь свое беззубый рот.
- Ладно, пошел я.
- Вечно вы молодые куда-то спешите.
Рис думает: "Точно не удачный день будет." Прогулявшись и узнав, все последние новости он зашел к Никите Сталеварову, чтобы отстегнуть бабки (уж раз наступила следующая неделя, так лучше аплатить и жить спокойно). Они поздоровались.
- О, самый крупный сутенер квартала!
- Не самый крупный, но зато пока живой.
- Я тоже не самый, но живой.
Поговорили естественно не о чем. Рис отдал положенную сумму и все остались довольны. Он завалился домой, когда было 5 часов дня или вечера - как кому больше нравится. Пора будить "девочек". Он стучится в двери и орет: "Подъем!" раздает всем жвачки и презервативы. Он это называет утренним обходом. По лестнице раздается грохот. Рис видит толпу чиновников в костюмах (обычно такие кадры к ним не заглядывают годами). Среди мужчин выделяется хрупкая фигурка мальчика. Рис знает, что этот мальчишка живет с матерью на верхнем самом дешевом этаже.
- что случилось?
- Да вот мать убили, мы его в приют забираем.
Рис наслышан о приютах и решает помочь мальчишке.
- Он останется здесь.
- По какому праву?
- По праву сильного.
Чиновник обращает свой квелый взор на сопровождающего их СБешника, мол что ты молчишь? Тот делает вид, что не понимает и спускается дальше
- Я его позову и он тебя застрелит!
Рис достает Магнум:
- Ты в этом уверен? Мальчик останется здесь.
- Да он с голоду умрет в вашем вертепе.
- Это его проблемы.
Чиновник видит, что помощи ждать неоткуда. СБшники уже на улице (они не рады, что им пришлось рисковать заходя в эту трущобу, в этих местах вчетвером и на улице то страшно, а уж в домах и вообще беспредел - у каждого ствол, в квартирах пулеметы). У чинуши тоже есть пистолет, но его еще надо достать, а эта канцелярская крыса толком то не знает с какой стороны его заряжать надо. Он отпускает мальчика.
- А ключи? - интересуется Рис.
- Какие ключи?
- От его квартиры, наверняка уже заграбастали.
- Я не отдам, он не имеет права распоряжаться этой собственностью… - договорить ему не дает ствол Магнума засунутой ему в рот Рисом.
- Ты мне надоел. Или ты отдашь ключи или я сниму их с твоего трупа.
- На… - чиновник дрожащей рукой протягивает связку ключей.
- Свободен! - говорит Рис и пинком од зад отправляет чинушу в свободный полет по лестнице вниз.
- Я еще вернусь! - кричит истерик.
Рис думает, что надо было взять ключи с трупа. Он треплет по голове мальчика.
- Ну что пошли в твою квартиру, посмотрим, что так к чему.
Пацан всхлипывает.
- Не плачь. Эта жизнь не стоит того. Как тебя зовут?
- Ричард Эндрюс.
- Ричард Эндрюс, что ж не самое плохое имя и фамилия.
Они заходят в квартиру. Рис видит две комнаты, раньше это была видимо одна большая, но потом ее разделили и стало две очень маленькие. Да мамаша наверное тоже подрабатывала проституцией. Иначе зачем было ставить перегородку? Для себя она наверное придумывала более красивые названия этого процесса. Старалась чтобы последствия были незаметнее. Но Рис наметанным взглядом видел следы древнейшего бизнеса.
- Значиттак: ты будешь жить в маленькой комнате, где и жил раньше. А большую будем сдавать. Деньги буду получать я.
- почему?
Рис смотрит на мальчика. Такой маленький, а уже вопросы задает.
- Потому что тебе никто денег не даст. А уж я позабочусь, чтобы у тебя была еда и вода. Короче с голоду не помрешь! В случае чего покину деньжат. Я о тебе позабочусь. А если к тебе будет кто докапываться, говори, что Рис твой опекун. Здесь все меня знают.
- Да, я вас тоже знаю, вы внизу живете.
- Вот и запомни как молитву, что я твой опекун. Ты в какой банде состоишь?
- Я ни в какой не состою…
Рис оглядел хлипкую фигурку мальчика.
- А в твои годы уже определяются. Ты в какую хочешь вступить?
- Ни в какую, - всхлипывая ответил малыш.
