|
А это говно можно и не хоронить
Гидромецентр обещал на этот день дожди в ССР (столице солнечной республики), посему многие жители деревни, недавно звонко отметившей свое тысячелетие, вышли на улицы с зонтами. Оптимисты и лентяи зонтов не взяли. И те и другие довольно часто посматривали на небеса. По ним носились шальные тучи, но всё как-то посуху. Мысли пессимистов окрашивались в темные тона: хоть бы дождь все-таки пошел, а иначе зачем я таскаю зонт? Мысли бесшабашных лентяев крутились вокруг другого нефритового столба: авось пронесет. Все эти вибрации мозжечков сплетались промеж собой и единым канатом устремлялись под купол неба светло синий. А уж чего решали там наверху, то нам не ведомо.
Рука одного оперуполномоченного зачесалась по водке. Очень хотелось взять и открыть бутылку, и уж конечно на этом не останавливаться - налить, а налив, махнуть. Но на часах было еще только половина четвертого и дождь еще не пошел. Всё вместе складывалось в одну неуставную команду: еще рано. Через три часа и несколько минут эта же рука напишет одно жесткое слово и именно поэтому нам не безразлична.
Микрорайон Азино - конгломерат многоэтажных домов, контингент разный, местами тревожный. Одна группа шалопаев то ли захотела повеселиться, то ли заработать, то ли совместить приятное с полезным - в общем, вышла на охоту, и жертва не заставила себя ждать (всегда есть охотник и дичь, агрессор и потерпевшая сторона, красное и белое). Мужик, вылезая из мотора продемонстрировал пухлый бумажник и тем подписал себе приговор. Длинному уже вечность и еще одни день хотелось вмазать себе в вену баян. Наркотики - удовольствие дорогое, а тут жирный лох бежит сам в лапы - мужик был седой и небольшой, легкий такой, в кожанке, под которой не наблюдались объемы Шварцнегера или пулеметы Терминатора - сейчас его и возьмут в оборот, - малой он супротив Длинного и особенно Ширяя, который до того как сесть на наркотики сидел на анаболиках и качал железо. Сальные глаза Длинного пожирали жертву. Но вместо того, чтобы покорно дать себя опрыскать из балончика со слезоточивым газом, а потом упасть на асфальт, поделившись своим лопатником…
Никто не увидел этого движения. Пропустил его и Длинный. А зря - твердые, как рельс, костяшки пальцев повернули его подбородок и увлекли за собой в последний хоровод - крак - хрустнули шейные позвонки и голова уже тела, а не человека, соприкоснулась с отметкой номер ноль - остальные конечности нашли свой последний приют там же. Пацаны - если этих мудил можно назвать пацанами - рванулись было к мужику, но их остановил маленький вороненый ствол, очень быстро появившийся из кармана кожаной куртки, он несомненно мог их успокоить навсегда - группа как-то сразу поникших подростков стала жалкой и их гонор стек в канализацию.
Чего не знал Длинный: под коричневой кожаной курткой седого скрывалась майка с выцветшими буквами СССР, она не была патриотической, продажной - их много налепили на волне перестройки, она была еще той - настоящей, такие выдавали спортсменам выезжающим за рубеж, а мужик - тогда молодой человек - был чемпионом ныне развалившейся страны по боксу в легком весе. Под его седыми волосами, внутри черепной коробки скрывались в общем-то простые мысли: его дочь шесть недель маялась со своим парнем вот из-за таких же ублюдков гоп-стопщиков с улицы, только в парня не прыснули дрянью из балона, ему проломили голову арматурой и отобрали рюкзак с плеером и цифровым фотоаппаратом. Тогда отец ничем не мог помочь дочери, теперь он ударил и за нее тоже. Да, многого не знал Длинный, но теперь-то что говорить - он успокоился горизонтально и лишь тонкая струйка крови, вытекшая из его пасти, напоминала, что буквально недавно он дышал и излучал злобу, а его вена чесалась, чтобы в нее засадить шприц, теперь уже не зачешется никогда.
Мужик обвел взглядом живых дружбанов этого шакала и остановился на девице с накрашенными глазами и щеками, ее звали Аида.
- Он был христианином или мусульманином? - вопрос показался неуместным.
- Он не верил в Бога, - через силу выдавила из себя Аида.
- Тогда это говно можно и не хоронить… - бросил мужик и ушел, он навсегда останется для этой группы шакалов сударем икс, справедливостью инкогнито.
Аида готова была выцарапать ему глаза за Длинного, но вот эти страшные слова и как он одним ударом завалил и более высокого и более тяжелого соперника, и ствол у него на кармане - всё это вместе пригнули ее к асфальту и эту оторопь уже не сбросить с себя, и очень тяжело стало девице легкого поведения и непростой судьбы. Она заплакала и наконец пошел дождь, и кровь вокруг рта Длинного запузырилась, а приехавшим на место разборки оперативникам стало все равно - дождь ли слезы ли размазали косметику на глупом лице Аиды, и фиксируя ее показания рука одного оперуполномоченного вывела: "А потом пошел дожд и смыл…", то ли она устала без водки, то ли запарка вышла, но слово "дождь" из под острия шариковой ручки начерталось без мягкого знака, таким вот жестким получился для некоторых этот дождь.
<<<на Эссе
|
