|
Незваные гости
Они явились к воротам замка вовремя. Погода стояла такая, что вздумай какой-нибудь шальной таракан выползти из своей щели, его бы расплющило первой же попавшей каплей дождя. Дождя такого, что окати вас ушатом воды со всего размаха, напор и то показался бы вам лаской, по сравнению с тем безобразием, что извергалось из хлябей небесных. А ветер?! - он был настолько свиреп и холоден духом, что проникал под любые плащи и вырывал куски мяса, и уносил их в самые дальние пустоши, где кидал уже замороженными прямо голодным шакалам в пасти. А пурга?! - хотя какая пурга летом? - но создавалось впечатление, что именно пурга, как безжалостная шкурка, шлифовала ваши белые кости, которые одни и остались после нападок ветра под плащами. Вот и двум путникам, оказавшимся не совсем там, где они планировали, под ударами стихии казалось, что еще секунда-другая и их хоронить уже будет слишком поздно. По своей нерешительности они сначала стучали в дубовые ворота кулаками, потом чем придется, потом пинали сапогами, и только разряд молнии очень близко выжег в их сознании догадку: они развернули коней и как следует им накрутили ухи, кони намек поняли и так стали отбивать подковами по воротам чечетку, что мертвые восстали из могил на погостах в радиусе трех верст вокруг. Среагировал на стук и привратник. Он приоткрыл на два пальца окошечко, глянул сумрачно на путников, чуть пристальнее оценил состояние их коней, а также сбруи, и буркнул что-то непотребное, что можно было интерпретировать по разному. Однако ворота открылись и могли бы они в этом контексте поступить милосерднее? Кони аки мышки проскользнули в щель, в которую бы и две улитки одновременно не вползли, а их седоки из мокрых путников превратились - они же пересекли незримую границу осененную тенью крыши - в незваных гостей. С этой метаморфозы точно ничего не закончилось, но и мало что началось.
Привратник - а теперь его можно было рассмотреть во всей красе - оказался долговязым верзилой в чем-то сером и неприлично сухом, на путников эта лысая и очень недоверчивая бестия наставила трехжильный арбалет и учтиво попросила снять плащи и оставить все железное и острое в гардеробе. Замечание Альберта: "Дескать и зубочистки сдавать?" - верзила парировал едкой остротой, он-де каких только нахлебников и обжор ни видал, но чтобы зубочистки были длинною в сажень, не припомнит. А поскольку арбалет был все же в его руках, то шпаги пришлось сдать…
Чуть позже и совсем в других покоях. На троне царь, не на троне верзила, их глаза находятся примерно на одном уровне, что наплевательски сказывается на моральных принципах этикета.
- Царь, у меня только два вопроса, когда мне выплатят жалованье и что делать с незваными гостями?
- Завтра, вот тебе ответ на оба.
- Но они уже пришли?
- Тогда жалованье завтра, а гости пусть садятся к столу.
- Садитесь жрать пожалуйста, раз уже пришли, - в очередной раз продемонстрировал свою природную вежливость верзила.
Двое, переодетые в принесенную заботливыми и легкими на спуск служанками, отвесили два равновеликих поклона и уязвили пятами своих сапог паркет, натертый до стадии "яичный желток завидует", а потом расселись сообразно их представлением о собственном статусе (ближе к королю Альберт, чуть поодаль Валерий, хотя по летам он был старше).
- Меня зовут Борис, можно просто царь. Думаю, вы знатных родов, но все-таки не царских, или изгнаны, судя по тому, что путешествуете в одиночестве. Когда выезжаем мы, то свита простирается на две версты вперед нашей особы и как минимум на три версты назад.
- Врет, - встрял в монолог царя верзила, который до глубины души был оскорблен очередным завтраком вместо жалования. - Наше царство уже давно перешло на метрическую систему исчисления… - а заметив во взгляде Валерия легкое недоумение, разъяснил: - Замудохались верстовые столбики в километровые переводить, потом плюнули и приравняли наш километр к нашей же версте.
