|
Волки
Когда умер отец, когда рухнул мир, когда Петя больше всего волновался за маму… именно тогда на него напал страх. Что его убьют, обязательно убьют из-за этих волков. Которых он не знал и знать их не хотел, которых он не выбирал. Но они перешли ему дорогу и теперь Петя Седых накрепко завяз с волками телепатами. Он заметил за собой слежку. Нет, не контору, те следили так, что редко когда и заметишь, а тут следили тёмные типчики, такие сначала стреляют из автоматического оружия, а потом разбираются – кого ухлопали. Боялся Петя не смерти как таковой, хотя, конечно, и её боялся. Ну как не бояться? Но больше он боялся – так сильно, что до отчаяния! – не самой смерти, а того, что мама останется одна. Без отца и без сынка. Она же старенькая, как и чем она будет жить?! Без любимых?! Пете нельзя было погибать сейчас. Но за ним следили и следили такие типы, что… в полицию или в контору идти было бесполезно. Нет трупа – нет дела. А нет человека – нет и проблемы…
В особо грустную минуту Петя взял в руки гитару и стал перебирать струны и слова:
Человек человеку – не волк, а свинья
Потом он включил запись на смартфоне и выложил песню в сеть. Комментаторы и диванные эксперты тут же обвинили его в депрессии и человеконенавистничестве. Депрессия была. Но людей он никогда не ненавидел. Ведь были друзья. Верные друзья. Позвони и скажи: «Я убил человека». Они только и спросят: «Говори адрес, откуда забирать труп». А ещё он любил некоторых людей. Вот сейчас он любил Весту. Любил и изменил и тем самым предал. И нет теперь в его жизни Весты. Но есть любовь. В жёлтых СМИ на Седых стали вываливать ушаты грязи – пьёт, колется, залез в морг и занялся сексом с трупом. Ладно ещё труп выбрали женский – покончившей с собой студентки. Петя сказал мама: «Ничему про меня не верь. Со мной всё хорошо!» Это было не правдой. Хорошо с ним не было. Но ведь маму всегда надо успокаивать, когда про сына пишут и снимают всякую мутотень. Навязчивых и незнакомых журналистов Петя теперь без затей посылал на хуй. Отчего в прессе и на ТВ появлялись всё более ядреные сюжеты про некогда рок-кумира, а ныне мутное-быдло Седых.
В детстве Пете часто снился сон. Прекрасный цветной сон (говорят, некоторым людям снятся только чёрно-белые сны, а некоторым совсем не снятся и они лишены возможности любоваться творениями собственной фантазии и подсознания). Петя бежал по холму, бежал, раскинув руки и кричал в небо: «Я могу летать!» и действительно подпрыгивал всё выше и выше и наконец взлетал. Он хотел показать своё умение друзьям, но их почему-то никогда не было рядом, он хотел показать маме с папой, что он научился летать, но и родителей во сне не было. Это добавляло нотку грусти в сновидение. Петя летал и вбирал в себя солнечный свет, белые облака, пёстрый луг внизу… Наяву он пытался воплотить сон в жизнь, разгонялся с холма и бежал, раскинув руки, и подпрыгивал… и на долю секунды казалось, что он действительно взлетал… но потом неумолимая гравитация (таких слов в детстве, конечно, Седых не знал) брала своё – приземляла малыша, не умеющего летать, как и все остальные люди. Петя много раз пытался. Но он так и не взлетел наяву, а не во сне. Говорят, что с помощью веры можно сдвинуть гору. Петя верил в себя, в то, что он может летать настолько, насколько человек вообще может верить во что-нибудь. Но, видимо, летать могут только те люди, которым помогает Бог. Теперь-то, конечно, можно взять билет на самолет… но это уже не то. Летать самому и летать в аэробусе – это две большие разницы.
Ностальгия по детству попёрла. Седых знал, что ему не надо пить, но не пить он не мог, он не мог пережить сегодня, которое завтра станет вчера. Ему хотелось в завтрашнее сегодня, потому что в сегодняшнем вчера его ничего путного не ждало. Замкнутый круг – отец умер, Весты и группы у него больше нет, волков он не видит, но из-за них у него постоянные неприятности. Короче, перефразируя Кундеру, у него наступила невыносимая тяжесть бытия. Гравитация не дает летать и на каждого человека, даже партийного, давит атмосферный столб весом в 214 кило, Остап Бендер не даст соврать!
