|
Не грусти!
Вере
Вообще-то, мне сейчас надо превратиться в трех обезьянок: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу - не мое это дело вмешиваться в жизнь красивых девушек. Но… но тяжело быть тремя обезьянками. Одной - еще куда ни шло, двумя - только при крайней необходимости (все ж силы надо напрягать) и на малое время, а вот тремя… как утром зубы чистить? Если шеренгой, то зеркала всем не видно, если друг дружке на голову забраться - а обезьянки это могут запросто! - то опять-таки не все в зеркало влезут, а для нас, обезьянок, это важно - видеть себя в зеркало. Придется одной обезьянке чистить зубы в ванной, другой - на кухне, что гораздо менее комфортабельно, третьей - так вообще идти к соседям. Опять же с "триединством" на железной дороге заморочки: на трех обезьянок надо купе брать, а если четвертым пассажиром будет крокодил? Сюрреализм получается! Особенно, если обезьянки - желтые, а крокодил - розовый (розовый такой плюшевый крокодилище), а на выходе вообще абсурд может на лошаденке каурой прискакать: из купе выходят… три розовых плюшевых крокодила и всего одна песчаная обезьянка (уж если сюрреализм вступил в законную силу, то держись - и фиолетовые слоны играющие на арфе появиться могут). Да, тяжело быть в трех лицах…
А ведь было время, когда я не был тремя обезьянками… давно это было, еще до того, как мои друзья в составе девяти обезьянок открыли свой газированный бар. То есть, все друзья при деле - а наша тройка, или по другому: стая обезьянок, наша обезьянская семейка пролетает мимо газированного благополучия, как фанера над Актанышем! Обидно было и завидно, даже комплексовали три обезьянки по поводу недостатка газировки в крови. У всех окружающих вечером досуг организован, а у трех бедных обезьянок (которые не помещаются в одно зеркало ванной, к которым в купе вечно подсаживается розовый плюшевый крокодилище) - очередной пустой вечер, требующий реализации. Опять же, все вокруг бизнес делают, при делах то бишь - а у нас… Это сейчас мы, три чуть подросшие с тех времен обезьянки, понимаем: что не смотря на наличия цветного светящегося шара (по тем временам - потрясающий воображение спецэффект!), бар не являлся филиалом страны Фантазии; что пузырьки в газировку запихивать ох как непросто; что вечера можно проводить гораздо веселее, нежели банально глотать халявную газировку в собственном баре, например, можно пригласить в гости розового плюшевого крокодила и играть с ним в шахматы на вареники (крокодилы не любят вареников, поэтому всегда проигрывают). Сейчас-то это ясно, как банан без кожуры, а тогда тяжело было… Потом бар прогорел и аппарат по производству газировки моим друзьям пришлось продать, чтобы отдать долги. И комплексов у трех обезьянок стало меньше… Снова скачем по времени вперед: теперь-то наша троица просто бы порадовалась, если бы наши друзья вместе чего-нибудь замутили (пусть и без нашего участия), ну не так, конечно, порадовалась, чтобы там флагами махать или шары в небо запускать, но тихо, без злобы и пыли порадеть за успех друзей - это всегда пожалуйста (а если еще и за стаканом газировки…), и уж конечно наш спаянный коллективчик не завидовал бы чужому благополучию, совсем-совсем бы не завидовал, ну, может, самую крохотулечку, совсем чуть-чуть, маленько, мизерно, на молекулярном уровне позавидовал, да и то понарошку.
А еще случай был: стырили у трех обезьянок велосипеды. Три велосипеда: один весь из себя такой желтый с сигналом-дудкой, с оранжевыми отражателями на обоих колесах и зеленой оплеткой рамы, другой - зеленый, с высоким рулем и трещеткой на заднем колесе, с белыми отражателями, с двумя фонарями, один из которых не горел, но зато на нем была наклейка - три банана, третий - красный, точнее бордовый, если уж совсем точно - бордо, рама у него была цвета бордо, сидение - бордо, отражатели - бордо, даже шины - бордо, что уж говорить о насосе - он тоже был цвета бордо. Велосипеды стояли в сенях - каждый парковался на своем месте, мы на них прямо из сеней выезжали во двор - было круто… да, круто было втроем рассекать улицы родного города на "светофорных" великах пока… пока их не стырили. Тырили велики перманентно: сначала стырили с первого - оплетку, со второго - трещетку, с третьего - насос. А потом понеслось!
Исчезли: отражатели, сумочки с ключами, ручки, сидения, ручные тормоза… Через две недели велики полностью стырили. Куда мы смотрели? Хороший вопрос, своевременный, мы сами его друг другу задавали и даже кулаками аргументировали свои доводы… в споре родилась не истина, а маленькая войнушка-заварушка. Потом страсти улеглись и стало просто грустно… даже вареники со сметаной-медом-джемом не спасали, помнится в то время на них жуткий дефицит напал, всё обжора Дефицитушка пожрал - ни в одной лавке вареники не купить - да и продуктов первой необходимости не было, чтобы самим вареники-шмареники забодяжить. Ладно еще, что розовый крокодилище приносил гостинца-наваренистые - спасал трех обезьянок. Это теперь только ясно, что каким бы навороченным велик ни был из себя, это всего лишь велик, только велик и ничего более, а счастье норку роет не в велике, оно если и есть, то только в голове седока.
