|
Рюкзак
Солнце светило в левый глаз Диме. Его никто не называл Дмитрием и тем более Дмитрием Анатольевичем, уж слишком серьезно получалось для такого молодого и невысокого человека. Рост Мити составлял 165 см и то если половинку сантиметрика добавить, а годков полных ему было 31 и хотя через месяц и ещё три дня эта цифра - если на то будет воля Всевышнего - сменится на 32, но выглядел он так, что ему и 25 полных лет редко кто давал. Опять же вес, кость у Димы была тонкая и даже положенных по соотношению рост-вес килограмчиков он набрать никак не мог. Что только ни ел - и пельмени с майонезом, правда, это раньше, а сейчас пельмени со сметаной (он отказался от майонеза), пиво с чипсами (от них от вреднючих он пока ещё не отказался), бутерброд: булка, масло, колбаса, а можно ещё и лучку и кетчупчиком залить - в любое время дня и ночи! Ну а про котлеты, шашлыки и прочие мясные и морепродукты можно и не говорить, причем с любым гарниром и за обе щёки! Правда, сладости, включая пирожные и тортики не употреблял, а вот мороженным лакомился частенько, особенно в летнюю пору. Ну и что в итоге? За последнюю пятилетку ни одного нелишнего килограмма так и не набрал. Конституция, едрить её в качель! Таким образом, Дима был что называется небольшим или компактным человеком. Совсем не герой, совсем… и как он попал в эту историю?
Дима повернул на "ослином серпантине", как он называл эту козью тропу в горах, и солнце стало нагревать ему правый бок. Он достал из кармана плотно набитого рюкзака бутылочку воды и приложился к ней. Это была уже вторая литровая бутылка, первую он ухайдакал на подъеме и спуске с Зеленой горы, а сейчас ему оставалась пройти гору Синюю (у них были другие названия). Нормально, полбутылки ещё плещется, как раз до хребта и на спуск хватит, а там деревня, там встретят и напоят. Во всех смыслах этого слова! Молодой человек улыбнулся, хотя вроде бы чему? Поднимается в гору, не со своей ношей, потеет… и улыбается во все 32 белых зуба! Опишем гардеробчик этого весельчака. На голове чёрная (очень чёрная) кепка. В ней он похож или на Аль Пачино или на Роберта де Ниро, в зависимости от того, кто из этой парочки вам больше импонирует, черные смоляные волосы Мити зачёсаны назад, но он никого не копирует, ему просто так нравится, да и не ему одному... На глазах чёрные очки-полярики (делающие небо синее по настоящему синим) а за ними бездонные по своей глубине тёмные - темнее открытого космоса - глаза. Эти глаза испортили жизнь не одной барышне и ещё испортят. Диме достаточно просто посмотреть на девушку за праздничным столом (свадьба там или чей-то день рождения) и фемина плавно сокращает с ним расстояние - не может избежать притяжения! - и как-то незаметно так оказывается у него на коленях, а потом они перемещаются в спальную, ванную или другую незанятую в доме комнату. Этапы можно по часам засекать. Поджарое и загорелое тело молодого человека укомплектовано в белую майку без рукавов, на ней чёрные "царапины" словно от когтей - вставки неведомого миру турецкого или бангладешского дизайнера. Края майки колеблются в такт движению над белыми же шортами, местами они серые, местами пропыленные, а местами прожженные чьими-то сигаретами (Дима не курил с детства и поэтому он никогда не бросал курить), местами на шортах изображены пальмы - верх легкомыслия! Средней волосатости ноги упираются в шлёпки с непонятной надписью Gezer, уж написали бы для нашего рынка "Цезарь" - претенциозно и глупо, но хоть куда ни шло, а "Гезер" - это никуда не шло. Кто ему только не отсоветовал по горам в шлёпках ходить, но у Димы было свое мнение. Ноги он ни разу не натёр, это раз, в шлёпках легко, это два. А то, что другие покоряют вершины в высоких ботинках, в кроссовках… это их ноги и их выбор. Ни часов, ни напульсника какого на руках у Димы не было, а вот на шее висел фотик (Canon 5D с батарейной ручкой и фиксом 35L, если кому-то это о чём-то говорит). Взобравшись на хребет горы или как он у альпинистов правильно называется, Дима фотиком воспользовался, нацепил на объектив полярик, покрутил его для достижения эффекта (небо синее посинело), и щёлкнул раза три. Потом глотнул водички из бутылочки и стал спускаться. До цели спецоперации оставалось всего ничего. Вопросы, типа: "Почему гражданский и тем более пацифист выполнял в некотором роде военную операцию?" оставим за талией нашей уже и так распоясавшейся истории.
