|
Миша-пять-процентов
Это было после мясорубки на Дискоболе. Полковник Макс Кац мотался по разным секторам Лиги и хоронил своих братьев по оружию (таких потерь не было никогда, но о предательстве на Дискоболе не сейчас речь вести). Он всегда это делал сам, не перепоручая эту траурную миссию подчиненным и уж тем более голограмме. Кац всегда встречался с родителями и ближайшими родственниками, он говорил мало, но за каждым словом была боль потери и эта искренность чувств передавала нужные сигналы лучше любых слов. Труднее всего было с матерями. Ничего нельзя сказать матери, чтобы облегчить её боль от потери сына. Ничего. Можно много болтать про героизм (погиб смертью храбрых и прочее бла-бла-бла), про превосходящие силы противника, про то, что мы отомстим или уже это сделали. Но горе матери это не уменьшит. Даже любимая жена поплачет-поплачет, да найдет себе другого (редко вдовы несут траур всю жизнь), а мать сыночка – никогда. Макс исхудал, хотя никогда не обладал запасами жира, и почернел.
А тут ещё наградные выплаты. Их задерживали. Полковник приказал разобраться, но расшевелить финансовую службу корпуса не получалось. Деньги положены, но их на счетах десантников не было и самое паскудное, что и на счетах родственников погибших они тоже отсутствовали. Тогда Кац сказал только одно слово своему денщику:
- Разберись… - и так он посмотрел, что второго слова не потребовалось.
- Есть, - Серов вышел.
На Кардиоле – та ещё планетка, тут соблазнов для дембеля больше, чем блох на шелудивой собаке – высились башни тыловых служб, все они были разных цветов и дизайна. Видимо, архитекторам хорошо забашляли и они не ограничились стандартными небоскребами в виде вытянутых, как такса, параллелепипедов. В изумрудную, как новенькая кредитка, башню предстояло нырнуть с головой Серову. Пройдя многоступенчатую процедуру идентификации, Сергей получил в нагрузку робота. Эта тварь на колесиках больше всего походила на добротно зализанный и от этого эрегированный член изумрудного цвета. Денщику такое назойливое соседство пришлось не по душе и он приложился к роботу Иглой (не совсем стандартное оружие ближнего боя), самобеглый член на колесиках от такого неласкового обращения задымился и отстал. Коридоры, лифты, секретарши, ботинки Серова гремели в сводах первых, губы высвистывали легкомысленные мотивчики во вторых, а в третьих он зайти не успевал ни спереди, ни сзади, просто за недостатком времени. Дело надо было делать, а не шашни крутить.
Через время, через расстоянье он наконец достиг нужной точки – кабинета Михаила Яковлевича Кошелькова. За столом сидел настоящий хрущ, если затолкать кучу банковских карт и наличных в кошелек, обтянутой кожей питона альбиноса, то вы получите почти натуральный портрет хозяина казенных апартаментов. За душой у него ничего, ибо души нет, а вот под матрасами и в оффшорах запрятано много бренного (в разных эквивалентах). Сергей понял, что диалог невозможен, но всё же его начал, ведь культуру в целом и вежливость в частности в Галактике ещё никто не отменял.
- Здоровеньки буллы!
Кошельков от такого «здравствуйте» поморщился и холодно ответил:
- Добрый день!
- Для кого-то добрый, а для кого-то не очень… - прищурился денщик.
- Что вы имеете в виду? – кошелек хотел перейти к делу и чтобы это дело в кармане у него отозвалось звоном.
- Дык я всё к этому и виду, денег мы не получили, ни наши мёртвые, ни наши живые.
При слове «деньги» Михаил Яковлевич слегка встрепенулся.
- Кто это мы, вы из какой части?
- Десантура, слышали о таких?
- Тридцать шестая форма есть? – вопросом на вопрос ответил Кошельков.
- Имеется и все остальные, только толку нуль без палочки…
Сергей выдал все файлы и комп заглотил их, неслышно поурчал, обработал и выдал заключение. Оно не отличалось от уже известного Серову. Деньги должны быть, но их до сих пор не было.
- Ничего не могу поделать, средств нет! – заявила гадина, глядя прямо в серые глаза Серова.
Денщик даже подумал, что он вдруг сошёл с ума. Как это в армии нет денег? Да ещё в мирное время без объявления войны? Пазл не складывался.
- Как же так, милостивый государь, ведь деньги в закромах нашей Родины есть, - Серов улыбнулся и в кабинете похолодало. Так иногда по весне вдруг выпадает снег.
- Денег нет, - с наигранным сожалением вздохнул Кошельков, это был такой колорадский жук, что его никакими взглядами не прожжешь, только лазером. Он нажал на пимпочку и вездесущая камера наблюдения выключилась. Хозяин кабинета чуть разогнался, чуть придвинулся к своему потенциальному взяткодателю и уже с искренней златолюбивой улыбочкой выдохнул: - Могу помочь за пять процентов, вообще-то я беру восемь, но для наших доблестных десантников – пять!
- Чего пять? – сделал по-швейковски идиотские глаза Серов.
- Процентов от суммы.