Даже всеобщее правило Счастья можно вывести: "Неважно где находится твоя голова, важно - чтобы счастье находилось внутри нее". Но до этого обезьянки не сразу дошли (долго добираться до всеобщего правила Счастья без желтого велосипеда с сигналом-дудкой, тяжело и без зеленого с высоким рулем и трещеткой на заднем колесе, не просто и без велика чисто-бордо с насосом тоже чисто-бордо).
А что было когда три обезьянки первый раз влюбились! У-у-у! Такое острое счастье и… приступы отчаяния (еще больше колющие душу). На племя обезьянок такая грусть концентрированная навалилась, вроде твари Жути (эта особа иногда берет в свои свирепые тиски сердце и крутит ручку - сдавливает чувствительный оргАн, выводя на нем мелодию страха). К земле такая непробиваемая даже самыми совершенными снарядами оптимизма грусть пригибает и дышать под ней тяжело, почти совсем невмоготу. Ладно еще, что есть друзья, они в нужное время прибежали, ударили трех обезьянок резиновыми молоточками по загруженным головам, погрузили в багажник самобеглой телеги и увезли на далекие озера, где из земли бьет природная газировка (ей и отпаивали влюбленно-грустных обезьянок). Спасли друзья тогда нашу стаю…
А что же произошло у трех обезьянок между грустными Тогда и всегда радостным Сейчас? Да много разнокалиберного, обо всем и не упомнишь! Обезьянская семейка дружно-совместно: чистила зубы, ездила на поездах, водила хоровод и горланила акапельно песню про далекую страну Бразилию, где так много наших братьев по крови (а письма туда идут долго, долго, и еще полдолго, если выхода в паучью сеть ШШШ нет) и еще много-много чего переделала, перетворила, перевытворяла, перевыкрутасила. Но не это важно, важно то, что обезьянки счастливы Здесь и Сейчас. Речевка: Мы - бодры, веселы! В детском саду скоро будет Новый год! (…что еще? пожалуй, приближающийся праздник приходящих Снегурок по количеству позитива на душу населения не сможет перебить даже полная кастрюля вареников). Вареники…. Вот тут и кроется сверхзадача данной писанины (ну не зря же три обезьянки-непоседы взялись стучать по клавиатуре) - как бы переправить тебя из грустного Тогда в веселое Сейчас. Шесть пар глаз смотрят в монитор и такая силища в них, что могут курсор мышки передвинуть на пару сантиметров, вот от сюда - I вот до сюда - II, а если поднапрячься еще малость, то и вот до сюда - III. Неужто нельзя также переправить тебя в веселое? Конечно можно! Только при твоем непосредственном участии. Без тебя - никак! Трех обезьяньих сил не хватит. Магия проста: сначала надо приготовить пищу богов. Это легко - даже в поварёнистую книженцию заглядывать не обязательно! Всего-то и делов - собрать клубники и вывалить ее в сгущенке (правда, некоторые боги предпочитают валять клубнику в сметане, но это дело вкуса). Что там дальше? Ага, подобрались к приятственному месту: дальше необходимо не созерцать красное в белом, а всенепременно слопать пару-тройку ягод и при необходимости повторить… м-м-м! еще повторить… и вот эту еще… м-м-м! - половина пути уже пройдена, дальше остались семечки: надо закрыть глаза и выдохнуть грусть из легких (фьють - и всё!), что с грустью будет дальше - совсем не интересно, мало ли что с ней будет, с ней ничего уже не будет, ведь ее уже нет. А что же есть? Ну, пусть еще не веселье, пусть только гнездо для него. Но гнездо основательное - в такое веселье точно прилетит. Обязательно прилетит. Ведь если есть гнездо, значит оно кому-нибудь нужно, а если это гнездо для веселья, значит прилетит не какой-нибудь бесшабашный напильник, а веселье. Чу… слышится шелест крыльев - это оно.
Три обезьянки машут флажками, на них (на флажках) постоянно садятся глупые звери мухи, поэтому ими (флажками) приходится постоянно от них (от зверей) отмихиваться… нет, отимихиваться… снова не то, губы вроде правильно шлепают, а выходит не те словесы… ага, вспомнил: отмахиваться - о! Но махание флажками происходит не абы как, ведь махание это не простое, а сигнальное - веселье теперь не промахнется. Всё - есть посадка. Теперь можно открывать глаза. Вроде бы ничего не изменилось: те же обезьянки с флагами (машут чего-то), те же крокодилы без флагов (обесфлаженные розовые крокодильчики) и всенепременное Счастье прямо по курсу (Счастье улыбается мило, шаркает ножкой, ждет тебя)…
Три обезьянки (сказать по правде - две с половиной, ну никак не получается у меня быть одновременно сразу тремя) надеются, что тебе и до прочтения "Не грусти!" было не грустно, или хоть чуточку веселее стало Сейчас. Ведь нет грустного Тогда, есть только веселое Сейчас…
<<<на ё@Моё
|