В магазинчике шаговой доступности он взял пива и водки, а ещё сосисок с сыром и хлебушек. Дома он порезал хлеб, накрыл его сыном и на минутку положил тосты в микроволновку, микроволны раскрутили молекулы воды и разогрели хлеб и расплавили сыр. А после они также нагрели и чуть ли не разорвали сосисоны. Петя выпил не успевшую ещё замёрзнуть в морозильнике водку, закусил огурчиком, сосисонами и тостами с сыром. Лучше не стало, но стало немного легче.
И нахлынуло! Петя вспомнил, как они с Вестой бегали голышом по дикому пляжу на одном из озёр, плескались, смеялись, целовались, это был редкий беззаботный момент абсолютного счастья. А ещё Петя заметил волчицу, ту самую, которая уже посещала его. И Веста увидела её и она полностью обнажённая побежала по воде и волчица бежала по песку рядом – это было самое красивое, что он когда-либо видел в своей жизни. Он поздно побежал к сумке, достал гугл-очки и бормотал «окей гугл», но очки так и не включились и сотовый долго не разблокировался. В итоге Седых плюнул на технологии записи и просто смотрел на прекрасную голую Весту и на фантастическую волчицу. Он никому об этом не рассказывал, ни доктору-мозгоправу Александру Демидову, ни фээсбэшникам, ни друзьям. Это было личное, действительно личное и никого другого не касающееся. Петя просто был счастлив, что он это пережил. И теперь это воспоминание грело.
Когда в тебе водка, не хочется смотреть интеллектуального кино, ты его всё равно не поймешь, и, скорее всего, забудешь. Поэтому вместе с сосисонами в кетчупе он смотрел Ultimate Series, где сильнейшие игроки России и Украины рубились друг с другом в StarCraft II: Legacy of the Void. Доблестные морпехи расстреливали всех из пулемета, «геи» протосы палили всех лазерами, а богомерзкие зерги просто жрали всех. Почему люди не могут жить в мире? Почему обязательно надо воевать? Ведь на каждую отечественную войну приходится война захватническая. Ведь если враг вторгся на родину, значит, кто-то пошёл расширять жизненное пространство. Политики находят разные аргументы для начала войны, а на фронтах пачками убивают уже совсем не политиков, а простых людей. Петя махнул ещё водки и переключился от геополитики к противостоянию Bly (Украина) vs Brat_OK (Россия) – как хорошо смотреть игру, а не игры нынешних политиков. Bly победил и вышел в полуфинал.
Но, если вы не трогаете политику, то это совсем не значит, что политика не потрогает вас. Петя с утра вышел в социальные сети, узнал, что Ксения Собчак будет баллотироваться в президенты и чем это грозит Навальному. Путину Ксения, естественно, ничем не грозит – если император захочет, будет «новым-старым» президентом пенсионного возраста, а захочет – передаст дела приемнику. Остальные избиратели России к выборам нового начальника всея страны не имеют никакого значения… и тут Седых понял, что у него слишком много непрочитанных сообщений. За сотню перевалило. Его бровь начала подниматься, потом он достал из холодильника пиво, но и оно не прочистила мозги. «Матильда и Николай? Причем здесь я?!» - восклицал Седых, думал Седых, размышлял Седых, сопоставлял факты Седых, но никак не мог проникнуть внутрь загадки, завернутой в тайну и помещенной внутрь головоломки. А между тем его хотели устранить, то есть убить, то есть наколоть на нож или разбить битой голову до смерти. К сожалению, нет ещё интеллектуального искусственного интеллекта, у которого можно узнать ответ на любой вопрос. Петя стал копать тему на полный штык лопаты и докопался до песни. Довольно примитивной, но местами смешной и мощной песни про то, как царицу трахает Распутин, а в это время Николай забавляется с Матильдой. Тембр голоса походил на Седых, и гитарные переборы тоже были в его стиле, ну и аккорды с септ-аккордоми были довольно примитивны, а когда Петя отличался виртуозностью-то? Так что вышло похоже. Но это был не Седых! Петя точно помнил, что не писал и не пел ничего подобного, даже когда сильно напивался.
Интервью по поводу песни о Матильде Петя дал только Татьяне Елисеевой. Он скупо прокомментировал в стиле «Я не я и лошадь не моя», точнее «Я не я и песня не моя». Только Петя не крал лошадь в базарный день и не был пойман с поличным. Он действительно не писал эту песню и не пел её. Ни разу. Об этом он в категорической форме и заявил Татьяне. Потом, поговорили и о возможном воссоединении группы Сorner – «Я бы этого очень хотел, но пока перспективы туманы…» и о волках – «Они меня не посещали и сообщений человечеству не передавали» и о политике – «Между Путиным и блондинкой я всегда выберу блондинку». Но кто же читает местные газеты и местные сайты? Седых уже обвинили во всех тяжких грехах. На святого царя покусился!
