|
Пытки революционера
При задержании Сталь убил двух полицейских, поэтому с ним не церемонились с самого начала. Отбили почки, сломали руку, всмятку расплющили нос, да и вообще лицо его стало похоже на опухший оладий цвета баклажана. Потом его доставили к нам, точнее, когда совпали пальчики и полицейские поняли, с кем имеют дело, они включили мозги. Копы очень хотели забить Сталь до смерти, но всё-таки позвонили нам. Естественно, контора забрала революционера себе. Живого. Это была нежданная удача, такая бывает раз в год или в пять лет. У нас за Сталь взялись серьёзно, вырвали ногти, накачали всякой дрянью, использовали электричество и некоторые острые инструменты, которые я никогда не называю вслух, а ещё глаз выбили, это по неосторожности, один из сотрудников получил устное предупреждение. Столько усилий приложили, а результатов ноль и тогда дело передали мне. Я всегда подчищаю дерьмо за парнями, которые хотели, но не смогли заработать новые звёздочки на погонах.
Раньше из людей выбивали нужные показания в подвалах да застенках. Чтобы посторонние не слышали криков, включали громкую музыку или оставляли двигатели грузовиков включенными. Сейчас всё иначе. Нет никаких холодных и тёмных подвалов. Их заменили светлые модули с зеркальными окнами. В них тепло и светло. А конфиденциальность обеспечивают тройные стеклопакеты и пенопласт в стенах. Опять же гигиена. Даже камень довольно трудно отмыть от крови, а вот если покрыть пол и стены полиэтиленом, то можно сильно облегчить жизнь уборщицам. В один из таких экономных модулей, выкрашенных в белый цвет (меньше греется на солнце), я и зарулил. Перед свиданием Сталь надежно зафиксировали к столу и к стулу. Мне не хотелось получить плюху нежданную – например, моим же карандашом в мой же глаз. Так сказать, око за око. Поскольку у Стали не было родственников (сирота), не было возлюбленной или любовницы (любовника), то мы не могли взять никого, чтобы, как фомкой, взломать его защиту. И мы взяли людей совершенно посторонних, но из того же класса (рабочего). Раскладываю перед стойким стальным солдатиком фотографии. Женщина, ребенок, ещё один ребенок и ещё один ребенок поменьше. Рассказываю историю, чтобы революционер стал в неё вовлечён:
- Это Роза, ей 34 года, мать троих детей, мужа нет, так что тянет лямку одна. Ей тяжело, она работает на двух работах, но денег всё равно не хватает. На выборах голосовала за коммунистов и я её прекрасно понимаю, вы же обещают всеобщее равенство, а что ей дал наш кровавый режим? Только изматывающий труд за небольшую копеечку. Она не в партии, но сочувствует. Роза брюнетка, это просто случайность, мы не подбирали будущих жертв по цвету кожи или волос. Теперь переходим к детишкам. Старшему скоро исполнится 13 лет, зовут Вадим, увлекается футболом, нападающий, а значит, играет хорошо. Возможно, его возьмут в сборную. Если ты заговоришь (никакой заметной реакции со стороны допрашиваемого). Переходим к Золушке, хотя выглядит как принцесса, но она же родилась в рабочей семье, так что Золушка. Это Вика, ей 11 лет, она неплохо рисует и достаточно мило поет, кем она станет художницей или певицей? Или не доживет до своего двенадцатилетия, а? (он пытается отстраниться, но всё-таки постепенно влипает в паутины чужой пока что для него судьбы) Завершает обзор спиногрызов Игорь, 9 лет, когда он родился у Розы ещё был муж и надежды на будущее, детишки пошли один за другим. Сейчас времена уже другие и матери одиночке трудно… (паузы нужны, но не слишком длинные) …но Роза, конечно, и предположить не могла, что её вместе с детишками возьмут, чтобы расколоть тебя. Ах да, я обделил Игоря. Но он лентяй и у него нет успехов. Да и надежды выжить меньше, чем у остальных. Потому что мы начнет с него.
Я убрал фотографии, аккуратно сложил в папку. Положил папку на стол.
- Введите Розу и Игоря, - мои указания всегда исполняются быстро и четко. И при этом я никогда не ору (правда) и не ругаюсь матом (почти). Говорят, у меня тяжёлый взгляд. Не знаю, лицо в зеркале я брею ежедневно, так что ноша не так уж тяжела.