- я тебе еще раз говорю: не плачь. Твою мать убили. Её не вернешь. Всё - проехали. Некогда сопли распускать. Если ты будешь плакать, этот мир сожрет тебя. Нужно быть сильным, чтобы выжить. Ладно, я тебе подберу банду. Ты вообще чем занимаешься?
- Учусь.
Рис поразился такому ответу. Это было самое фантастическое занятие, какое только можно себе представить для ребенка.
- Я знаю английский, французский, русский, китайский… - продолжил объяснение мальчик.
- Полиглот, ёлки-палки! И зачем тебе все эти знания, эсперанто что ли не хватает?
- Моя мать хотела, чтобы я выучился и уехал отсюда
- Все хотят уехать отсюда, но не у всех получается.
- Я хочу поступить в школу дипломатов.
- Ого, высока берешь! - тут Рис увидел, что у мальчика из кармана куртки торчат какие-то бумаги. Он вытащил их и стал рассматривать, это оказались документы страховки его матери. Она застраховала свю жизнь на 10000 кредиток Хакара. А её убили. Значит по завещанию эти бабки получал мальчик. Вот почему так быстро сработала госслужба.
- А кто убил твою мать, ты не знаешь?
- Нет, убийца пришел и убил…
- Странно это, - Рис размышлял.
Не на улице случайно в разборке, а вот так целенаправленно пришел киллер и убил.
- Ладно, сиди дома. Я с этим разберусь. Ты сегодня ел?
- Нет.
- Сейчас я тебе принесу. Закройся и никому кроме меня не открывай. Не волнуйся. - Рис накормил мальчика и пообещал найти убийцу его матери. В очередной раз сказал пацану, чтобы тот поскорее забыл этот страшный день. Рис оставил Ричарда в квартире и спустился вниз. Дал Дорис (старшая жрица любви в его команде) команду начинать работу без участия шефа, сами должны справиться, не маленькие. А у меня дела. Рис пошел по барам и стал наводить справки. Кто мог грохнуть женщину из такого-то дома. И один бармен попросил за информацию деньги.
- Понимаешь. Я сейчас не безнесом занимаюсь. Это мое личное дело.
- О! Так бы сразу и сказал, - бармен не хотел неприятностей, а то, что от Риса можно было ждать неприятностей он не сомневался. Он уже сожалел о том, что ляпнул о деньгих.
- Нацди Паука, скорее всего это его рук дело. Он часто тусуется в "Дыре".
Рис нашел Паука именно в "Дыре", надо сказать, что это была та еще дыра.
- Пойдем отойдем? - сказал Рис без излишних приветствий.
Паук хоть и был киллером, но пушку раньше риса достать не смог бы и поэтому подчинился.
- Это ты убил женщину в доме, где я живу?
- А что?
- Знаешь, вопросом на вопрос будешь отвечать в СБ, а я тебя сейчас либо убью либо оставлю в живых в зависимости от правдивости твоих ответов.
- Да это я её убил.
- За что?
- Да она сама меня наняла.
- Сама?
- Да, на последние деньги застраховала свою жизнь и заплатила мне. Ну я её и грохнул.
Рис думает: "До чего дошел этот мир" Он спрятал пистолет.
- Пошли выпьем водки за жизнь в этом дерьмовом мире.
- Да, это же надо дойти до ручки, чтобы на такое пойти.
- Она еще молодец, деньги на своей смерти сделала. Другие просто стреляются.
- Да просто не всех страхуют.
Страхование жизни действительно не практиковалось на Зилл-улицах, так как здесь все жили по формуле: сегодня жив, а завтра нет.
- Видно у нее связи были в конторе.
Которой называли на сленге любую организацию, где надо было заполнять бумаги, кроме банка.
- Да.
В баре выпили и Рис пошел домой с чувством выполненного долга и с дерьмовым настроением. По пути он проверил свих девчонок.
- Как дела?
- Пока не родила, - ответила Лена.
- И не залетай
Дальше пошли обычные приколы сутенера и проститутки.
…
Писака и Король
Это было в далекие-далекие времена. Во времена, когда честь еще была честью, а литературы практически не было, впрочем, как и других искусств, они еще только рождались в небрачных союзах муз и гениев. Рыцари - совершали подвиги, которые иногда даже записывали, вот тех, кто записывал называли писаками (гордых слов, типа: "графоман" или "писатель" - тогда еще не знали).
