|
Дорога из храма
Генплан наступал, безликое и абстрактное уничтожало реальное и живое. Например, целый поселок Ореховку. Жили люди, строили дома, обустраивали их, рожали детей, воспитывали, провожали в армию и гуляли на свадьбах… расширяли дома, надстраивали, пристраивали, перестраивали… ставили баньки, беседки… содержали скотину, птицу и домашних животных, получали почту и газеты, участвовали в переписях населения. И вдруг не стало поселка. Эвакуация. На бумаге это просто слово. А в жизни? Был дом и нет дома, резные наличники, печка, ковёр на стене, икона при входе, фотографии в рамках, телевизор, на нем семь слонов, большой стол, за которым собиралась вся семья… и ничего нет. Была корова, кормилица, были свиньи, утки, куры, и ничего не осталось. Продали, зарезали… кошку Мурку в новые девятиэтажные коробки забрать можно, а вот корову Мурку - уже нельзя. И завалинку не отдерешь от стены, ворота с надписью "Колька дурак!" не упакуешь в контейнер, колесо от телеги на дереве, на котором многие годы вили гнездо аисты… да что там говорить… часть души осталась под затоплением. А в чьем-то докладе на столе сухие буквы: "Посёлок ликвидирован в срок". Так то оно так, да не так! И вот в отдельно взятой семье из Ореховки…
- Поехали! - объявил вдруг Петрович и стал облачаться в свитер и кожанку.
- Куда это? Мы ж всё вывезли? - удивился Миша, натягивая на себя куртку.
- Крайняя ходка будет, - пояснил Петрович, он сто лет назад служил в авиации и на дух не переносил слово "последний". А сейчас Петровичу было… неизвестно сколько, но как Карлсон он всегда оставался мужчиной в самом расцвете сил.
А Мише было за двадцать, но выглядел он моложе своих лет, наверное, от того, что был худ и вечно чему-то учился, "вечный студент" (очно, заочно, в сузах и
вузах), но ни одного диплома в биографию включить так и не получилось. И вот двое энергичных людей садятся в уазик-буханку и едут туда, где осталось прошлое и уже не будет будущего. Дорогу обступили деревья с желтой и багряной листвой, частично она уже пожухла. Поздняя осень на календаре и у природы, но без дождя в последние дни, что хорошо - полный привод, конечно, хорошо, но наше бездорожье преодолевать лучше по-сухому. С характерным скрипом "буханка" тормознула около маленькой деревянной церкви. Батюшки в посёлке давно не было, и церквушка постепенно ветшала и приходила в запустение. Петрович с трудом открыл замок и, перекрестился, отворил дверь.
- Думали, батюшка вернется, оживёт храм… эх, да что теперь говорить… - Петрович стал аккуратно (он всё делал основательно и аккуратно) вынимать иконы из иконостаса. - Ты их в ткань оборачивай, поролоном прокладывай, а потом бечевкой и на сиденье в "буханку".
- Понял, - Миша не обсуждал просьб Петровича.
Иконы были упакованы, нашла место в "буханке" и церковная утварь, название которой крещёный, но невоцерковленный и особо в Бога неверующий (только перед сессией порой он обращался за помощью ко Всевышнему) Миша не знал. Вроде всё… Петрович осмотрел церковь, убедившись, что ничего не забыли, закрыл дверь и запер её. А ключ оставил в замке. Перекрестился, и, не оглядываясь, пошел к уазику. А Мишка оглянулся, он всегда оглядывался, он хотел ещё и ещё раз запомнить родную Ореховку, в которой он больше не будет никогда. Движок завелся, Петрович тронул машину вперед, разогнал перед подъемом. Он проезжал его, наверное, миллион раз, знал каждую выбоину, знал, где понизить передачу, где добавить газку, но в этот раз не заехал. Двигатель зачихал, заглох, "буханка" и половины подъёма не преодолела. На тормозах задним ходом Петрович спустил машину к началу горы. Долго крутил стартером, наконец, завел движок, как следует его прогонял, потом разогнал "буханку" и повёл её на второй штурм горы. Та же бодяга, только вид с боку. Движок заглох. Снова спуск на тормозах. Петрович проверил свечи, забросало их немного. Бывает. Выкрутил. Прочистил. Закрутил. Завел. Послушал, вроде всё хорошо. Разогнался. Миша голосом помогал машине: "Давай, родимая, давай!" Но "буханка" снова "сдулась", забрались чуть выше, чем в прошлый раз, но радости это не добавило, ведь опять скатились к началу.
Петрович разобрал карбюратор, продул жиклер, проверил всё, собрал. Не было в карбюраторе ничего. И в зажигании тоже не было. Машина должна была ехать. Но не ехала. В этом они убедились, когда уазик снова заглох на подъеме.
- Мистика какая-то, Петрович! - Миша был склонен искать чёрную кошку в чёрной комнате даже когда её там не было.
Петрович промолчал, жёстко выбил папиросу и закурил. Потом они ещё раз гнали уазик в гору и снова не добрались до верха. Петрович вылез из кабины, обошел машину кругом, похлопал кузов:
- Шалишь, значит…
Снова закурил. А Миша нет, он недавно бросил и крепился.
- Я чего думаю, может, мы земли не набрали, святой земли у церкви, а? Иконы забрали, утварь всякую… а землю не взяли, ну на новое место, в новую церковь, а? - молодой человек говорил, и даже жмурился от громадья собственных теорий.
- Делай, чего хочешь… - Петрович курил и смотрел на реку, которую внизу перегородила плотина, скоро уровень реки поднимут и Ореховка станет Подводной Ореховкой и будут там жить русалки, прости Господи.
Миша метнулся с лопаткой (а какая же "буханка" без саперной лопатки) к церкви, он осмотрелся… где бы тут земли набрать, обошел церковь и обомлел.
- Петро-о-ович!
Петрович бросил цигарку, схватил монтировку и побежал, уж больно много всякого было в крике Миши. Остановился около парня. Да… дела…
- Лик это!
- А-а-а… - как будто понял парень. - И чего делать будем?
- Что делать?! Пилить!
Петрович сходил за бензопилой, примерился, и стал пилить. Пилил он филигранно, никто бы доски так не выпилил. А Миша складывал. По порядку, чтобы где-то там, в новой жизни собрать эти старые потемневшие доски с воссиявшим на них ликом нерукотворным. Спасти всю церковь они не могли. Завтра затопление. Даже если местному митрополиту дозвониться, а тот Патриарху сообщит… волшебник на вертолете не успеет, да и не перенесешь церковь, развалится. Так что всё пришлось решать на месте. Когда доски были сложены в "буханку", когда пакетик с землей примостился под сиденьем, двое посмотрели друг на друга, и…
- С Богом! - Петрович завел движок, разогнал машину… нет, "буханка" не поехала, она полетела!
<<<на Эссе
|
