|
5 дураков
Так уж получилось, что деревня, или правильнее будет сказать, аул, прилепившийся к горе, которая на карте военной бесстрастно обозначалась высотой 9-18, оказался последним для них. Вертушки ничем не могли помочь, не могли спасти группу также, как и сухопутные войска или авиация. То есть могли, но позже или не здесь. Нет, конечно, отряд запросто мог раствориться в зеленке. Только вот куда девать двух раненых? снова тащить на себе по горам или пристрелить здесь? Дальнейшей тряски они бы не выдержали, а попади в лапы чертей, что гнались за разведчиками, гм… лучше этот вариант даже не рассматривать. И еще надоело прятаться и убегать. Ведь это - под ботинками высокими - наша земля, а наступали не наши, дурацкая, ничего не объясняющая логика, мало понятная тем, кто вырван из контекста, кого нет на высоте 9-18 сейчас, кто не попал в засаду, кто… Вот и получилось так, что аул стал для пятерых последним. Коляна и Мотю положили в противоположном тому, где будет скоро заварушка, конце селения, домишко оказался крайним (и не только по географии, как ни крути - а край выходил). Мотя уже не приходил в себя. Коляну дали гранату, одну на двоих. Теперь осталось занять самые выгодные огневые позиции, их было больше, больше чем пять. А времени… прикинуть если… полчаса, наверное, будет. Отряд взорвал мост через узкую горную речку и слегка оторвался от преследователей, но пока тащили раненых, пока осматривали аул, пока выяснилось, что ни помощи тут, ни рации не найти, лишь стены могут помочь в обороне на время, точнее на минуты скоротечного боя, до которого полчаса или меньше. А черти не торопились, значит решили пёхом не догонять, наладить мост и на колесах быстро нагнать беглецов. "Ничего, встретим их и на колесах, с солью, без хлеба!" - думал Клёст, командир группы, обходя пунктир невидимого фронта. Но тут его окружила шумящая толпа местных женщин, дальше топать было невозможно, пришлось тормознуть и сделать внимательный вид. Галдят. Слишком громко, слишком ярко, слишком много рук и мольбы и не вовремя это всё.
- Женщины, тихо! - ноль внимания, о своем талдычат, о главном, главном для них. - Дорогие женщины! - чуть затихли, внимают. - Знаю я, что дед ваш надумал с оружием свою хату или как там у вас она называется, короче, дом свой защищать. Ничего я с этим поделать не могу. Расклад такой. Через полчаса здесь будет бой, куча отмороженных тварей на танках сюда ворвется… мы долго не продержимся. Вы все уходите в лес, сами знаете куда и по какой тропе лучшие двигать и где там схоронится можно. Затаитесь и сидите тихо. Ну а старик решил умереть как настоящий джигит и лично я его понимаю, - опять галдеж по новой завелся. - Ничего поделать не могу.
Клест зашел в дом, где решил встретить ворога местный аксакал, вспомнить бы его имя или фамилию, но слишком голова болит, то ли осколок, что чиркнул по лбу, о себе знать дает, то ли просто хронь-невысыпание сказывается, перед глазами мушки всякие полупрозрачные летают, а это совсем ни к чему. В дом женщины не посмели зайти, видимо, старик им по своему объяснил про кузькину мать, или ее горный аналог. Стоит у окна, седой, бородатый, высушенный солнцем и многолетним трудом на свежем воздухе. Такой может и до ста лет дожить и еще тосты за семейным столом… только не доживет.
- Хорошая у вас двустволка, - молчит, правильно. - Вы из одного окна два раза подряд не стреляйте. И вот вам граната. Умеете с ними обращаться?
- Разберусь.
- Сжимаете, выдергиваете кольцо, разжимаете кулак и…
Вышел из дома. Там всё в порядке, всё путем, только вот куда? на небеса? Снова окунулся в шум.
- Всё, женщины, всё. Времени нет. Берите продукты по минимуму и из вещей только самое ценное. Только само ценное! И в лес. В лес!