Однажды пошла жена одного писаки поутру в огородец, нарвать к завтраку овощей, если конечно, получится - мало ли, может, ночные воры уже собрали урожай, или какой зверь дикий всё вытоптал - всякое бывает на просторах свободной Радии. Писака же еще спал и видел сон.
Сон писаки №1
Он был морковкой, морковкой уже старой, полежалой, можно сказать морковкой прошлогоднего урожая. Морковкой в дупле. В дупле кроме писаки-морковки лежали еще морковки, такие же пожухлые, сморщенные. Морковки обменивались между собой своими думками об нелегком житье-бытье морковок. По морковкам бегали маленькие мышки, они перебирали морковки, чего-то верещали между собой. Но и к морковкам мышки обращались и те им отвечали, и морковки в свою очередь указывали мышками где их лучше положить и как их лучше перевернуть, чтобы бока не залеживались. Из дупла было видно сову, висевшую вниз головой на ветке. Сова агукала. Общение таким образом было трехуровневое: с морковками-соседками, с мышками-норушками и с совой.
Что было дальше Писака не успел разглядеть и было ему от этого чего-то грустно. Ведь даже быть полежалой морковкой прошлогоднего урожая - это не то же самое, что быть разбуженным писакой.
- Вставай, ирод! Вставай, окаянный! - орала где-то в области их огорода жена-стерва.
- Чего тебе надобна, любимая козочка моя? - спросоня ответил полуписака полуморковка.
- Я тебе покажу козу! Я тебя помоями оболью! Иди помогай добычу тащить!
- Какую именно добычу!
- Я тебя прилюдно опозорю! Иди сюда сейчас же.
- Что такое сейчас? Где мы? Кто мы и куда идем? - писатель начал думать, голова разогревалась, мысли формулировались.
- Иди сюда немедля, или к весталке не ходи, я тебя зарежу прямо в доме при детях! Пусть видят, от какого ничтожества они избавились.
- Думаешь, они заметят разницу?
- Ты заметишь!
- Не уверен.
- Я уже иду за помоями! - это был весьма весомый аргумент. Писака взвесил: быть облитым сегодня уже с утра, или подчиниться окружающему миру во всем его злобстве и вредности, чуть-чуть уступить давлению и не быть облитым помоями уже с утра.
- Жена, твой муж направляется к тебе, внемли ему и не прекословь!
- Иди скорее, шкура ты баранья без головы!
- О женщина, ты совершаешь грех, на мужа руку ты решила поднять, и когда! За седмицу до Великих игр!
- Кому говорят, живей двигай своими членами скрипучими и не заставляй меня ждать!
- Ожидание праздника порой лучше самого праздника, - заметил писака.
- Ты никогда не был моим праздником!
Писатель добрался до огорода и увидел рядом со своей любимой козочкой, какого-то козла, точнее это был человек громадного телосложения, заключенный в кольчугу, голова его покоилась с миров внутри разбитого шлема, но даже в таком незавидном положении в нем чувствовалось какое-то мощное величие.
- Кто это, твой бывший или будущий любовник?
- Ты обвиняешь меня в измене при свидетелях?! Какой это любовник? - Верона задумалась. - Гм… вообще-то мы не знаем какой он любовник. Но это пока не любовник - это добыча.
- Зачем ты притащила эту добычу на наш огород, она помяла ирис.
- Я притащила?! Я хочу ее утащить в дом, или раздеть здесь и снять все ценное. От тебя денег не дождешься!
- Ты же знаешь, для меня деньги - не главное…
- А дети голодные - для тебя тоже не главное!
- Тоже…
- А я, у меня тога старая, местами рваная, о драгоценностях я даже не упоминаю!
- Весьма разумна тебе о них не упоминать, - Писака попинал "добычу", от такого воздействия лежащий ничком застонал и дернулся.
- Он жив! - Верона спряталась за своего мужа.
- Возможно дыханье смерти его еще не сковало. Окажем помощь же сему герою, может, удастся его отпоить козьим молоком.
- Молоком его, а как же дети, а я-голодная?
- Ты подождешь. Ему же плохо…
- А мне, мне хорошо? Ты хочешь притащить его домой?
- Казалось мне, о лучик света ты прозрачно-желтый, что это ты хотела притащить его домой.