В Петю вцепились, правда, не сама госпожа Поклонская, она-то планомерно долбала сам фильм «Матильда» и его автора. А вот местные нацики и патриоты (грань, порой, очень незаметно, вот ты вчера был патриотом, а сегодня уже нацик) под предводительством попа расстриги Феофана взялись за Седых всерьёз. Феофан, то входил в Русскую-православную церковь, то выходил из неё, то снова каялся, то его снова исключали за неподобающее православному батюшку поведение (нет, он не занимался содомией и не растлевал малолетних, как это делают некоторые православные батюшки, а просто трахал женщин, пил водку и другие спиртные напитки и мог послать любого другого попа, даже старше себя по званию). Феофан был необъятных размеров и в драке мог уложить пять или шесть человек, а если махал кадилом, то и цельный взвод. Полицейских он тоже мог изрядно захуячить и если дебоширил Феофан, то на его усмирение сразу вызывали омоновцев.
Вот такой был главнокомандующий у армии, которая встретила Петю в тёмном переулке, а точнее на тёмной и узкой улице Зелёная. Ребята были в основном лысые, на майках под распахнутыми кожаными куртками виднелись солярные символы, напоминающие свастику, короче русские нацики (или патриоты – найдите 10 отличий) или монархисты. Седых почувствовал себя Распутиным, которого сейчас будут убивать. Только без пирожных с цианистым калием, без отравленного вина, без стрельбы. Банально закатают в приозерский асфальт и скажут, что так и было.
- Петя, только не говори, что песню писал не ты! – густым басом заголосил Феофан.
- Не я, мне до вашего царя и вашей балерины глубоко…
Шеи, спины и кулаки патриотов-монархистов-нациков (а если в длинном описании явления есть слово «нацик», то оно определяющее) напряглись. И Петя не договорил, что ему по хуй до святого или кровавого Николая II.
- На святое руку поднял! – начал накручивать себя и паству поп-растрига. Он и один мог бы намять бока экс фронтмену группы Сorner. А всего в ударную группу моралистов входило человек восемь, точнее восемь с половиной, ведь Феофан – это как минимум полтора обычных человека. Но Пете повезло – с какой-то репетиции шли местные молодые музыканты и их поклонники, с гитарами, в кожаных куртках с металлическими шипами… и конечно, музыканты в противостоянии поддержали коллегу и им было по хуй – писал Седых песню, про то, как Распутин трахает царицу, в то время как Ники трахает Матильду… слово за слову и понеслась русская драка, бессмысленная и беспощадная. Музыкантов было больше, но нацики были более подготовлены к дракам, а Феофан так и вовсе проходил по категории медведя-берсерка или танка-королевский-тигр и ему могла противостоять только система залпового огня Катюша, но её на поле боя не наблюдалось…
Эту драку, которая вошла в историю Приозёрска, как бойня на улице Зелёная (до революции Грязная), снимали на несколько смартфонов разные по своей идеологии ребята. Дальше она выкладывалась в социальные сети и как победа монархистов над нечистью и как победа рокеров над нациками, но, если исключить идеологические комментарии, то останется лишь один видеоряд – мужчины и девушки дерутся без правил и предрассудков. К драке подключились ещё и местные гопники, а также посетители и персонал шашлычной «У Ашота», таким образом, кровавое побоище стало интернациональным и мультикультурным. Выбитые зубы клацали об асфальт, сломанные кости хрустели, крики побежденных сливались с воплями победителей. И вроде на поле боя имелся поэт, но Петя не написал новую Батрахомиомахию (изначально написанная гекзаметром древнегреческая пародийная поэма о войне мышей и лягушек). Он старался выжить, куда-то бил кулаками и ногами и принимал удары с двух или трёх сторон. Один раз он даже кого-то укусил и, судя по воплю, укусил больно.
Неизвестно чем бы закончилось это асфальтовое побоище, но своё решающее слово сказали сотрудники конторы, которые следили за Петей. Сначала они наблюдали и их можно понять, в Приозёрске проходит не так много качественных шоу, а тут прямо эпик из эпиков, но когда жизни объекта наблюдения стала угрожать уже не абстрактная, а совсем конкретная перспектива перейти в мир иной, фээсбешники достали пушки и сделали предупредительные выстрелы в воздух и заорали, что дальше будут стрелять во всех, кто не упадет мордой в асфальт. Упали все, кроме Феофана, но того окружили спецназовцы в защитной экипировке и захерачили дубинкам, батюшка-растрига отгрёб по самое не балуй. Потом долго стоял вой и хай, потерпевших долго грузили в подъезжающие кареты скорой помощи, буйных – отправляли в полицейских УАЗиках в «нумера» без удобств.