Кажется поняли, что действительно время. Начали галдеть уже в разнобой, побежали собирать пожитки. Уф. На передовой засел Лоцман, впереди него только радиоуправляемая мина - гостинец для торопящихся незваных гостей. А Лоцман - это глыба, обелиск цвета хаки: два метра на сто килограмм, надежный, как… гроб… все там будем. Откуда у него морская кличка, он же из степей родом, раньше почему-то это не занимало, не спросил, а теперь вроде как о другом надо побазарить.
- Плохой ты, Лоцман, человек. Командир тебе хотел ценные указания дать, а ты и так засел со своим пулеметом в самой сладкой точке нашей несокрушимой обороны.
- Ну так, - чуть рука могучая от железа оторвалась и ладонь сделала неопределенный жест "ну так".
- Покурим местного самосада.
- Бросать бы надо…
Смех сквозь кашель. Крепок табачок. Или газета, что пошла на самокрутки, забористая, наверняка с разоблачениями коррупции на местах, с чернухой, взрывами, кровью и прочим негативом. Бывает, кто-то читает, а для кого-то это жизнь и смерть.
- Слушай, помнишь девчонку в красном на станции?
- Как нет!
- Она же мне тогда не дала.
- Брось, - глаза от направления возможного появления противника не дернулись даже на миллиметр.
- Точно тебе говорю. Ну не мог же я вернуться без победы, вот и рассказал вам то, что вы хотели услышать. А она не дала. Динамщица.
Не верит. Но оторвался от наблюдения, пробивает взглядом. Потом загорелая и поцарапанная рожа расплывается в улыбке.
- Не дала?
- Неа…
- Хо-хо! - пулемет от смеха дергается.
- А вы купились.
- Мы за тебя радели… не думали, что отцу нашему поддержка нужна.
- Хо-хо! Ладно, пойду остальных проверю, - и уже на дистанции. - Хотя глупостью занимаюсь, все же и так на местах и при деле.
- Не дала, командир, хо-хо!
Так, на самом горячем участке с боевым духом всё в порядке. Что у нас на левом фланге. Ай, забыл о писаке. Тут как тут. Помяни в мыслях и уже…
- Что мне делать? - блестит очками, треплется вихрами, одет в цивильное, всё режет глаз, а капилляры и без оного полопались в неустановленном глазником… нет, окулистом числе.
- Ты бы лучше спросил, что с тобой делать. Стрелять умеешь?
- Я пацифист.
- Я тебя не спрашиваю про умное и сложное. Да хоть вегетарианец! Я тебя о простом. Видишь винтовку, такими еще во вторую мировую фашистов чпокали. Патроны кладешь сюда, заряжаешь, - раздается щелк раритетный, - вот так. Потом нажимаешь сюда. Она выстрелит. Не пугайся, так и нужно. Вот из этой дурынды ты и будешь стрелять.
- Я не могу в людей, я никого не убиваю, - много суетливых телодвижений, а ведь некогда, некогда.
- Я тебя не прошу никого убивать. Но так уж получилось, что мне каждая огневая точка в селе дорога как воздух, даже больше. Поэтому ты засядешь вон в том доме и, когда бой начнется, минут десять будешь палить в сторону врага. Выше их голов, или в небо. Мне без разницы. Главное чтобы они огонь видели и звук слышали. Не высовывайся сам, тебе целиться не надо. И переползай от окна к окну. Дело нехитрое.
- А… потом?
- Ну для тебя-то потом, скорее всего будет. Так вот, ты же с местной красавицей Лейлой контакт наладил?
- Не было еще… контакта.
- Я тебя умоляю, только без подробностей. С ней будешь базироваться, вон она уже и рюкзак маленький собрала, дышит высокой грудью, запыхалась. Здорово, Лейла, еще раз. Молодец, лишнего не потащила. С такой не пропадешь, потом она тебя к остальным женщинам проведет через дворы. За десять минут они аул не окружат. Так что не волнуйся. Ты потом об этом напишешь. "Война и мир" часть вторая, может, тебе даже премию Шнобельскую дадут. Всё понял?
- Да.
- Тогда действуй. И радостнее, радостнее! День-то какой. Солнечный. Красотища. Одного не пойму, на хрена ты сюда приехал такой очкастый. Ну да ладно, без обид. Десять минут ты будешь нашей главной огневой поддержкой. Часы есть?