- Не всего, а лишь кольчугу, потом продали бы, деньжата б появились.
- Все помыслы твои о деньгах.
- Ну нужно же кому-то о них думать.
- Весьма возможно, они и требуют вниманье. И все-таки его мы перетащим.
- Давай, тащи, все в дом ты тащишь какую-ту никчемность, намедни притащил кастрюлю без ручки…
- Это символ был планеты нашей, но в разрезе…
- Без ручки это символ был, глупый ты мужлан! Потом привел ты оборванца…
- Учиться у меня он попросил стихосложенью…
- Стихов ты отродясь не сочинял.
- Что правда, то правда, но обучать бы мог я этому искусству, от противного, от прозы, ведь прозу я пишу.
- Скрипишь пером. Бывает. Только проку никакого от этого не вижу я.
- Бывает человек не видит большого близко, но стоит отойти и сразу же охватывает глаз его все громадьё…
- Ну завелся! Тащи уж чай, к обеду не управимся мы с этим умирающим… как нам назвать эту добычу? Я не знаю. - Верона тоже пинает найденыша.
- Никак пока, пусть сам себя представит, когда молоком отогреется.
- Опять о молоке, ты разоришь нас!
- Немного молока, полпинты или боле…
- Такому гиганту потребуется весь надой.
- Ну весь, так весь.
- Ага, тебе не жалко, не своего.
- Мне и свое…
- Да, да, не говори! И слушать не хочу, о расточительстве твоем! Ты даже учишь забесплатно.
- А как еще учить?
- За деньги, за большие деньги, бери пример с Софиста!
- С него пример? Быть может… но не в этой жизни.
- А у тебя еще есть жизнь, может ты с женой государя ешь сладкие плоды ночами?
- Сладкие плоды познанья я ем всегда, однако же с женой…
- Ага признался! - дает мужу пощечину.
- За что опять?
- Не опять, а снова, думай о стиле! - Верона теряет терпение, махает рукой на своего муженька и отправляется домой кормить детей.
Те уже проснулись, высунулись изо всех многочисленных окон лачуги, где вот уже десять лет протекает совместная жизнь (или не жизнь, скорее) Писаки и Вероны. Мальцы улыбаются, строят рожи отцу, к матери же взывают, тянут ручонки и молят накормить их чем-нибудь вкусненьким.
- Вкусненьким?! Пусть ваш отец найдет работу, или деньги, ограбил бы кого - хоть был бы толк. Есть сыр и молоко.
- Опять сыр? - дети притворяются отчаявшимися.
- Не опять, а снова, сколько раз вам повторять!
Детям же все равно, лишь бы накормили.
- А папа…
- Не напоминайте мне о нем с утра!
Писака, тем временем, взял поверженного героя за руки и потащил в хлев (чтобы не пришлось далеко тащить молоко - зачем делать двойную работу? - и тело в дом тащить и молоко). Хлебнув кисленького, герой очнулся. Обвел он взором хлев, поморщился слегка, потом хлебнул еще. Покосился на кучу навоза, рядом с которой и совершал питие. Поморщился другой раз, уж поболе, чем в первый раз.
- Добро пожаловать в Радию, в дом мой, он в столице расположен… почти, не в самом центре, правда, но не далече чем в лиге от него.
- А пустыня?
- Что пустыня?
- Пустыня где?
- Не знаю.
- Дней десять я блуждал по ее простором, мне ветер дул в лицо…
Писака стал вспоминать где около Рады (столица Радии) есть пустошь иль пустыня, но ничего такого он не вспомнил.
- Совсем измучился от жажды. А море, море где?
- Там же где всегда, рядом с сушей.
- А суша что за это?
- Побережье Радии… - хотел, Писака обратится вежливо к герой, но не знал он имени его, и титула его он тоже не ведал. - Как называть тебя? Мне обращаться без обращения не с руки, обобщать же живого человека - невежливо порой.
- Что ты лопочешь? Представься прежде сам! И почему ты сидишь в моем присутствии?
- Так мне удобнее поить тебя. Зовут меня Писакой, а имя мое - Сергей…
- Какое пустое имя!
- Зови тогда Писакой!
- Что пишешь?
- Прозу и иногда стихи, но за стихи меня бьют весьма пребольно на площадях, в садах, около храмов, около…
- Довольно! За прозу тоже бьют?