Когда шоу закончилось, цирк уехал, а рок-клоун остался, его спросили:
- Песню ты написал? – задал вопрос один из фээсбэшников.
В это время Петя сидел на заборчике вокруг детской площадке и выплевывал кровь изо рта на асфальт.
- На-хуя-козе-баян… - невнятно промычал рокер.
- А по башке получил ты, - резюмировал фээсбэшник и протянул Седых сигарету.
- Не курю!
- А водку пьёшь?
- Да.
Кое-что разбулькалось по стаканчикам. Выпили на троих. Петя замычал, ибо водка сожгла окровавленный рот. Усугубили.
- Ты теперь сильно не выёбывайся, а то завтра с тебя наше наблюдение снимается, - предупредил второй фээсбэшник.
- Так меня же убьют… - обреченно сказал Петя.
- Могут.
Выпили по третьей.
- Что здесь происходит? – строго спросила неожиданно оказавшаяся здесь и сейчас мама. – Петя, с тобой всё в порядке?
- Мама, всё хорошо, я не пострадал… - Седых обнял маму и они пошли домой. Во дворе за ними наблюдали какие-то типчики в тонированной и заниженной «чепырке». И это было совсем не сотрудники правоохранительных структур.
На следующий день Петя заметил отсутствие сопровождения со стороны конторы. И одновременно он заметил, что за ним по прежнему следят какие-то очень неприятные личности. Седых пересмотрел свою жизнь. Вот его убьют (неизвестно за что и каким образом – но это абсолютно не важно), и мама останется одна. А она же уже старенькая… и папа недавно умер. Одна мама… что останется ей делать? Следить за могилами мужа и сына? Петя не знал, что он должен сделать, чтобы изменить ситуацию. Ему же ультиматума не предъявляли. Единственное, что он мог – оставить маме деньги. Он написал письмо и вложил в него деньги. И положил в ящик письменного стола. А ещё он пригласил весь состав группы Сorner в кабак «У погибшего рокера». Пригласил так, что никто не отказал.
Он сидел за отдельным столиком в углу и мрачно пил Василеостровское тёмное. Стали подгребать парни. Слов говорили мало. Да и не хотелось трещать не по делу. Когда все собрались, Петя объявил:
- Друзья алкоголики, я вас собрал не ради воссоединения коллектива или записи нового альбома. Я сразу про деньги. Вот…
Седых раздал конверты каждому.
- Это чего? – спросил Толя, рассмотрев зелёные бумажки.
- Это доллары.
- Петя, бляха муха, не тяни кота за яйца! – завопил Шершень, как будто криком можно было что-то решить.
- Это доллары, Шершень, доллары соединенных штатов оф Америка. И они ваши.
После такого демарша оставалось только пить.
- Колись уже, - сказал после долгого молчания Боцман.
- Так я и говорю – деньги. Всем поровну…
- За что?
- Я продал права на экранизацию…
- В Голливуд?
- Ага.
- Без нас? – насупился Роджер, басисты если уж задают вопросы, то вопросы низкочастотные.
- Без вас, я бы взял деньги и уехал на Багамы! А с вами я эти деньги раз-де-лил…
- Спасибо! – поблагодарил Толя.
- Да не за что. Сам знаю, что нужно было посоветоваться. Но получилось так, как получилось…
- Вы и дальше будете друг на друга бычиться или соберетесь и забабахаете что-нибудь термоядерное, как на Лужниках? – Боцман бросил концы на корабли непримиримых сейчас пиратов. Ему ответило бурчание разного градуса антагонизма.
- Я за! Только не сейчас! Не хочу нагнетать страсти, но за мной стали следить какие-то мутные ребята. Такие сначала стреляют, а потом уже поздняк метаться… короче, я никого не хочу подвести. А вот попозже, когда всё устаканется – я за любые проекты, кроме голодовки! - раскрыл свои карты Петя.
Конечно, его забросали вопросами, на которые он не мог ответить. Внешняя опасность объединяет. Группа Сorner подошла к точке бифуркации. Что будет дальше – хаос или организация? – покажет будущее. А в настоящем рокеры пили и говорили на нейтральные темы – о сисястых бабах за соседним столиком и о новой музыке.
На следующее утро Петю разбудила… не мама, а Татьяна Елисеева.