- Чо приперлись в такую погоду? - спросил царь, обгладывая ножку то ли маленького пони, то ли петуха переростка.
- А чо? - удержав более горячего Альберта за руку, ответил Валерий.
- Вопросами на вопрос будет отвечать там, - кость то ли петуха, то ли пони полетела в сторону окна. - Погода зело сексуальная и располагает к вербальным баталиям. Спрашиваю второй и последний раз, чо приперлись в такую погоду?
- Мы приехали засвидетельствовать вам свое почтение, царь Борис, пожелать вам долгие лета жизни, крепкого здоровья и полового всесилия, пусть род ваш не обрывается и на седьмом колене, а ваши правнуки пусть поднимут тосты за ваше долголетие на сто пятидесятом дне рождения вашего величия, - чуть разметал бисер Валерий.
- Ладно, так уж и быть, в третий раз повторюсь, давно такого не было, и думаю, никогда больше не будет. Чо, вашу мать за ногу, вы приперлись в такую погоду?!
- Да дома не сиделось… - решил помочь напрягшемуся Валерию, который не любил наездов на свою матушку, Альберт.
- Другое дело, жрите наш ужин, завтракать, может быть, уже не придется! - смилостивился царь.
- Спасибо! С удовольствием отведаем хлебов с вашего стола, ну и не только хлебов, а и мяса, да и по вину пройдемся от души, чтобы не посрамить вашего гостеприимства. Замечу, что царства более тонких манер я давно не проезжал, - вторая горсть бисера рассыпалась по паркету, который уже не был уверен: можно ли по нему ходить или уже нет.
- А кто ты есть, чтобы такие обобщения делать?
- Зовут меня Альберт, родом я из Валии, отец мой граф Где моя Кружка и ложка, а вот дед более известен как Сорви голову соседа… - не успел Альберт рассказать про своего прадеда Бейтёщу, прапрадеда Гвозди-из-вас-сделаю-на-раз, как царь оборвал слов гостя поток:
- Буду звать тебя ей, у меня очень плохая память на имена. А тебя - он указал на Валеру, как зовут?
- Валерий Чкалов, я тоже из Валии, отец мой был великий летчик-налетчик, дед подводник-разводник, прадед…
- Тебя тоже буду звать эй, чтобы уж и не запутаться, раз вы оба из Валии. Моя прабабка, не помню как ее звали, кажется Ей или Йоу, тоже была из Валии. Так что раз уж мы тут все земляки собрались, примите противоядия, а то я, грешным делам, подумал, что вы шпионы и приказал подсыпать в вино кое-что… то ли мгновенного действия, то ли перманентно до смерти доводящего, а вы этого ядку приняли изрядно.
Альберт уже было хотел запустить кружкой в царя, чтобы размозжить его тупую башку, но почувствовал жжение в области желудка и принялся заливать его противоядием (его подавали тоже вместе с вином, в здешнем замке вообще все яды и лекарства разбавляли на литр - все-таки метрическая система - вина, но об этом незваные гости узнали несколько позже).
Валерий, хоть и был поспокойнее, чем его визави, но уже было решил вызвать царя на честный бой, то есть кинуть в него табуреткой и этим актом мотивированной агрессии прервать его бренное существование, как в коридоре, ведущим в трапезную, зацокали каблучки. Это была музыка небес, не иначе! И цареубийство временно отложилось (по крайней мере, в голове у Валеры).
- Это моя супруга сюда чапает. Сразу хочу предупредить, если кто из вас, ты ей, или ты ей, захочет с ней на ложе покувыркаться, то казню без суда и следствия тут же. Я человек широкий взглядов и сторонник принципов просвещенной монархии, но в некоторых вопросах жуткий консерватор и еще более жуткий ретроград.
Валерий захотел было вступить в дискуссию, а Альберт захотел было попротиворечить, верзила хотел было еще раз напомнить о жаловании, но в залу вошла она - самая прекрасная и самая желанная женщина во вселенной. Тут автор свитка не может совладать с эмоциями и переходит на личности…
…а когда автор совладал с собой, то перо уже не могло донести до пергамента адекватных метафор, чтобы описать царицу Бориса.