- Бывают бьют, бывают носят на руках.
- А чаще?
- Чаще кидают томатами перезревшими.
- Что есть томаты?
- Ну, помидоры что ли, я же не ботаник.
- Вот это вижу! Но лучше встань, мозолишь мне ты глаза, когда сидишь…
- В твоем присутствии, я это уже слышал. Но кто ты, чтоб пред тобой вставать?
- Я - король! - заявил найденыш. - Я - … Я - … - он морщит лоб и вспоминает, воспоминания не даются, убегают шумной стайкой. - Вот гром и молния! Не помню как меня зовут, чего король не помню! Но помню, что король!
- Наверное, Боги наслали на твой разум пелену, но то, что ты не помнишь имени - беда не такая большая, как горе. Буду называть тебя просто Король.
- Почему просто Король?
- Ты сам сказал, что ты - король.
- Да.
- Но имени не помнишь ты своего.
- И это тоже да.
- Владенье где твои и как они зовутся ты тоже позабыл.
- Силюсь, но не могу увидеть, лишь темнота и шары всякие летают.
- Какого цвета?
- Разных они цветов. Так почему просто Король?
- Ну повсему выходит так, ты - просто Король. Но если ты не хочешь быть просто королем, слово "просто" я буду опускать, однако же имея его всегда ввиду.
- Уж лучше б не имел!
- Быть точным надо хоть иногда.
- Сергей! - тут проорала Верона. У Короля заложило в ушах.
- Чего? - спросил Писака.
- Кто это? - спросил Король.
- Ты где? - спросила Верона.
- Кто где? - спросил Писака.
- Я здесь, - вымолвил Король и попытался встать.
В хлев вошла Верона и сразу начала ругаться, потом, увидев, что весьма грозный мужчина пришел в себя и с него уже не снять незаметно кольчуги накинулась на мужа:
- Ну что, болван, отпоил его? Где остатки молока?
- Ничего не осталось…
- Я так и знала.
- Кто это? - вновь поинтересовался Король.
- Я же предупреждал, что молока может и не хватить.
- Но ты уж постарался не экономить, а знаешь ли ты сколько стоит молоко на базаре?!
- Это, милорд, моя жена, зовется Вероной. но звать ее не надо - сама приходит…
- Милорд, ты назвал его милордом?! - жена Писаки стала поправлять свое одеяние так, чтобы найденышу было видно как можно меньше заштопанных дыр на ее тунике (она всегда переодевалась в более засаленную тунику, когда была дома и ее не могли заметить соседи, соседей, впрочем, не было поблизости, ближайший сосед не разглядел бы различия между парадной с дырками тогой Вероны и ее домашней туникой с еще более многочисленными заплатами).
- Ну раз король, то можно назвать и так, чтоб в тексте слова "король" лишний раз не повторять, так текст выходит краше.
- Милорд, как рада я вашему скорому выздоровленью, уж на щеках на ваших рдеет румянец красный, глаза горят огнем, о повелитель, скажи мне король ты чей, или чего король?
- Моя жена дотошная бабища! - прокомментировал жены пассаж Писака.
- Уже заметил, - Король бросил в сторону Сергея, Вероне же молвил: - Не помню, Верона, чего я король и как меня звать не знаю.
- Я так и знала, во всем ты виноват! - накинулась она на мужа. - Мало ты молока давал милорду нашему… ("А он уж наш" - про себя молвил Писака.) - Все экономишь?! А знаешь ли ты сколько стоит на базаре…
- Цыц, женщина! - сказал уже Король. - Он спас меня, а значит я ему обязан ("А это кстати" - заметила Верона), когда найду я имя в тьмах головы своей, когда найду свое королевства наяву, тогда я отплачу не мелочась, засыплю золотом нору я вашу.
- Мне золота на надо, вот напечатать бы на глиняных пластинках мою книжонку… - хотел сказать Писака.
- Ты только о себе и думаешь, раз Король сказал: засыплет, то засыплет золотом он нас с детьми, ты можешь же под дождем таким и не стоять, ты только все нарушишь, что я тебя не знаю что ли, - Верона поклонилась Королю: - Еще бы нам надел землицы, а то ведь никакого простора, даже вас, милорд, приходится принимать в хлеву…
- А почему в хлеву? - вдруг возмутился Король.
