|
Бутылка водки
Иногда императрица всея Руси и прочих окрестностей Европы Софья позволяла себе что-нибудь оригинальное. Однажды она выкупила из рабства мальчишку, да и подарила ему графский титул. Придворные на все лады восхитились щедростью своей властительницы и не забывали восхищаться добродетелями императрицы в связи с этим событием еще пару дней, а потом данный эпизод забылся и комплименты обрели другие основания. А недавний раб, а ныне - новоиспеченный граф Манкин не забыл. Он поклялся ради ослепительной богини (а для него это была не земная женщина) пожертвовать всем, что у него было - то есть жизнью, ведь другими богатствами молодой освобожденный человек не обладал.
Прошли годы императрица умерла, трон унаследовал ее единственный сын - Феодор, слегка не в себе и не долго бы ему править, если бы не верный слуга, который был достаточно надежной опорой трона в смутные времена - граф Отто Манкин - о! он истово исполнял последнюю волю своей богини: служить Феодору, как мне служил. При дворе был еще один более-менее верный подданный: шут. Шут был несмешным, но мудрым - ему удавалось сохранить свою голову на плечах будучи несмешным а главное - желчным настолько, что врагов у него было почти столько же, сколько их имелось у юродивого императора. И это при том, что у шута не было скипетра и державы! А ведь эти манящие побрякушки привели на плаху многих рисковых людей, как свет свечи привел к кремации бесчисленное количество мотыльков. Зато у шута были бубенцы на колпаке и бубен в руках. Зажмет он иногда голосистые колокольчики, неслышно подкрадется к целующейся парочке, да как даст в бубен в самый пикантный момент - а на дуэль шута не вызовешь - не по рангу это. К тому же, последних трех наемных убийц, посланных обезглавить несмешного шута, тот сам укоротил каждого на вершок сверху. А звали эту ходячую неприятность странным именем Итр, при том, что был он чистокровный русский, на сколько это вообще возможно в многонациональной стране.
Феодор устроил очередную потеху: повелел поджечь столовую и, когда пожар занялся, все придворные должны были изображать римских патрициев, спасающихся из горящего Рима. Сам Феодор был Калигулой. То, что более уместным в постановке был бы Нерон, ему сказать никто не решился. Мог бы Отто это сделать, но не стал - у него были дела поважнее.
- Куда золото потащил? - поинтересовался граф у шута.
- Пари буду заключать, - шут ничуть не смутился, что его застали за кражей золотого запаса, лишь поудобнее взвалил на свое костлявое плечо мешочек, в котором было никак не меньше сотни полновесных кругляков.
- И это среди бела дня! - упрекнул расточителя государственных средств Отто, хотя в другом месте император обеднял казну несоизмеримо быстрее: от столовой занялся весь левый флигель и как дворец целиком не сгорел было совершенно непонятно - но то император, а тут шут выгребает последнее золотишко из запасов державы.
- Красть лучше днем, меньше риска быть замеченным.
- Так я же заметил.
- А кто тебя будет слушать? - шут скорчил гримасу означающую: здесь должна быть улыбка, но ты же понимаешь…
Отто понимал над чем глумился Итр: его советов Феодор не слушал, а больше слушать их было просто некому.
- На что будешь ставить?
- Вопрос не в том, на кого поставлю, вопрос в том, против кого, - вторая гримаса означала примерно следующие: если у тебя есть мозги, прочитаешь между строк.
Манкин прочесть смог.
Ночь. Заговорщики удавили стражу. Вот и двери в спальню императора. Полог кровати отброшен - под одеялом затрясся от страха Феодор - он всегда боялся темноты, ему мерещились заговоры, вампиры, русалки, василиски и прочее и прочее... много чего его ночью пугало, а сейчас один из страхов сбылся.
- Нет! Нет! - писклявый голос из под одеяла надеялся развеять колдовство.
- Умрите как мужчина, откиньте одеяло и посмотрите в глаза своей смерти! - сказал граф Соколов, ему было неприятно убивать сумасшедшего, а убивать сумасшедшего прячущегося под одеялом - было просто немыслимо.
Клинки шпаг заговорщиков были уже готовы проткнуть белое, когда одеяло само набросилось на них.
- Всем бросить шпаги! - сказал такой знакомый всем близким к трону людям голос Отто Манкина и голос этот был подкреплен двумя пистолетами.
Без выстрелов не обошлось, у Манкина в постели было приготовлено еще два ствола, и четверо получили по пуле, еще двоих Отто заколол шпагой и только молодого Савельего пощадил - графу нужен был кто-то для публичной казни.
После того, как Савельего обезглавили на Сенатской площади (вот парадокс: сената уже не было, а площадь еще была) Феодор позвал своих верных прихлебал играть в солдатики (солдатики были настоящими и прихлебалы настоящими - совсем всё как в реальности).
Шут зашел в комнату графа Манкина.
- Я проиграл сто золотых.
- Не на тех поставил.
- Поставил как раз на тех, вышло не то, - шут поставил на стол графа бутылку с какой-то прозрачной жидкостью. - Это тебе.
- Яд?
- Водка.
- В честь чего?
- Мне просто приятно, что в этом… - шут употребил просторечное выражение, обозначающие сношение всех со всеми, - дворце есть человек, которого я уважаю.
- Но я не пью водку.
- Я знаю, поэтому её родимую и принес, если ты забыл, то я тебе напомню:
- я, - Итр ткнул себя в грудь,
- тире - палец шута прочертил в воздухе линию,
- шут, - удар по бубенчику и в воздухе длинькнуло.