На арену нашего несмешного цирка, под свет рампы и пристальный взор объектива видеокамеры женщину пришлось подталкивать, она сопротивлялась, пару оплеух поставили её на место. Игорь плакал, кричал и рвался: «Отпустите маму!» Отлично, он единственный, кто помогает мне. Надо дать ему шанс, он его заслужил.
- Кстати, Сталь, мы раскололи Фролова, более известного как Фрола. Он сдал вашу ячейку в Тихомирном. И знаешь, что самое подлое в моей задумке? Даже, если ты нам ничего не скажешь, а мы сначала убьём на глазах у Розы её младшего сына Игоря (тут Роза оцепенела, хорошо, что не сразу начала орать), потом средненькую дочурку Вику, а… (вот тут Роза начала голосить и я кивнул, чтобы её заткнули, но шума стало больше, потому что мать захлебнулась в крови, а вот её отпрыска я пока бить запретил и затыкать рот тоже не разрешал, а он – вполне естественно! - визжал, как поросеночек, которого терзает злой волк. Чем больше бился он, тем сильнее корежило маму и тем сильнее голосил он – вот такой самовозбуждающийся контур удалось соорудить из подручного материала. Но вечный двигатель всё-таки невозможен…) Когда в камере стало более-менее тихо, я продолжил: - …а потом мы убьём Вадима и, скорее всего, сразу после этого Розу, ведь, если тебе не станет жалко детей, вряд ли твое сострадание проснётся от вида расчленения тридцатилетней женщины (4 года я ей скостил). И вот тогда тебя буде распирать от собственной крутости - ну как же четырех человек душегубы прихвостни империализма сгноили, а я им ничего не сказал! Но – и ты должен оценить изящество моего замысла – ваши всё равно узнают, что ты раскололся под пытками и выдал нас своих братьев по оружию в Тихомирном.
Даю Стали время пораскинуть мозгами. Товар на витрине, осталось огласить цену.
- А нужен мне лишь один адресок, скажешь, где нам найти Затворника и всё будет согласно нормам добра и справедливости: Роза с детишками отправится домой, Фрол выйдет и его, весьма вероятно, устранят ваши, ведь кто, кроме него мог бы навести на Тихомирное? Ты останешься в казематах и будешь оттачивать свой характер, а Затворник оправдает свою подпольную кличку. Как тебе такой вариант будущего?
- Роза (на меня он даже не посмотрел, но я не буду сожалеть об этом), я им ничего не скажу, так что приготовься к худшему.
Как поэтично. Я вложил в уши беруши и кивнул. Больной на всю голову Гоша подошел с инструментом к мальчику. Что эти композиторы понимают в симфониях. Вот симфония. Девятилетний мальчишка бьется в судорогах боли и орет, его мать седеет на глазах и у неё вены на горле рвутся от крика (надёжно задушенного скотчем), а Сталь лишь попытался отвернутся, но мы жёстко зафиксировали голову и веки (теперь с распорками он смотрит на мир, как удивлённый бдсм-модифицированный-клоун). От современного искусства не спрячешься! Надо отдать революционеру должное - он даже язык проглотить пытался, но мы этот порыв пресекли и как лошадке, вставить грызло. Мальчишке отрубали пальцы, портили лицо газовой горелкой, вспороли живот, мама чуть не умерла, раз шесть откачивали, а Сталь такая сталь. Не сломался. Я решил сделать перерыв и сходил попить кофе. Говённый кофе делают в местной кофемашине. Порядок в стране есть, а кофе – говно. Я положил много сахара и добавил много сливок, и долго размешивал. В камере в это время прибирались. Немного подсластив своё дежурство, я вернулся к процессу.
- Пригласите Викторию.
Ввели девочку, она тут же заревела взахлеб. Потому что я приказал убрать кровь, но не приказывал убрать труп Игоря, а ручки и ножки лежали отдельно от тела... Что творилось с матерью зафиксировала камера, а у меня приличных слов для протокола уже не было.