- Да, почему ты притащил милорда в хлев? - взвилась Верона. - Почему не на кровать, не постелил на ней наше лучшее белье, уж как-нибудь отстирала я его, от грязи, что, прошу прощения, милорд, обмазаны вы весь с головы до пят.
- Чтобы два раза не ходить за молоком. Ведь два конца пришлось бы делать: туда и обратно.
- О Боги, какой ленивый мой спаситель!
- Облить его помоями? - обрадовалась Верона.
- А что такое? - не понял Король.
- Да когда становится невмоготу от глупости ивоной, я за ведром иду и обливаю помоями я этого апостола разгильдяйства вкупе с раздобайством. Становится мне легче, от этой терапии.
- Пока не надо обливать. Хоть за лень Писаку надо наказать, но он мой друг, друзьям же мы прощаем много.
- Милосердно твое сердце, о великий монарх незнамо каких земель! - растслала лесть Верона.
…
Пока королева спит
Посвящается коту Маугли, пришедшему из ниоткуда и ушедшему в никуда.
Типа предисловие
Автор:
- Вот и выдалась свободная минутка, за это время я успею рассказать вам сказку, про то, как одна королева спит, а герои пытаются ее разбудить.
Сторонний наблюдатель:
- А была ли вообще королева?
Автор:
- Это зависит от границ интеллекта, бесшабашности интуиции, безграничности фантазии и номера патогенной системы верований, каждого из здесь присутствующих индивидуумов.
Просто слушатель:
- А попроще можно?
Автор:
- Можно. Далеко-далеко, а может быть наоборот - очень близко, давным-давно, а быть может вчера или даже завтра жила-была одна девочка, папа которой был король, а мама соответственно - королевой, а спустя некоторое время, после их смерти, этой девочке пришлось из принцессы превратиться в прекрасную женщину и управлять королевством так же хорошо, как некогда своими игрушками. Ну так вот, однажды, она выпила бокал своего любимого клубничного шампанского…
Лопотуны
Ночному сторожу после дежурства обычно хочется выпить, или набить кому-нибудь морду, или сначала выпить, а потом набить, правда, бывает и так, что сначала тебе набьют, а потом даже на пиво денег нет. Гм… вот подходящий субъект, давай, давай, только толкни меня плечом, сразу с разворота в наглую харю получишь… прошел мимо. Впрочем, даже коронованные особы после вахты у трона со скипетром, державой и прочими причиндалами, положенными этикетом, не гнушаются подобными забавами. Говорят, наша королева, прежде чем заснуть выпила своего любимого клубничного шампанского. Быть может выпила потому что не могла набить кому-нибудь морду… С удовольствием бы сейчас глотнул холодненького шампанского, пусть не клубничного, самого дешевого, бутылку бы осушил, а потом тяжелым зеленым стеклом кому-нибудь по башке… мечты, мечты! дома меня ждала моя благоверная, и уж кончено она не желала видеть на пороге семейного гнездышка меня с утра уже надравшегося, или в крови, или в крови и надравшегося. Будь на моем месте демон или еще кто похуже, то и он бы не решился показаться на глаза Эльзе в таком неподобающем виде. А еще хотелось спать. Не то чтобы я всю ночь не спал и исправно нес свою вахту - нет, я успел покемарить пару часиков (сторож, если он настоящий сторож, всегда успеет мальца покемарить, даже стоя под зорким оком начальства). Но что такое пара часов сна для утомленного стража? Я зевнул и направился от шлюза по набережной домой. Двухэтажный домик, в котором мы с Эльзой жили, был всего в полквартала от места моей нелегкой службы, так что покрыл я это небольшое расстояние за пять минут (ни разу не удалось нарваться - пустынный тротуар плохой партнер для вывода немотивированной агрессии, на нем даже пустые коробки не валялись, на которых можно было отвести душу, не говоря уж о заботливо потерянных кошельках с золотыми кружочками), и вот уже наслаждаюсь крепким чаем, налитым заботливой рукой моей жены в одну из больших синих чашек, которые нам подарили на свадьбу мальчишки. Раньше на них были написаны наши имена и нарисованы сердечки, но бойкий - с подначками - текст и добрые рисунки стерлись и сейчас чашки почти ничем не отличались друг от друга, лишь небольшая выбоина на краешке не дает ошибиться где моя, а где - Эльзина.