По узкой тропе через родник он не пошёл, пошел ещё по более узкой тропке, где родника не было. Так меньше шансов нарваться. О студеной и вкусной воде из родника Дима старался не думать, чем меньше он старался, тем меньше он о ней вспоминал. И окончательно вытеснила прохладную и так хорошо утоляющую жажду воду Ольга (медсестра в госпитале, в который и направлял свой путь Дима). Ольга была высокая, как эти горы, а когда она улыбалась - раненые выздоравливали раньше сроку! Она была категорически против того, чтобы её фотографировали, и Мите было очень трудно, и в то же время с ней ему было очень легко…
Ослиный серпантин привел Диму к небольшому "балкончику", на котором росла олива. На самом деле это была, конечно, не олива, а какое-то другое дерево. Но кто сейчас разбирается в зоологии? Вот один смартфон от другого (более старой модели той же фирмы) на вскидку отличат многие, а деревья знать… какой от них толк? Ни Wi-Fi ни 3G у них нет… а вот тень есть. В благословенном теньке оливы-неоливы молодой человек отдышался, напился, отер пот с лица (предварительно сняв очки), когда ветерок его немного продул и стало легче с ношей за плечами, Дима одел очки и уже было хотел тронуться в путь…
- Митя! - этот окрик резанул почище, чем штык в бочину.
Дима повернулся. Откуда они взялись? Он же видел тропу от и до… потом понял - со старой тропы спустились, она была настолько плохой, что ей пользовались только дикие звери и эти, хуже зверей. Он завернул очки на голову, чтобы лучше всё видеть, опять же неприлично с "добрыми" людьми разговаривать и глаза прятать.
- Здравствуйте, революционеры! - Дима прикидывал и так и этак и ничего не прикидывалось. Попал…
- А мы думали, зазнался совсем, фотограф, не здоровается даже… - передний бородач в форме цвета хаки оскалился (он говорил с аутентичным горским акцентом, но автор его передавать не намерен).
- Маскируетесь хорошо, не видно вас совсем…
- Это да…
Задний бородач обошел Митю. Теперь он не видел одновременно их обоих. Впрочем, захотят убить, убьют по любому, что сзади, что спереди…
- Ты же свадьбу сестры Алика снимал?
- Было дело…
- Хорошие фотки получились, я альбом видел, не фотографии - картины! Как ты это делаешь?
- Дело не хитрое, кнопка тут одна, - Дима положил руку на фотик и палец на спуск затвора…
- Вах, какой большой аппарат, дорогой?
- Да нет, сейчас и покруче есть.
- А что не купишь?
- Да я к этому привык…
- Покажи, что снимал…
Дима показал последние фотки.
- Горы, наши горы! А это кто? Туристки? Красивые… - во время просмотра фоток передний революционер положил руку на плечо Димы, это была излишняя фамильярность, но её может себе позволить человек с автоматом по отношению к человеку с фотоаппаратом.
- А в рюкзаке что? - ну вот и добрались до точки невозврата. - Оружие?
- Да какое оружие…
- А мы слышали, что ты оружие нашим врагам носишь, как Гаврош?
Начитанные…
- Если там есть хоть один патрон, я его съем! - Дима пока еще не торопился снимать рюкзак, он продекламировал: - А про Гавроша Гюго писал так: Камни на парижской мостовой были для него мягче, чем сердце матери.
Но цитату из классика люди с оружием в руках не оценили.
- А что там, Митя, объективы-шмабъективы?
- Лекарства.
- Что полный рюкзак?
- Да.
- Митя, зачем тебе столько лекарств? Болеешь? - передний явно никуда не торопился, а вот задний решил темп досмотра ускорить.
- Давай, эта, показывай!
Дима снял рюкзак и расстегнул замок-молнию. Революционеры присвистнули - лекарства заполняли весь рюкзак под завязку, все отделения под объективы фотограф убрал. Передний достал пистолет и отщелкнул патрон, тот полелеет аккурат в рюкзак, но Дима ловко поймал свинцовый цилиндрик с пулей-дурой и бросил его назад.
- Мне чужого не надо!
- Молодец какой! Кушать патрон не хочет…
Бородачи оскаблились.
- Кому несешь? - вопрос брошен в Диму уже другим тоном, не терпящим невнятных ответов.
- В госпиталь, - ну не про больную же девушку врать.
- А ты знаешь Митя, как это называется?
Узнать этого Дима не успел, что-то отбросило его вправо и обожгло щеку. Этим что-то был приклад автомата Калашникова, надежного как 3 копейки времен Советского Союза. А потом этот же приклад приложился к затылку молодого человека. Никакие горы на него не падали, солнце мозг не взрывало, он просто вырубился.
Прошло положенное время тьмы…
- Кха, кха, кха, - выдавливал себя из себя Митя. Он скрючился на земле, живот его болел и превратился в кирпич, голова разламывалась, но вот руки… это уже за гранью добра. Ладно, в живот лежачего пнули ногой, ладно по голове прикладом заехали… но вот руки! Дима не мог на них смотреть, он не мог ими ни к чему прикоснуться, тут же дергало так, что голова забывала о своей боли, а уж живот отходил в другую галактику. И по этим разбухшим красным "перчаткам" ползали мухи!