- Что ты здесь делаешь? Я же не одет! – завопил Петя.
- Как будто я голых мужиков не видела!
- Ну, у нас же платонические отношения!
- Я решила разорвать этот беспорочный круг! – глаза Елисеевой горели подозрительным огнём.
- Мама!
- Твоя мама ушла с подруженцией гулять в парк Горького!
- Выхода нет, сдаюсь! А ты можешь начать с легкого минета? – Петя попытался откинуть одеяло, но Татьяна решительно пресекла попытки рокера разоблачиться и наступила на него (и на одеяло и на Петю) ногой в чулке.
- Это уже ролевые игры.
- Петя, окстись! Я за банальным интервью пришла! Секс с тобой возможен только после свадьбы.
- Как это не романтично…
- Короче, Седых, колись давай, группа Сorner воссоединилась?
- Пока нет.
- Что ты ломаешься? Все знают, что вы вчера собирались в кабаке «У погибшего рокера».
- Собиралсь.
- И?!
- Нет! Нет! И ещё раз нет!
- Но ты этого хочешь? – Елисеева помассировал своей ступней Петю ниже пояса.
- Да!
- В драке ты не сильно пострадал?
- Легко отделался.
- Тебя спасли фээсбэшники?
- Давай по чесноку – сначала дрались рокеры и нацики, потом подтянулись гопники и диаспора из шашлычной, а потом фээсбэшники всех положили на асфальт, а потом приехал ОМОН, да ведь на ютубе всё можно посмотреть и пусть каждый сам решает, кто там с кем херачился и кто победил.
- Веста тебя дурака простила?
- Это всё ещё интервью?
- Нет! Это вопрос неравнодушной женщины.
- С целью выйти за меня замуж?
- Даже не надейся! - Татьяна снова потеребила ступней…
- Я так понимаю, минета не будет?
- Правильно понимаешь, я на кухню пошла, кофе пить…
Петя натянул домашние штанишки и тоже явился на кухню пить кофий.
- Кстати, заметила во дворе каких-то упырей в темной «чепырке», они по твою душу тут трутся?
- Похоже…
- Кто такие?
- А я знаю? – взвился Петя, ему надоели трудные вопросы.
- Давай без истерик. Если тебя убьют, чур я пишу книгу про тебя в серию Жизнь замечательных людей.
Оба сплюнули три раза через левое плечо и постучали по деревянному столу. Седых подошёл к окну, чёрная «чепырка» неумолима ждала его.
- Моя жизнь едет в белой машине, с голубым огоньком… - прошептал Петя.
- Бэгэ перефразируешь. А ты знаешь, что тебя обвиняют в плагиате, мол, в песне «Волки» ты украл строчку из армейской песни «Чекисты».
- Какую строчку?
- Ну про совесть наплевать…
- А янтарную комнату тоже я украл?
- Конечно, где янтарь, Седых, нам нужен янтарь! – завопила Елисеева так, что соседи застучали по трубам.
После кофе с коньяком настроение улучшилось.
- На «Матильду» то пойдешь? – спросила дотошная Елисеева.
- Не собирался.
- Сходи, может, кинотеатр с тобой сожгут, какой финал будет у моей ещё не вышедшей книжке про тебя… - у Татьяны снова в глазах появился шальной блеск.
- Елисеева, ты меня до кондрашки доведёшь!
Во дворе раздался басовитый рокот. Это приехали байкеры… Петя порылся в закромах памяти. Ах да, он же обещал поучаствовать в благотворительном мероприятии… байкеры привезут подарки в детский дом, а Седых споёт добрые детские песни.
- Елисеева, поехали, у тебя будет эксклюзив!
Байкеры выдвинулись к детскому дому, Петя крутил башкой, но так и не увидел чёрной машины позади. В детском саду всё прошло чудно – детишки радовались всему: и подаркам и возможность посидеть на настоящих харлеях и уралах и сделать крутые селфи. А Петю одна кнопка во время акустического концерта попросила спеть песню про Матидьду, рокер аж поперхнулся и спел что-то приличное. До выхода скандального фильма оставалось четыре дня…
Вечером Седых смотрел финал Ultimate Series, зерги снова кушали морпехов. Петя настроил гитару и сам для себя запел:
Мы будем глотки рвать, мы будем убивать
Если бы он обладал дальним видением, то он бы мог лицезреть двух волков на опушке леса. Матёрый самец завыл, а волчица подтянула. Это был их лес. Вежливые люди в форме сдались и не ходили по волчьей территории.
=>>> Дальше в лес, где волки...
<<<на Повести
|