- Как прошло дежурство? - задала Эльза риторический вопрос.
Вместо ответа я просто поцеловал её (это означало, что у меня все нормально).
- Ползунки не сильно баловались? - поинтересовался "обычным" уже я.
Вместо ответа она поцеловала меня, это был наш ритуал, но не холодно-обязательный, а тепло-искренний. Если кто-то из нас был не в настроении, мы не задавали этих вопросов и уж конечно не целовались так самозабвенно. А бывали и совсем серые дни, когда мы вообще не целовались, но таких было очень мало в календаре нашей совместной жизни.
- Мне пора во дворец.
- Счастливо, - пожелал я ей, мы еще раз на прощанье поцеловались, и Эльза побежала (так как уже опаздывала) во дворец, где она работала горничной. Правда, официально она числилась фрейлиной, но на самом деле исполняла обязанности простой горничной (в ведомости так и было написано: "и.о. горничной") и никогда не допускалась до тела королевы - да и зачем королеве фрейлины - она же спит.
- До вечера! - дверь захлопнулась за её точеной фигуркой. Очередной горячий глоток чая упал в мой желудок, заливая наспех разжеванные бутерброды.
Я поднялся на второй этаж и завалился на кровать нашей спальни, она редко выглядела так же опрятно, как ее сестрица в спальне гостевой, что на первом этаже - бывает. Эльза следит за порядком во дворце, я - на шлюзе, а в собственном доме нам не нужен порядок, нам нужно счастье, а уж счастью тем более чихать на… ему бы только счастливые головы - там норку подходящую и выкопает, а уж где эти головы, на каких подушках спят - ему без разницы. Глаза слипались, а сон не шел. После дежурства, несмотря на усталость и на желание заснуть, сразу провалиться в сон мне никогда не удается, всегда долго ворочаюсь с боку на бок. Щурюсь на потолок. Сейчас вылезут…
Ползунок выглядывал из гнезда все дальше и дальше и долго решал - сплю я или еще нет. Я сделал вид что сплю и он, набравшись храбрости, спустил клубок ниток и включил им цветной экран. Ползунки страшно любят смотреть по цветным экранам все подряд, и представители семейки-роя, что вот уже как три года "квартируют" у нас, не были исключением. Скоро к первому ползунку присоединилось два его приятеля, и они начали шубуршаться, толкая друг друга чтобы занять место повыгоднее, один даже чуть не выпал из гнезда. Под их шубуршание я и заснул.
Художник пришел в город как всегда неожиданно. Конечно тучи в ночь перед его приходам бегали по небу как-то уж слишком затейливо, но ведь это могло быть просто их затейливое настроение никак не связанное с приходом художника. Однако Художник пришел в подтверждении моей "тучной" теории, в которую Эльза никак не хотела поверить. Я тогда сказал: "Вот видишь, любимая, тучи бегали по небу затейливо и художник пришел". На что свет очей моих ответила как всегда логично: "Не надо мне пудрить мозги, когда я готовлю кофе". Ей действительно не надо пудрить мозги, когда она колдует над кофейком, а то можно получить горячим кофейником по башке, а ведь тогда пить этот кофе будет уже затруднительно - придется ждать следующей порции, а кто ее будет готовить? Я все эти тонкости прекрасно знал, поэтому быстро ретировался из кухни на крыльцо, где сидел Художник с Верой и у них у обоих были загадочные глаза. Разверну загадку: художник блестел очками, Вера - золотыми кудрями, у обоих были глаза слегка ненормальные. Парочка ненормальных подданных Магистрата (скорее не подданных). Как такие люди могут жить вместе? они же сумасшедшее нас с Эльзой! Как такая парочка вообще может жить в нашем государстве? Явный недосмотр магистра. Я улыбнулся им, они улыбнулись мне - так вот мы решили в этот раз поздороваться, видимо, не хотели будить тишину.
Наверное, они будут рисовать синих слонов. Я не угадал - они стали рисовать синих крокодилов, которые не смотря на свои страшные зубы получились дружелюбными и очень понравились местной детворе.