- Чо приперлась в такую погоду… то есть я хотел сказать, хорошо сохранилась со вчерашнего, - Борис несколько прогнулся под очарованием своей половины (он стал выпукловогнутым и очень хорошо дополнял ее вогнутовыпуклости).
- Ты не познакомишь меня с гостями? - взмах ресниц, покоряющей легионы, вздох, так обозначившей грудь, что о другом и помыслить нельзя (даже верзила на время забыл о зарплате).
- Этого наглого зовут ей, этого еще более наглого зовут ей, оба валийцы и поэтому до сих пор живы, - пояснил своей самое желанной половине царь.
- Представь тогда уж и меня, будь последовательным.
Борис встал из-за стола, подошел к арфе, потискал жирными пальцами струны и вывел горловую руладу:
- Милая моя, солнышко лесное!
- Забыл, мерзавец… у тебя-то хоть с памятью получше? - спросила очей-очарованье верзилу, - представь гостей мне, а меня гостям, по всей форме.
- По всей форме не буду, вы мне жалованье задерживаете с нового года, а уже лето на дворе, о чем я не то чтобы напоминаю, просто к слову пришлось. Итак в замок приперлись в такую погоду сын графа Альберт и сын летчика Валерий. Перед вами, сыны валийской возвышенности…
- Солнышко лесное, - чуть повыше вывел царь, пытаясь морщить лоб, чтобы вызвать из плена разума нужные слова. Но пытки из ума нужных мыслей не выжали.
- …царица сердец всех настоящих мужей нашей области… - продолжил комплиментничать верзила, впрочем, он не больно надеялся на силу пустых слов в добывании для собственного кошеля золотых мелко нарезанных кружочков (о крупно нарезанных и речи не могло быть, разве что пойти на должностное преступление).
Однако сонм изящно выписанных рукой мастера дифирамбов он сплести из тонкого кружева метафор так до конца и не успел. Не потому что в груди закончился воздух, а в голове - кладезь изящной словесности, просто по коридору зацокали каблучки… а ведь казалось, ничего волшебнее, чем предыдущее цоканье, в мире звуков полифонических и быть не может. Гостям пришлось изумиться расширению границ собственного восприятия и подивиться растяжению пределов собственной способности к удивлению, а также резиновости своих желудков, в которые пришлось влить то ли яд, то ли противоядие (на литр вина), и они только-только успели пожалеть, что не услышали имени обворожительной супруги царя, как в залу вошла она. Может ли быть свет более ярким, чем солнце? Может, если днем всходит два солнца.
Это была сестра-близнец жены царя и тоже жена царя. Местная религия не позволяла двоеженство, но в виде исключения… после того как одного уж больно не сговорчивого архисвященника посадили на тупой кол… Это как бы на ушко, но довольно громко, дал пояснения верзила, который непонятно на что рассчитывал. В общем, у царя было две жены и они были так ослепительно красивы, что и Альберт и Валера подумали о плохом. Что характерно, царь тоже думал о плохом. Даже привратник думал о плохом, он замыслил сделать это, если ему не дадут зарплату в самое ближайшее, причем малое, время.
Два часа ночи, царские покои. Борис в полном боевом облачении, без короны, без скипетра, без державы, без кошелька, в руках свистит песнь смерти секира. Секира знатная, но не по роду-племени, а по стати. Двуручная, заточенная так, что проведи по вашему горлу и вы уже ничего никогда не будете читать. Одна с ней беда - длинна и в чистом поле разрубает человека на раз, но в покоях иногда предательски застревает в низких потолках, а особо хлипких представителей потолочной диаспоры пробивает насквозь. И хотя на высоту потолков в замке не жаловались, но…
- Может быть, меч взять… - задумчиво произнес царь.
- Что мне два раза в оружейную комнату бегать? Рубите прелюбодеев, чем Бог послал!