- Роза, у тебя пять минут, чтобы убедить человека в сбруе, сказать нам адресок Затворника. Нашего молчуна зовут Сталь, а как на самом деле и не важно. Убедишь – Вика будет жива. А нет, так орите, не орите, а будет очень больно вам обеим. Ты же мать, найди нужные слова. А ты Сталь подумай вот о чём, ты ничего нам не говоришь, мы убиваем всю семью Розы, а потом тебя. Берем ребят в Тихомирном. Пускаем слушок, что сдал их ты. А потом Фрола отправляем по этапу и он благополучно совершает побег. С таким послужным списком его неминуемо повысят. Он выведет нас на Затворника. Просто это вопрос времени. А вот для Розы, Вадима и Вики – это вопрос жизни.
Шарик запущен в рулетку, ставки сделаны, ставки больше не принимаются. Я вышел и выпил уже просто тёмный кофе, без сахара и сливок. Вернулся. Гол! Хуй, штанга!
Революционер по-прежнему молчал, революционер права качал.
- Сначала изнасилуйте, потом убейте.
Кроме Гоши у нас ещё есть извращенец Вениамин. Странно не то, что к нему не приклеилась сальная кличка, странно, что родители называют своих детей такими именами и думают, что из них обязательно вырастут приличные люди. Достаю смартфон и начинаю играть в последний эпизод про злых птичек. Смерть зелёным свиньям! Смотреть, как насилуют одиннадцатилетнюю девочку… для моего кофе в желудке это чересчур. У Розы сердечный приступ. Приходится вызвать врача. У врача обморок. Материал пошёл слабый, так и система развалиться может. Очень долго мешали процессу. Потом девочку убили и обмыли лицо матери её кровью (Роза была в сознании, но была ли она в своём рассудке? Я не психиатр). Сталь всё видел, но молчал. Ужель Вадим попадёт в сборную? Только в следующей жизни. Но метод есть метод, поэтому я кивнул. Ввели старшего, но несовершеннолетнего отпрыска, он начал блевать, ведь трупы его брата и сестры лежали в углу, конечности были оторваны и перемешаны, даже Ван-Гог на такое не решался. Мама уже не орала, она как-то выла или клокотала, откуда силы берёт? Сталь молчал. Палач головой качал. Это я про себя. Заканчиваем.
- Знаешь Вадим, всё очень плохо, но ты ещё можешь спасти маму и себя, просто попроси вот этого человека сказать то, что нам нужно.
Он долго не понимал, что мы от него хотим, потом орал и крыл нас самыми последними словами. Потом ему выбили зубы. Но он ещё мог бы играть в футбол… но Сталь молчал и Затворника так и не сдал… тогда мальчишке переломали ноги, сначала левую, а потом и бьющую правую. А зачем калеке бесфутбольному жизнь? Я махнул рукой – и Вадима прикончили быстро. Маму тоже, чего тянуть? Спектакль идёт мимо кассы Сталь всё равно не колется, а время ужинать. Возьму себе лобстера, буду ломать ему клешни, да и пиво, светлое, разливное.
- Трупы в крематорий. Сталь в камеру. Следить за ним внимательно, как бы не повесился, - улыбаюсь, пусть революционер запомнит меня таким.
Видеть коллег после работы не хотелось, так что в рыбном ресторане я сидел один и ждал рыжую бестию за своим обычным столиком у окна, отсюда виден почти весь зал и конечно вход в него. Я увидел её раньше, чем она меня. Это профессиональное. Встаю, мы обнимаемся. Она очень легко одета, а скоро я сорву и эту легкую драпировку с загорелого и сексуального тела. Приносят пиво. На подходе лобстер.
- Чему ты так улыбаешься? Даже не думай, никаких наручников!
- А кто тут говорил о наручниках? Мне их и на работе хватает.
- Тебя повысили? – глаза горят, она в предвкушении ночи без сна…
- Нет, вообще-то я служу в канцелярии и меня долго ещё не повысят, так что если ты хочешь связать свою судьбу с карьеристом – не на того напала!
Она попыталась встать и уйти, но попала в мои объятия. Мы так отчаянно целовались, словно были студентами и у нас за плечами не было браков и разводов (у меня один, у неё два). Официанту даже пришлось деликатно покашлять, чтобы мы могли оторваться друг от друга и оценить красную громадину с белым мясом внутри красного панциря на серебряном блюде.
Какая-то мысль скреблась в голове. Что-то я упустил, не так выстроил мизансцену, но умные мысли по работе и лобстер, на который уже покушается рыжая бестия, несовместимы. Беру щипцы в правую руку и тянусь к клешне – красные не пройдут!
<<<на Рассказы
|