Художники - с моей колокольни, то есть с моего шлюза наблюдение, - люди слегка не от мира сего, может быть, где-то и есть мир, в который рисующие люди вписываются гармонично, но только не в наш, точнее не в наш теперешний. Когда-то давным-давно художники были в чести у королей и королев нашей славной страны, но с тех пор как заснула последняя из них… как бы это объяснить в двух словах? Много кисточек безвозвратно засохло. Художники стали никому не нужны. Ведь секрет цветных красок потерялся среди дебрей серого цвета и сохранился только в королевской библиотеке, но вход туды простому смертному заказан и двери в это святое святых может открыть только Сама, ну а пока королева спит.
Хотя знать иногда приглашала художников к себе в покои для того чтобы те нарисовали серые портреты всякой дворцовой шушеры, которую даже если раскрасить настоящими несмываемыми красками всё равно останется серой как столетняя пыль. Такое занятие сами художники называли шабашкой и пользовались им в исключительно редких случаях. Обычное же их занятие: разрисовывание цветными красками…
(Цветные краски - это дурной тон у знати, вот серыми красками - а они несмываемые - можно рисовать практически всё, что угодно, кроме… и длинный список от матушки талантов Цензуры.)
…фасадов домов простых граждан к праздникам (день рожденьям, свадьбам, именинам и т.д.), а ночью дождь смывает их рисунки в сточные канавы. Да, у нас же в королевстве каждую ночь идет дождь - это сделано в стародавние времена для удобства, ведь если дождь идет каждую ночь, то он уже неохотно выходит из своего домика днем и его поведение, таким образом, не мешает людям спокойно обделывать все свои "дневные" дела - а они же самые важные. Художники не расстраивались такой быстротечной жизни своих шедевров и шли к другому дому где был праздник, чтобы раскрасить его стены в веселые тона. Это уже не было шабашкой - это было творчеством, а за творчество художники брали суммы, покрывающие лишь расходы на краски и на еду. Ну и, естественно, на запасную еду и запасные краски тоже брали - у каждого свои представления о запасе и поэтому порой художники брали много, хотя это могли позволить себе лишь именитые представители карандашей и кисточек, а именитыми художники в основном становились после смерти (иногда и насильственной).
Кстати, если теперь приглядеться на раскрашенный фасад нашего дома, то среди крокодилов можно было найти пару котов (тоже синих), коты были любимой темой Художника (вообще-то его настоящее имя Дима, но все зовут Художником - не знаю почему и не хочу знать, меня же называют Боцманом, хотя я никогда не ходил в рейс на чем-либо плавающем). А Маркел (магистр, так его растак!) любил котов в целом и их рисунки в частности, и самой выгодной шабашкой считалось получить заказ на портер его очередного любимца (или очередной любимицы). К чести Художника надо сказать, что для Маркела он котов ни разу не рисовал. Кому угодно рисовал за просто так, а магистру - ни за какие деньги. Это он так протестовал против запрета…
- Дядя художник, раскрась моего змея! - кричал карапуз ростом с большую кеглю, и своим криком сбил меня с мысли.
- И мне, и мне! - вопил еще один пузырь (пузырями я называю всяких карапузов, которые не могут еще самостоятельно делать змеев). Правда некоторые взрослые даже очень высокие и мудрые тоже не могут делать змеев, но мы же с вами не обращаем внимание на всяких дремучих людей ? И без них в мире полно скуки. Пацаны более старшего возраста (не пузыри) держались достойнее (старались казаться весомее) и не мешали художникам рисовать синих крокодилов. Среди подростков был и мой знакомый по прозвищу Шкет, он умел плеваться сквозь зубы и имел еще одно неоспоримое достоинство: тайна открытая ему ни при каких обстоятельствах не доходила до ушей серой стражи - а это дорогого стоит в неласковом городе Риме.
- Привет, Боцман! - поприветствовал меня Шкет.
- Мочи корягу! - сказал я и протянул ему свою пятерню.
Его ладонь утонула в моей, но он все равно приложил все усилия, чтобы рукопожатие не было медузоподобным (ведь еще мудрецы древности говорили: не доверяй людям у которых холодные и вялые руки).
- Сегодня? - спросил Шкет и подмигнул мне так, чтобы этого никто кроме меня не видел.
- Если жена отпустит.
Это были несекретные пароли. Шкет поинтересовался у меня: будем ли мы запускать сегодня ночью змеев, а я ответил: обязательно будем. Эльза могла запретить мне многое, но только не змеев, она знала - для меня это важно. |