- А они… уже?
- А как вы думали? Альберт будет с женой вашей в бирюльки играть, а как вы думали, Валерий с вашей женой будет в бирюльки играть? Извините, я до сих пор путаю где какая жена, поэтому не обозначил их в речи.
- Думаешь, обе изменяют?
- Вам изменяют, инстинкту основному хранят верность.
- Каждый раз одно и то же. А наследников все нет и нет.
- Велика беда, наследников нет, было бы наследство, а то казна… - но тут верзила умолк, уж больно резко опустилась в воздухе секира. - Знаем-знаем! Пойдут сыновья как грибы, следи за ними, как бы кого не отравили! Ладно, если друг дружку, а то ведь и на вас будут зубы точить, да яд цедить, Ну и хрен редьки не слаще, вместо упрочнения державы они будут бузитерить, меж собой грызться, да ваш трон расшатывать. Или дочери, пойдут… как опята, потом их замуж выдавай, а скопом нельзя, каждую свадьбу отдельно оформлять надо, это же какие расходы на приданное! А эти лохудры еще и выберут в мужья всяких идиотов, подлецов, мотов, следи и за ними. Будут завидовать друг дружке, подлянки строить, рвать волосы, да орать недуром с утра и до утра, пока пьяными под стол не закатятся, а под столом само собой свальный грех… ну и травить будут и братьев, и сестер, и мужей и любовников, ну и вас. Инцесты опять же возможны…
Царь посмотрел на свое причинное место, подумал о последствиях и изрек:
- Ты все видишь только через призму мрачности?
- В данный жизненный период я все вижу через призму отсутствия у меня жалованья, которое мне положено вашим словом твердым как алмаз и даже конституцией.
- И эти девка у нас на халяву жрет?
- У-у-у, еще как, причем она у нас самая демократичная из всех. Каждому по способностям, а вам - всё остальное. Нет, вам - всё, а остальным кому как повезет. Я не могу думать о конституционных параграфах, помню, что он там один, в крайнем случае два, это не важно, важно, что мне до сих пор…
- Ладно, секира верная напьется нынче кровушки…
Два шага налево, два шага направо, шаг назад и два вперед. Верзила следил за царем и загадывал: разрубит или не разрубит карточный столик?
- На песню похоже.
- Это и есть песня. Древняя как наш род. Кстати, оружие незваных гостей где?
- Как и положено, складировано на вешалке и опечатано, - слуга широкого профиля замуслякал по походному блокнотику. - Две шпаги, два кинжала, две потайных кинжала, два совсем интимных…
- Значит, они безоружные.
- Максимум на что они могут рассчитывать, это на пилочки для ногтей ваших благоверных, хотя последнее слово в данных обстоятельствах слегка выбивается из контекста.
- Зарубить жен и пойти с гостями бродить куда глаза глядят… - царь сделал два шага назад, развернулся и хрясь - одним карточным столиком стало меньше в его царстве.
- А меня назначить временно управляющим замком?
- Нет, на это я пойти не могу, кто же будет засыпать овес моему коню, носить воду, чистить мою секиру и вечно нудеть про невыплаченное жалованье? Ты поедешь со мной.
- И в дождь и в слякоть и в холод и такой ужас, как сегодня на дворе стоит? Да лучше рассчитайте меня!
- Не боись, двадцать поколений твоих предков служили тридцати поколениям предков моих, надо отдать должное, у слуг дольше продолжительность жизни, и мы не будем менять статус кво.
- Ква куда?
- Вперед!
Царь с секирой направился по коридору и шел он с такой решительностью срубить кому-то головы, что фигуры на гобеленах прятались за подкладки и притворялись анималистическими изображениями цветков и прочих малорослых деревьев. За ним с большой миской следовал толстяк повар, он плотоядно улыбался и напевал фальцетом:
- Кровь, кровь, сейчас прольется кровь!
Продолжение авось будет, а авось прибудет.
<<<на Рассказы
|