- Вы мне, пожалуйста, попроще объясните что к чему, я в этих финансах ни бельмеса не рублю…
- Всё очень просто, деньги вы сразу получите, вам капнет вся сумма минус пять процентов.
- А недоимка куда?
- Никакой недоимки, просто за услуги мне небольшое вознаграждение.
- Какое такое вознаграждение? Деньги положены, вынь да положь! – Сергей обрушил свой кулак на вычурный стол, от чего тот хрюкнул и припал на две ноги из четырех.
- Ну, если вы так ставите вопрос, то денег нет и не будет, - пимпочка снова была нажата, отчего самонаводящаяся камера встрепенулась. – Как я уже говорил вам, доблестный офицер десанта, денег нет. У вас ко мне есть ещё вопросы?
- Что вы, никаких вопросов, спасибо на добром слове! – расшаркиваясь и заискиваясь, денщик покинул кабинет.
А потом он нажал на свою пимпочку. И это была какая-надо пимпочка, десантная пимпочка, пимпочка из разряда «Никто, кроме нас?» Тут же в коридоре погас свет и всё электрозависимое вырубилось на хрен и секретарша заверещала, потому что кто-то взял её за грудь и нечеловеческим голосом цыкнул: «Тихо!» Податливая женщина тут же замолкла и размякла в кресле и только глубоко дышала и от этого бюст колебался, а левая грудь была в чьей-то надежной лапе. Потом грудь сиротинушку бросили. И наступила бездушная тьма.
- Да что это такое?!… - причитал Кошельков, пытаясь хоть как-то подсветить кабинет (без окон – слишком секретный для них). Как на зло все найденные светонесущие дивайсы отказывались работать. И тут в кабинет ворвалась настоящая собака Баскервилей, точнее денщик Серов, лицо которого приняло убийственную для окружающих гримасу и эта гримаса была подсвечена снизу чем-то зловеще синим (обыкновенная гибкая палочка с холодным светом).
- Сидеть бояться! – рявкнул Цербер.
У Кошелькова что-то - возможно, золотое сердце - упало в пятки, упало неслышно, видимо, сердце была крохотное и достигло оно не пяток, а места, из которого ноги растут, там и зашухарилось.
- Быстро положенные нам деньги переводи… - напирало чудовище с синей и страшной мордой.
- Не могу, доступа нет… - шамкал обессиленным ртом бессердечный Михаил Яковлевич.
- Вот тебе планшет с доступом… - и Серов брякнул на стол портативный терминал со всеми приблудами от службы безопасности, и где он его раздобыл то? И как сохранил в целости от мощной пимпочки? (это осталось тайной, покрытой тьмой загадки)
- Хотя бы процентик отката… - канючил Кошельков.
Тогда чудовище достало револьвер, старый недобрый револьвер, такие в вестернах показывают, и направило дуло в непонятливую голову.
- Первый выстрел в ухо, чтобы было больно, второй – в лоб, чтобы больно не было! – прочитал приговор Сергей, он был не склонен к сантиментам сейчас особенно (да и обычно никогда). – Даю тебе восемь секунд…
- Раз… два… три… – стал считать Серов, не давая никакого передыху «на подумать».
Старший по переводу средств не верил, что такое возможно в принципе – в его кабинете ему вот так банально и буднично прострелят ухо.
- Пять… - и тут грянул выстрел и этот выстрел взорвал левое ухо Кошелькова.
Стоны, сопли, причитания, кровища (а как уж без неё, из уха кровушка хлещет еще как!), на простреленную маловажную конечность супостата денщик наложил пакет первой медицинской помощи.
- А теперь переводи… - сказала несестра немилосердия и слегка потрепала больное место Мишки-пять-процентов.
С уже простреленным ухом и дулом револьвера около лба не забалуешь… финансовый агрегатор чуть не обоссался от всей этой квинтэссенции событий вокруг его персоны, но ошибок при переводе средств не допустил. Профи, мать его!
- Вот видишь, тыловая крыса, деньги всё-таки в закромах есть, - Серов грохнул планшет об пол, чтобы средства нельзя было вернуть быстро взад. – Дыши тихо и не рыпайся минут десять, а то я вернусь и твоя наглая харя об этом пожалеет… - синее лицо мертвеца улыбнулось и холодная лапа вязла Кошелева за позвоночник и стала опускаться в район таза…
- Гуд бай! – попрощался неизменно вежливый Серов. Кажется ад для тыловой крысы заканчивался…
В предбаннике денщик взасос поцеловал секретаршу и не стал с ней задруживаться в социальных сетях. Не время. Очутившись в зоне действия связи он сообщил Кацу о выполнение задания. Весть быстро распространилась по сусекам и средства со счетов были сняты. Мало ли, вдруг их перевод сочтут нелегальным, сделанным под давлением обстоятельств.
Некоторое цигиль-цигиль спустя Кошелев пытался подать на Серова в военный суд. Но дело не стали возбуждать за отсутствием состава преступления (одно слово, против другого слова). В суде знали, чей денщик Сергей, да и вообще в данное время десантники находились в такой дыре, куда ни один нормальный суд не сунется.
<<<на Повести
|