- Есть.
- Патроны растягивай, чтобы аккурат хватило, сам там мозгами пошевели, хотя в бою, там как пойдет. Успехов, на литературном фронте.
- Спасибо.
- Не за что. Кругом, шагом марш. Про Лейлу не забудь. Это твой шанс на светлое будущее.
Можно было последней фразы и не говорить, но что вырвалось, то вырвалось. Парочка скрывается с глаз долой, из сердца вон, и что она в нем нашла? Опять темнеть начало, что с солнцем, тучи что ли заслонили? Нет туч. Значит внутреннее, ничего, бывало и хуже. Но редко. Что-то надо было сделать. Левый фланг. Вот он родимый.
- Привет, Клест, полковник мой, почти как мать мне, едины вы для меня! - Жека салютует не по уставу левой, бравурно, правая в бинтах и крови.
- Вот спустились к вам из штабной выси. Как самочувствие, мясо в суп не докладывают?
- Не докладывают, об этом и докладываю.
- Фиксируем и объявляем благодарность за бдение.
- Всегда рады служить отчизне и лично вам, мой дженерал, я бы даже добавил, человечище каких мало.
- Только вот без сюсюканий, знаешь же, что не любим мы лесть.
- Так точно, маршал, два шага до генералиссимуса осталось.
- Продолжай в том же духе.
- Есть, - опять салютует.
Нет, он и со смертью будет анекдоты травить. Он и когда в засаду под перекрестный огонь попали что-то смешное брякнул, да не вспомнить сейчас точно про изнасилованный отряд монашек, как мы тогда ушли? чудом, но их боезапас кончился. Считаем реальное: рядом с зубастым Жекой три магазина, один из них не полный. На сколько минут их хватит? Интересная задачка, так и просится в учебник алгебры или математики. Дальше, дальше. Правый фланг, не дом, а крепость, не иначе хозяева собирались здесь надолго обосноваться, да и достаток позволял строить высоко и богато, только потом решили: всё тоже самое возводить, но только где-нибудь подальше от горячей точки. Так и не достроили до крыши. И ладно, нам здесь не ночевать.
- Стой, кто идет?
- Свои.
- Свои в такую погоду дома сидят, или лежат.
- То нормальные, а нам, на голову больным, всё дай походить около тёщиного дома без блинов.
- Тогда проходите мимо, - на взводе Ильшат, конечно, без рации радисту трудно. Ладно, тут задерживаться нечего, скоро вернусь для усиления огневой мощи, хо-хо, мощь такая, что всадникам апокалипсиса не снилась, зуб даю.
До засидки, где обосновался снайпер дойти не успеваю. Тормозят, с оружием на изготовку, машинка смерти явно смазана и заряжена, второй магазин к первому прикручен изолентой черной, черная изолента - это стильно.
- Командир, можно мне эта… тоже воевать?
Угроза безопасности метр с кепкой. Глаза бусинки умоляют. Что с пацаном делать?
- Автомат проверил?
- Да, я и стрелять умею, метко стреляю… - прикладывает приклад к левому плечу, надо же левша, но держит уверенно, они все тут с детства знают как затворы передергивать.
- Верю. Как тебя?
- Рафа.
- Слушай, Рафа. Тут дело одно важное есть. Спецзадание. Мы же разведчики, а не просто сухопуты-мохра. Вот… мы тайну одну у врага узнали, секрет большой. И тайна эта вот здесь, - дискета серая перед глазами-бусинками демонстрируется. - И ее обязательно в наш штаб надо донести. По уму, мне надо это сделать. Только я не дойду, тропинок здешних не знаю, да и сам видишь хромаю, ногу зашиб. Так что вовремя ты мне подвернулся. Значит так, оружием меняемся. Ты мне калаш, я тебе пистолет свой.
Обмен оружием не равный происходит. Мальчишечьи руки вертят новую игрушку, проверяют обойму.
- Там только три патрона, но тебе больше и не надо. Так, на всякий случай. Дискета главное. Вот тебе пакет, обернешь как следует, чтоб если в ручей или там под дождь не ровен час попадешь, она не промокла.