- Итр, ты несмешной шут.
- Где-то это я уже слышал.
Когда дверь за шутом закрылась, Отто взял бутылку и долго смотрел в ее прозрачное естество.
Ольга возлежала в своей опочивальне, возлежала не одна: в громадной кровати кроме герцогини утопал еще и шут. Парочка упивалась шампанским, страстью, смехом - никакие шубутные бубенцы этому не мешали. Только немые из придворных не склоняли на все лады роман герцогини и шута, немым было сложнее - приходилось чаще и шире, чем обычно, размахивать руками.
Любовники коллекционировали наиболее извращенные слухи о себе и упивались этим дополнительным нектаром той амброзии двух взаимновлюбленных существ, что доступен только им и никому более. Вот и в эту ночь им было - кроме всяких других приятственных занятий - и о чем поговорить. Смех да и только - на что способны завистливые языки: никакая Камасутра сие не способна описать.
А где-то гораздо ниже (и по уровню страстей, и по географической высоте) на дыбе выдал участников очередного заговора против Феодора уже так мало похожий на человека Семага - бывший князь, бывший камердинер… и еще много чего бывший. Через час он испустил дух, куда он его испустил: в сторону рая или к вратам ада - Отто Манкину было без разницы, он узнал всё, что требовалось. Отряд верных гвардейцев получил тайные приказы -и… цок, цок! - по адресам известных в столице, да и по всей империи, людей выехали вооруженные люди.
Тюк! - топор палача отсек голову герцогине. Итр на время ослеп, что-то с глазами случилось. Шут стоял на крепостной стене, с которой прекрасно было видно место казни, вот западный-проказник-ветер и задул чересчур резко да, наверное, еще и пыль за веки подбросил - немудрено в таких обстоятельствах слезы с цепей спустить. Бум-бум-бум - бубном по бойнице отбивается дробь. Недолго. Надо идти к Отто Манкину, и шут пошел. Бубенцы на его колпаке звенели как обычно, что взять с глупых бубенцов?
- Опять без доклада? - это было лучшее приветствие, какое только мог сказать граф, вошедшему в его кабинет шуту.
- Да. - А это был самый "не тот" ответ из всех ответов, что только произносили губы Итра в кабинете графа.
Отто смотрел прямо в глаза шуту, он знал зачем тот пришел. Шут же не принимал взгляда - смотрел куда угодно, но только не в сторону хозяина кабинета. Лишь губа Итра дернулась и этим движением она все объяснила графу: я знаю зачем ты смотришь на меня - не можешь смотреть в стол, а я не могу смотреть на тебя - небо такое голубое сегодня. Итр с минуту молча разглядывал небо, а потом тихо заговорил:
- Сто раз говорил Ольге: нельзя идти против человека, у которого такие верные псы, как ты. Не послушала она меня, слишком жаждала вкусить от плодов самодержавной власти... - и без указателя резко повернул беседу: - А знаешь, я сегодня выиграл сто золотых.
- Отыгрался, - Манкин мог бы позировать скульптору лепящему с него восковую фигуру - настолько неподвижен он был даже во время произнесения своих реплик диалога.
- Нет, сначала проиграл сознательно, а сейчас поставил точно на тех, кто победит, но не отыгрался. У тебя хороший вид из окна, - шут направился к двери.
- А водку в этот раз ты не принес?
- Если бы принес - совершил бы поступок достойный безупречного шута, но перестал бы быть человеком.
И больше воздух в кабинете графа от человеческих слов не сотрясался, лишь чуть дрожал - бубенцы на колпаке шута вывели свои пожизненные рулады и скрылись за дверью.
У шута был нож и бросал Итр его с десяти шагов точно в голову подкинутого вверх валета. Отто об этом знал и на всем протяжении беседы под столом сжимал левой рукой заряженный пистолет. Итр знал о заряженном пистолете так же хорошо, как и то, что успел бы метнуть нож быстрее, чем граф бы его успокоил - порох горит быстро, но не достаточно быстро для холодной стали. Если бы Итра попросили обрисовать ситуацию одним словом, он бы выразился рифмой к существительному "конец" и был бы крайне точен, но никто не просил - и матерное слово не было произнесено.
Отто Манкин положил пистолет в ящик стола, предварительно удалив платком с рукояти пот. Секретарь постучался, дождался разрешения войти, вошел и, наконец, доложил о том, что император сегодня повелел устроить карнавал - всё очень медленно это было, граф отстранился от хода событий. И лишь через некоторое время пришел в себя - и заработал всё просчитывающий мозг: как бы кто этой ситуацией не воспользовался - под ангельской маской может укрыться убийца, впрочем, и под маской черта может прятаться враг, но одну маску можно исключить: шут проверен, и проверка показала - лоялен, если не в мыслях, то в делах, для слуги государева этого вполне достаточно.
Итр долго бродил по дворцу бесцельно, а потом все же забрался в свою берлогу, там его ждал сюрприз: на шахматном столике, подвинув фигуры и невзначай опрокинув белого короля, расположилась та самая бутылка водки, что некогда несмешной шут самолично презентовал Отто Манкину. Хоть его об этом никто и не просил, шут сказал слово, обозначающее никому не отказывающую женщину, и выпил то, что предназначалось графу: чарку самой настоящей водки. Водки старой - такую еще при императрице Софьи делали.
>>>на ё@Моё
|