- Да вы оху… - проорал Дима, и эхо ответило: "…ели! …ели!"
Такая ярость в нем вскипела, яичницу без сковороды готовить можно. Надо скон-цен-три-ро-ваться… Так, где рюкзак? Вот он - висит на оливе! Как достать? По-э-та-пно! Сначала Дима лег навзничь, от чего его кирпич-живот стал пульсировать болью, потом, не глядя на свои руки и отведя их в стороны, Дима сел, потом встал на ноги, потом подошел к рюкзаку и прыгнул, зубами он клацнул так, что в ушах зазвенело. Но мимо. Прыгнул ещё раз - схватился за лямку, но не удержал… сплюнул кровь, отдышался… прыгнул в третий раз, наверняка! Зубами так сжал - гвоздь можно перекусить! И рыча, не разжимая челюстей, он собственным весом стал тянуть рюкзак вниз. Его хорошо привязали на ветке, веревка не подвела, а вот ветка не выдержала и треснула. Дима неловко приземлился на ноги. Потом снова схватился за лямку и доломал ветку окончательно. Воды, воды! Из кармана зубами он выдернул за горлышко пластиковую бутылку. Стоп! Коленом он перевернул её так, чтобы этикетка не мешала. Не показалось… в прозрачной воде была легкая взвесь … Он встал и отпиннул бутылку с площадки, та полетела вниз, а уж что в ней, вода со снотворным или со слабительным, или со снотворным и слабительным… дело десятое. Только сейчас он заметил, что шлепок на нем нет. Не было и кепки. Ну шлепки выкинули, положим, а кепку, неужели приглянулась? Мародеры! Зато фотик (с виду целый) и очки оставили, правда, по очкам прошлись высокими ботинками. Наверное, ими же топтали руки…
- Суки! И эхо в ответ: "..уки! …уки!" Где тот диджей, что эти звуки замиксует?
Остался последний… нет, крайний вопрос. Что в рюкзаке? Нести камни и тем более взрывчатку в госпиталь Дима не хотел. Он склонился над рюкзаком, поймал ртом язычок замка и потихоньку стал тянуть его, обводя по периметру. То, что очень легко делать правой рукой (если вы правша) или левой, если вам так взбрело в голову, то ртом получается делать по принципу: через пень колода…
- Р-р-р - рычал Дима неизвестно на кого, а когда довел замок до конца, носом врубился в щель между рюкзаком и крышкой и лицом откинул её.
- А-а-а! - ещё один звериный крик и эхо недоуменно: "…а!? …а!?"
Лекарства были целы. Дима корячился, корячился, и всё-таки закрыл рюкзак. Теперь надо было его так попинать, чтобы он удобно расположился, подлезть к нему на попе, просунуть левую красную мочалку, ай, ай, ай! И правую красную мочалку… еще раз ай-яй-яй-ай! Выдохнуть, встать… Твою каноновскую мать! Что с тобой делать? Нет, русские на войне своих не бросают! И огонь, и воду и пыльные бури вместе прошли. Дима встал на колени, нагнулся, ртом зацепил ремень, подтянул его к сучку на дереве, повесил ремень на сучок, просунул голову в ремень и, что-то нечленораздельно бормоча с такого низкого старта, рванул по тропе. Он матерился, пел, орал и ругался… он бормотал что-то связное, бессвязное и никому не понятнее, даже ему самому. Но он не поменял своих позиций - никого нельзя убивать, даже таких отморозков, как эти!
Его заметили уже на подходе к деревне, выбежал народ, от вида Димы женщины заохали и заахали (Диму во многих здешних местечках любили), а мужчины были немногословны, они сняли с плеч рюкзак и фотоаппарат с шеи, ему обмыли лицо, а руки он никому не дал трогать! Тут же нашлась машина, Диму посадили в салон, туда же набилось, казалось, полдеревни, но потом старший аксакал навел порядок и лишние полдеревни из салона с неохотой вышли, чтобы рассесться в другие машины, а кому не хватило место двинуть в госпиталь пешкарусом. Туда загодя позвонили и предупредили, что Дима с лекарствами дошел с такими нужными и такими недоступными в этой только один Бог знает как образованной ничейной зоне приграничного конфликта! Но ни фанфар, ни объятий при прибытии в санчасть, укол обезболивающих наркотиков - гораздо лучше хлеба и соли, а также лаврового венка в данной ситуации. Когда образ Ольги над ним стал искажаться, Дима хотел что-то сказать, но не нашел слов и провалился в забытье.
Через полгода они поженились и на их свадьбе было фотографов больше, чем на любых "звездных" торжествах. И еще приехал полковник и наши бойцы из того отряда, для которого Оля и Дима стали роднее, чем партия и правительство.
<<<на Рассказы
|