- Я здесь хочу остаться.
- Я тебе, конечно, приказывать не могу. Только если ты эту дискету не донесешь, знаешь что получится? Получится мы все здесь зря умрем. А я, если пойду, не успею, да могу и не дойти. Глупо получится. Вся надежда на тебя. До города доберешься не по дорогам? Не заблудишься?
- Да я здесь все тропинки!..
- Верю. На держи. Храни, как… - земля что ли трясется, - …и донеси. Обязательно донеси.
- А можно я мал-мала здесь останусь, а потом….
- Никаких потом. Она и так уже в штабе должна быть. Черти за нами из-за нее и гонятся. Чуют, что плохо им будет, если эта информация к нашим попадет, вот и прут. Тебе прямо сейчас надо бежать. Быстро-быстро.
- Быстрее ветра!
Уже бежит. Молодец. Лезу вверх, не забыть бы на какую ногу я хромой, а то посланец может и обернуться и засечь подлог. Утюга не видно что-то.
- Кого ищем, начальник? - вот он желтолицый индеец тундры, схоронился знатно.
- Утюг, духи на нашей стороне, али как?
- Бубна нет, духов нет. Так драться будем.
- Бороться бы лучше, но в этот раз, действительно, будем драться, - отдыхаю.
- Ты, начальник, лучше здесь не лежи, лучше вниз иди. Мне помолиться надо.
Самое время. Мы молимся за наши пули. Те - за свои. И на чьей стороне он? Или она? Или они? Пока спускался показались. Совсем обнаглели, гады, ехали словно не по наши души. Утюг пятерых точно с брони БТРов снял, прежде чем они поняли, что уважать они нас вольны и не мочь, а вот считаться с нами - придется. потому что мы еще живы. Танк задрал дуло и стал наугад шмалять по горе. Снарядов много, можно жить вольготно. Ударил пулемет Лоцмана, приглашая нежданчиков пройтись до аула по фарватеру с танцем. Громыхнуло, не иначе писака нашел правильную загогулену и на нее нажал. Полыхнуло - танчиком одним у чертей стало меньше, знатно он дорогу перегородил. Началось. На либретто опоздал, как бы на основную тему успеть… ножками надо шибче перебирать. С двумя автоматами, одним своим укороченным, другим Рафы заваливаюсь в недостроенную хибару… как же они тут называются? Совсем на голову плохой стал. Проще надо быть. Вот бойница. А вот и гильзы полетели…
Несколько северо-западнее.
- Там пацан какой-то с дискетой. Говорит в штаб от разведчиков принес.
- Каких разведчиков?
- По разговору выходит, что от группы Клёста.
- Без вести пропавшей неделю назад.
- Пацан сутки по горам шел, говорит. Говорит они вот тут… - палец уткнулся в карту.
- А чертей там сколько?
- Как минимум двести.
- А что на дискете?
- Пустая.
- Запоротая что ли?
- Нет просто пустая. Со слов пацана выходит, там самый главный секрет врага. Что Клёст ему специальное задание дал, ее до нас донести. Что теперь, мол, мы их быстро победим.
- С пустой дискетой-то конечно…
- Похоже, Клёст его пожалел и отправил к нам, а сам с остатками группы принял бой.
- Дурак!
- Мы же не знаем…
- Всё равно дурак. Все мы здесь дураки. Чего мы возимся?! их напалмом надо, а лучше ядерным… - пустые слова оборвал удар кулаком по столу.
- А что с пацаном делать?
- Объявить благодарность, а можно и наградить.
О судьбе бойцов, входящих в разведгруппу Клёста, доподлинно ничего не известно, официально они все пропали без вести; писака с Лейлой, кажется, поженились или жили так, не расписываясь, гражданским браком - лень документы ворошить; Рафа стал наемником и сгинул в одной из горячих точек. Зато точно известно другое: через пятьдесят лет аул этот, для пяти (или их было больше?) дураков последний, отошел к другому государству. Отдали его с миром, по соглашению. Видимо, потому что дураков осталось мало в той стране, которой теперь там не было.
<<<на ё@Моё
|
